Т.Пиотровская, "ЦентрАзия.Ру", 20 апреля

Продолжаем разговор о последних событиях в Кыргызстане с редактором сайта "ЦентрАзия" Виталием Хлюпиным.
Корр. – Последние события в Маевке и пригородах Бишкека, что это…
В.Х. – То, что и должно было случиться, "мамбеты" или "мырки" – люмпены окраин и городские маргиналы, пошли на свою революцию.
Корр. – А правительство?
В.Х. А где оно? Милиция митингует, чинуши попрятались. Да и, вообще, в принципе, далеко не каждое сборище бишкекских ротозеев, забравшихся самозахватом в административное здание, следует понимать и принимать за правительство…
Корр. – Но ведь В.Путин и Н.Назарбаев их признали, вели переговоры…
В.Х. – Явно поторопились… В таких тонких вопросах нельзя суетиться, а то получится, как с Саакашвили, которого тогдашний российский МИД разве только в десна не целовал, поздравляя с успешной "революцией роз". Иванов лично летал в Тбилиси, "челночил", миротворил… вспоминал свою грузинскую маму…. Мамы – это сильно, в Киргизии сейчас начинается новая революционная фаза – "бабьего бунта", самого бессмысленного, дурного, безмотивного и дикого. С одной стороны, в них и рука не поднимется стрелять, женщины, с другой – бабья толпа мырок с колотушками, разхерачит что и кого угодно.
Корр. – Но ведь сама Отунбаева женщина, может попробует утихомирить…
В.Х. Не знаю, не уверен… Я сразу сказал, оранжевая бабушка первой киргизской революции, органически неспособна управлять не то чтобы страной, собственной мыслью. В одном из ее интервью понравилась фраза – "контролирую ситуацию с разрывами". С разрывами где, и в чем – географическими, временными, нейронов головного мозга? Это не правительство, а балаган. Легитимность – нулевая, работоспособность – и того меньше. Кто их выбирал и уполномачивал? Никто. Да они и бунт-то этот никак не готовили и совершенно не возглавляли. В основной своей массе приблудились по ходу действия, лицедеи походной труппы. У всех членов этого, так сказать "правительства" сегодня одна задач, точнее две – пропихнуть побольше своих сородичей в "вкусные" кабинеты и перераспределить бакиевскую собственность, впрочем тоже награбленную, себе в карман. И что самое печальное, это, действительно, их лучшие люди.
Корр. – Льготные кредиты не спасут…
В.Х. – Они будут разворованы и расписаны – кому и сколько, еще на подлете.
Если нашему правительству некуда девать лишние деньги, можно, кончено, и дальше кормить эту свору, тупо лелея мечту, что когда-то они повзрослеют, насытят основную массу сородичей и возьмутся за ум. Дело тут в другом. Всякая киргизская "революция" – это обязательно и непременно погром. Вот в чем соль. Начиная с самой первой, так называемого национально-освободительного восстания 1916 года. Которое, на самом деле, было классическим киргизским погромом набегового типа.
Корр. – А как тогда, с чего начиналось?
В.Х. – Началось все с обнародования царского манифеста о призыве туркестанских инородцев на тыловые работы в армию. Причем, не всех, а по жребию или выбору аульных и кишлачных обществ, и не на фронт – а в достаточно глубокий тыл, на рытье окопов под Минском и низкоквалифицированную работу – уборщиками, подметальщиками стружки – на военные заводы.
Большая часть манапов и родовых управителей с пониманием отнеслись к этому делу и провели мобилизацию, но немалая часть, уводя от призыва своих сородичей, фальсифицировала списки, включив в них только представителей слабых родов, а начавшийся возмущенный ропот перенаправила в сторону центральных властей – дескать они виноваты, толкают вас на бойню. И пошла буза, митинги, драки, которые почти сразу и совершенно естественным образом вылились в резню дунган, уйгур, русских, нападения на почтовые конторы (там были деньги), отдельные хутора и села. Русские и украинские мужики-то были на фронте, а оружие в условиях войны подлежало конфискации, оно было только у семиреченских казаков.
Корр. – Но ведь эти русские и украинские мужики, в основной свое массе были недавними поселенцами, пришлыми на киргизской земле, а кому понравится, что у тебя отбирают землю.
В.Х. – Да, это так. Но все совокупное население Туркестана того времени насчитывало 6-8 миллионов человек. А сегодня в одной небольшой Ферганской долине умещается миллионов 15-20 и ничего, земли хватает. С напрягом, конечно, но не до такой степени, чтобы мордовать друг друга. Вопрос в эффективном использовании земли, а еще больше в том, что манапы использовали ситуацию в личных целях – пограбить, сбить пограничные пикеты с китайской границы, чтобы облегчить доставку контрабандного опия, чем промышляла часть т.н. "элиты" прииссыккульских племен. И понеслось. Казачьи станицы, практически все отбились, иногда выдерживая длительную осаду, заваливали улицы телегами, чтобы сходу не заскочила конница и поголовно, бабы, дети, старики – палили по наступающим из укрытий. А вот переселенческие села оказались совершенно безоружными, да и необучены крестьянские бабы стрелковому делу, их и пожгли со всеми сопутствующими видами насилия. Особенно не повезло скаутскому лагерю Верненской мужской гимназии, который летом разворачивался на Иссык-Куле, вокруг него вообще собралось достаточно много отдыхающей публики, семей мещан, купцов, горожан.
Корр. – Что случилось?
В.Х. – Их вырезали, женщин предварительно понасиловали, а часть детей зачем-то посадили на колья. Когда из Пишпека пробилась первая воинская команда некоторые были еще живы, но из иссык-кульских отдыхающих вообще спаслось мало людей. Сожгли и вырезали даже женский монастырь у Пржевальска.
Корр. – И началась кровавая карательная акция…
В.Х. – На самом деле толку от этой карательной акции осенью 1916 года было мало. Пока семиреки собрали свои сотни подростков-малолеток, пока подтянулись запасные воинские команды, наконец, прибыл из резерва полк оренбургских казаков, основная часть "революционеров", дав несколько небольших боев, ушла в горы и попряталась в складках местности. Основная и действительно огромная масса потерь киргизского населения приходится совсем не на 1916, а на 1917 год, о чем стыдливо умалчивают многие историки и политики.
Корр. – А чем принципиально отличалась ситуация 1916 года от 1917?
В.Х. – Тем, что в начале 17-го года в России прошла первая революция, империя и армия начали разваливаться, солдаты пошли с фронта домой. В конце лета и осенью на пепелища своих сел вернулись крестьяне, но уже не те довоенные, а солдаты-"окопники", стрелки туркестанских батальонов и егеря, которые четыре года, в основной своей массе, били турок в горах Кавказа, именно туда был направлен основной поток призывников туркестанцев. У вчерашних крестьян был опыт горной войны, хорошая стрелковая подготовка, было оружие (многие с ним и ушли с фронта) и была ненависть от увиденного результата погромов – пепелищ и погостов. Именно эти солдаты и сплотились в так называемые "команды охотников", которые стали методично расстреливать в горах киргизские кочевья, мстить. Власти весь 1917 год митинговали в городах, в организационном плане они "охотникам" никак не помогали, а помешать не могли. В конце 1917-начале 1918 годов в Киргизии шла неизвестная, жуткая и беспощадная этническая война. Опытные "охотники", снайперским огнем, выбивали буквально все живое в горных кочевьях. Именно тогда, среди самих киргиз и закрепился термин "уркун" – "паническое бегство", именно так они сами назвали свое "восстание", начав массовую откочевку в Китай.
Корр. – А куда потом делись эти снайпера, пошли в Красную армию?
В.Х. – Нет, в основной массе они революцию не приняли, только начав восстанавливать свои крестьянские хозяйства, сразу столкнулись с произволом новых красных властей – экспроприациями, продразверстками и т.п., понятное дело, опять взялись за оружие и быстро самоорганизовались в так называемую "Крестьянскую армию Монстрова", по некоторым сведениям общая численность этой армии доходила до 10 тысяч штыков, были сформированы 10 полков и именно они, своим огнем, погнали "красных" из Ферганской долины. Причем русским солдатам-крестьянам удалось договориться с лидерами узбекских повстанцев – прежде всего Мадамин-беком, о совместных действиях. Летом 1919 года пали Джалал-Абад и Ош, союзники развернули наступление на Фергану, Андижан был осажден, от пуль повстанцев полегли – фактический командующий Ферганским фронтом "красных" Спасибов, глава Андижанского угоркома большевиков, руководивший обороной Бильдин, много других командиров, вообще снайперы поработали знатно. Однако в конце сентября 19-го года под Андижаном, в самый пик боев, неожиданно покинул фронт известный курбаши Хал-Ходжа, по-моему, в этническом плане он был киргиз, в образовавшуюся брешь ударил Казанский полк – уральские рабочие и железнодорожники, окончательную точку в борьбе поставило преимущество "красных" в артиллерии и пулеметах, Мадамин сумел удачным маневром увести из-под огня свою кавалерию, пехота же Монстрова была менее поворотлива и полегла под концентрированным огнем – орудий у них вообще почти не было…
Корр. – Значит, во всем виноваты манапы?
В.Х. – Не совсем, манапы были разные. Часть из них – сохранили верность правительству, ведь идет война, а они сами клялись на Коране и приносили присягу, добровольно, никто их не принуждал. Тот же, Абдыкерим Сыдыков – один из отцов киргизской советской государственности, манап племени солто и переводчик Пишпекского уездного правления, за умелые допросы "восстанцев" получил в 1916 году боевой орден Святого Станислава 3-й степени с мечами. Таких было тоже немало, но были и другие. Такие как сары-багышские манапы братья Шабдановы, их отец был первый киргиз дослужившийся до полковника, георгиевский кавалер, а они – всячески обласканные царской властью, кстати, сородичи Аскара Акаева, активно поучаствовали в смуте. Ради своей личной выгоды не просто затеяли "бузу", а разбудили в соплеменниках самые первобытные, дикие страсти, частично на деньги турецкой агентуры, но главным образом – банально попытались поживиться опиумом и половить рыбку в мутной воде слабеющей империи. Власти и денег им хотелось. Чуть-чуть не рассчитали, не дотерпели до 17-го года.
Корр. Да, история русских Туркестана трагична… Вернемся к современности. Прокомментируйте последнюю новость – Феликс Кулов предлагает свой план урегулирования, сейчас ряд серьезных российских аналитиков говорят о нем как перспективном политике, он генерал…
В.Х. – Кулов не генерал, а тряпка. У него была масса возможностей взять власть, развернуть свою фигуру в серьезного политического лидера, попытаться что-то сделать. Были даже российские пиарщики, работавшие, уж не знаю, из личных симпатий или на бюджете, с его имиджем. Думали: "рыба", а вышло – "пусто-пусто". Кулов боится ответственности, боится принимать решения, а такие генералы – хуже девочки-маркитантки, сплошное заламывание рук, ног, позерство, дрожь в голосе и слеза в глазу. Это несерьезно.
Корр. – Значит, что остается делать Москве?
В.Х. – Забирать оттуда русских и русскоязычных, выделять под них отдельную госпрограмму и расселять, обустраивать в России. Переговоры с Бишкеком и тамошними "временными правителями" опустить на уровень ГосДумы, в ней есть два профильных комитета, пускай хоть чем-то не бесполезным займутся, наконец. Не надо подставляться Кремлем под контакты с кем попало. Тем более удобно, что уровень Островского и Косачева таков, что любые их договоренности можно в любой момент пересмотреть и аннулировать. Деньги "временным" не наливать, это как водку Шарикову, нечего спонсировать Климов Чугункиных, рецидивистов-балалаечников. Пусть сначала наведут у себя порядок, выберут какого-нибудь более-менее постоянного Главманапа – президента. Дальше – можно посмотреть.