Кенже ТАТИЛЯ, "Central Asia Monitor", 13 августа

Джандарбек Сулейменов достаточно редко мелькает на страницах газет, в интернете. Но почти каждый раз статьи этого фрилансера имеют широкий резонанс. Одной из них можно считать "Дорогу к своим – чужие не укажут" (cм. http://contur.kz/node/1403). Навеянные ею вопросы мы решили задать автору.
- В своей статье вы указываете на то, что проблема развития казахского языка излишне политизируется. На ваш взгляд, какие факторы способствуют этой самой политизации? Почему так происходит? Кто и с какой целью в этом заинтересован?
- Однозначно ответить на этот вопрос, наверное, нельзя…
С одной стороны, есть как бы чисто природные вещи. Вот смотрите, уже в поздние царские, а потом и в советские времена стало ясно, что без русского языка трудно быть конкурентоспособным (как принято сегодня говорить). Это бесспорно, верно?
С наступлением эпохи суверенитета нас, казахов, объективно становится больше. Основной же костяк нации, напомню, и тогда, и до сих пор составляло аграрное население – люди в основном казахскоговорящие. Все это происходит на фоне того, что, к примеру, в страну возвращаются казахи из других стран, работает государственная идеология, в общем, все вокруг вроде бы однозначно указывает на процесс казахизации всего и вся. Вокруг, в частности в казахскоязычных СМИ, вот уже на протяжении двух десятков лет много говорится о мощи и богатстве казахского языка. Но тут же обязательно добавляют, что теперь проблема с его продвижением упирается в каких-то мифических шала-казахов и русскоязычных, которые не в состоянии понять и воспринять богатства языка и тем самым якобы препятствуют его признанию…
Сейчас страна переживает масштабные внутримиграционные пертурбации – сельская молодежь просто бежит из аулов в города. Но с чем сталкивается зачастую аульный житель в городе? Если он не круглый дурак, а также если он не артист и не певец, не казахский акын-поэт или даже журналист, он начинает понимать, что значение русского языка нисколько не упало, и русскоязычный человек все-таки легче обустраивается в городе. А значит, он более конкурентоспособен. Потому что у него больше источников информации. А информация, как известно, это самый дорогой товар в эпоху глобализации…
- Получается диссонанс между декларациями и реальностью?
- Вот именно! Вы можете иметь три пары дипломов об окончании шымкентского и любого другого "казахского" университета, а перспективные и стоящие знания, как это ни печально, продолжает давать только русскоязычные факультеты и гимназии. Кто хочет большего, тем нужны уже вузы Москвы, к которым прибавились европейские, американские. На худой конец - китайские университеты… И это в тот момент, когда все вокруг казахское, все вокруг мое! А куда легче всего канализировать реальное раздражение казахов? Правильно, в адрес русскоязычных соплеменников и вообще против всего "неказахского". Вот вам и политика. Здесь, может, даже нет злого умысла – просто так легче. Но такое, с позволения сказать, псевдоуправление процессом до добра не доведет. Я не собираюсь никого пугать, однако такая политика ничего хорошего, прежде всего самим казахскоязычным казахам, "нагыз казахам", не принесет…. Только очередные разочарования.
- Вот у же более 20 лет вокруг казахского языка ломаются копья, а он между тем так или иначе развивается как "вещь в себе". В этой связи такой несколько неожиданный вопрос: а вообще эта проблема действительно существует или же мы наблюдаем классическую "конъюнктуризацию" вопроса?
- На самом деле казахский язык богат и красив, потому что это древний язык. Однако это язык кочевой цивилизации, той самой, которой, как вы понимаете, и след простыл… Ситуация примерно такая же, как с исчезнувшими цивилизациями. Единственная разница состоит в том, что в отличие от древних ацтеков или майя, казахи, несмотря на все испытания, сохранились до наших дней и худо-бедно сберегли свой язык. Но теперь же надо делать рывок, чтобы соответствовать глобальным вызовам! Верно? Так вот, самый главный рывок казахи и именно казахскоязычные казахи должны были сделать в своих головах. А проще говоря – что-то сделать со своим древним языком. И пока с языком революционных трансформаций не произошло – мы еще те самые, еще "совково-аульные" казахи, если не сказать еще крепче.
На современном историческом этапе мы еще ничего собственно казахского миру не явили. Даже такой отрадный факт, как казахский бокс, а также то, что павлодарские школьники заняли пятое место в мире на математической олимпиаде – все эти достижения тоже произошли, грубо говоря, благодаря городскому укладу жизни. А урбанизированный социум в наших степях – это, прежде всего, что бы там ни говорил Азимбай Гали – и есть собственно носитель русского языка.
Подсознательно все понимают, что казахский язык, несмотря на устойчивое расширение его ареала, продолжает в глобальном смысле проигрывать русскому, английскому. Я же в своей статье отметил: государственный язык – это отнюдь не только то, что все будут поголовно говорить на нем. В Африке тоже есть языки, на котором говорят целые суверенные государства. Думаю, вы поняли дальнейшие аналогии… Так что никакой "конъюнктуризации"! Мы хотя и обогнали за годы советского развития африканцев на многие столетия, нам все равно надо модернизироваться семимильными шагами, строить более прогрессивное общество, а наряду с этим настроить на современную волну и язык. Это комплексная задача, здесь все важно и перманентно актуальны все аспекты.
- Вы считаете, что ключевыми в проблеме развития казахского языка являются два аспекта: идеологический и творческий. Если мы правильно поняли, во-первых, вы говорите о слабой работе госорганов, ответственных за идеологическое обеспечение, а во втором случае тонко намекаете на творческую несостоятельность казахской интеллектуальной элиты. Мы правильно расставили акценты?
- Разумеется. Я, между прочим, не сделал никаких открытий. Об этом писали задолго до меня билингвы Ахас Тажутов и Айдос Саримов. Последний, помнится, очень низко оценивал потенциал мыслепроизводящей казахской корпорации…
- Вы сами лично как оцениваете положение дел с казахским языком на текущий момент?
- У меня есть такое ощущение, что специалисты казахского языка находятся в какой-то спячке. Скорее всего, в этой сфере нет, во-первых, заряженности на решение сверхзадачи, во-вторых, нет по настоящему подкованных, универсальных (блестящее знание хотя бы двух мировых языков плюс казахского) ученых, к тому же объединенных в одну команду. Впрочем, эти "во-первых" и "во-вторых" проистекают друг из друга.
- Я понял вас. Если нет одного компонента – не будет и другого…
- Примерно так… Нам кровь из носу нужен новый Ахмед Байтурсынов, новый систематизатор и новатор.
- Давайте попробуем, как в народных сказках, дать три простых совета, что нужно сделать для того, чтобы снять напряженность вокруг казахского языка. Если такое вообще возможно…
- Напряженность не спадет, и советами тут не обойтись. Просто надо, чтобы государство и общество, наконец, строго спросили с лингвистов, с казахских филологов, с ученых. Где их продукция? Это их фронт работы. Нет результата – к чертовой матери таких специалистов. В одном я согласен с чрезмерными и неадекватными "защитниками" казахского языка. Время уходит. Уходит не просто время. Сейчас, учитывая рост казахскоязычного населения в городах, сложилась благоприятная среда для серьезной работы. Нельзя упускать такой шанс. Я бы сказал - исторический шанс для нашего языка. Либо он трансформируется решительно и бесповоротно, либо…
- Мы можем утерять этот шанс со всеми вытекающими?..
- Конечно! Про закон маятника в истории слышали? Наша молодежь все в большем количестве ездит по заграницам, они же все видят, насколько мы косны во многих вопросах и сферах… Нельзя допустить, чтобы, скажем, лет через десять слова покойного казахского писателя Марата Кабанбая оставались актуальными.
- Напомните, какие слова?
- В девяностых годах прошлого века он как-то написал, что казахский язык стал языком бедных, т.е лузеров…
- Спасибо за беседу