Халил Муканов, vlast.kz, 3 сентября

О ситуации в силовых органах, серьезно меняющейся в последний год, в том числе и в связи с переаттестацией и последними событиями, связанными с усилением террористической угрозы в стране, Vласть беседует с политологом, главным редактором казахстанской биографической энциклопедии "Кто есть кто в Казахстане?" Данияром Ашимбаевым.
– Данияр, расскажите, в каких силовых ведомствах Казахстана, на Ваш взгляд, уже есть устоявшиеся кадровые традиции?
– Силовые структуры можно разделить на "традиционные" (КНБ, МВД, прокуратура, отчасти армия) и "новые" (финпол, МЧС). В "старых" кадровые традиции свои, давно наработанные, хотя и сильно переваренные в девяностые и двухтысячные. Командный принцип работы отчасти смешал прежнюю кадровую политику со ставкой на профессионалов. Большой негатив принесла политизация силовых структур в конце девяностых годов. Хотя, назначение гражданских руководителей (Нуртай Абыкаев – ныне глава КНБ, Заутбек Турисбеков – глава МВД 2003-2005 годы, Бауржан Мухамеджанов – был главой МВД 2005-2009 – ныне аким Мангистауской области, Адильбек Джаксыбеков – глава Минобороны с 2009 года) оказало скорее позитивное влияние: они не могли привести слишком большую команду с прежнего места работы в силу специфики силовых структур; вынуждены были стоять над разборками "местных групп" и заодно аккуратно искали профессионалов, на которых могли опереться и которые могли наладить работу структуры.
Неискореняемый тренд – коррупция, понятное дело, пустила корни и в среде военнослужащих…
Уровень коррупции достаточно высокий в силу того, что некоторые структуры (дорожная полиция, таможня, финпол) работают, так сказать, непосредственно с живыми деньгами. Более того, я бы сказал, что некоторые силовые структуры просто вытеснили из ряда сфер организованную преступность и заняли ее место (особенно это касается наркобизнеса, "крышевания" и рэкета). Сами понимаете, практически никто не идет работать в органы, потому что, например, с детства мечтал регулировать дорожное движение, бороться с контрабандистами или спекулянтами. Народ идет делать деньги. Причем конкретно.
– А как обстоят дела с "качеством" силовых структур?
– Если смотреть на кадры силовых структур, то, могу заметить, что по большому счету абсолютное большинство соответствует формальным требованиям – профильное образование, опыт работы на местах и в центре, повышение квалификации, награды и т.д. В отличие от многих других сфер управления в управленческом звене правоохранительных органов очень много тех, кто работал с самого низу. Не могу ручаться за их квалификацию, но наличие опыта работы отрицать сложно. Что касается трайбализма, то в принципе в средней номенклатуре есть родственники высокопоставленных чиновников. Причем зачастую видно, что их рост явно был обусловлен ростом или влиянием родни. В некоторых структурах нельзя не отметить некоторые географические особенности, которые имеют под собой вполне понятный политический расклад. В целом же – силовые структуры страдают те ми же болезнями, что и общество в целом. Снижение уровня профессионализма, контроля, ответственности и т.д.
– Какие тенденции, на Ваш взгляд, будут преобладать в среде силовых структур в ближайшем будущем?
– Новые структуры (таможня, финпол), практически не имевшие кадровых традиций, более подвержены негативу. Быстрая ротация, частые скандалы... При этом, большинство руководителей четко понимает, что им жизненно важно наличие профессионалов, если не лояльных к ним лично, то хотя бы нейтральных. И вот здесь возникает проблема – старики "ушли", а молодежь "не тянет". Среднее поколение прошло через вереницу реорганизаций и скандалов, ротаций и аттестаций и просто устало "тянуть" все на себе. Все понимают, что выше головы уже не прыгнуть. Есть проблемы, с которыми бороться практически невозможно в силу их автоматической воспроизводимости – как, например, коррупция на таможне. Борьба с террористами, опять-таки, упирается в то, что те черпают силы из болезней общества, а их никакими службами не излечить.
– Насколько эффективны в плане воспитания профессионалов казахстанские военные институты на сегодняшний день? Или данные институты страдают теми же "болезнями", что и прочее казахстанское образование?
– Из силовых учебных заведений большинство – академия КНБ, военная академия, бывшее погранучилище, академии МВД (особенно Карагандинская – знаменитая бывшая КВШ) имеют старые традиции и т.д. Вопрос с начальной подготовкой кадров они решают достаточно хорошо, хотя, естественно, подвержены общим проблемам нашего образования. Но базовое образование – это только 50%. Вторые 50% – это опыт, наработки, влияние среды – как позитивное, так и негативное. В этом плане, видится немало проблем. Перед органами встают постоянно новые задачи, к которым они изначально были не готовы. До сих пор сказывается и тяжелый период 90-х – реорганизации, вымывание профессионалов, коррупция, нехватка средств для нормальной подготовки (последнее особенно характерно для вооруженных сил). А к таким проблемам, как торговля оружием, международный терроризм, массовая миграция, информационные технологии наши силовики изначально не были готовы…
– Каков, по Вашему мнению, баланс сил среди силовых структур на сегодняшний день?
– Баланс в силовых структурах сейчас еще не сформировался. Еще не закончились толком ротации, связанные с зимними назначениями, как началась аттестация, причем, как вы знаете, состав ВАК (высшая аттестационная комиссия – глава комиссии – премьер-министр Карим Масимов) уже успел обновится. Если раньше Генпрокуратура, МВД, АБЭКП (финполиция) и КТК (отчасти, и Минобороны) работали в одном направлении, то последние месяцы силовики не связаны друг с другом. Проблема несколько усугубляется тем, что во главе правоохранительных органов сейчас находятся достаточно авторитетные и сильные фигуры – Нуртай Абыкаев (глава КНБ), Калмуханбет Касымов (глава МВД), Рашид Тусупбеков (глава АБЭКП), Адильбек Джаксыбеков (глава Минобороны), Мажит Есенбаев (глава Комитета Таможенного контроля), для которых вышестоящей инстанцией, по сути, является ни Совбез, ни глава администрации президента (не говоря уже о профильном отделе или замруководителя), а непосредственно глава государства. Прежней ситуации, когда Серик Баймагамбетов (глава МВД в 2009-2011 годы, глава КТК – 2011-2012 годы, в настоящее время обвиняется в коррупционном преступлении), Козы-Корпеш Карбузов (глава КТК в 2007-2011 годах), Кайрат Кожамжаров (глава финпола в 2008-2012 годах, ныне аким Акмолинской области) ориентировались в своей работе на Сарыбая Калмурзаева (экс-глава управления делами президента, умер в июле 2012 года), уже нет. Все сами по себе и все имеют выход на президента. Сейчас в какой-то степени повторяется своего рода ситуация 2002 года – после зачистки силовых структур от людей Алиева.
– Может ли это говорить о падении авторитета в этом случае такой фигуры как Марат Тажин, секретаря Совета безопасности, который во многом контролировал силовой блок в прежние годы?
– Речь идет не о снижении авторитета Тажина, его влияние по-прежнему достаточно большое. Дело в том, что во главе силовых структур стоят люди, которые имеют все сравнимый с ним (или даже слегка превышающий) авторитет. Но в вопросах общей стратегии работы или межведомственного взаимодействия – влияние Совбеза достаточно большое. На втором-третьем уровне управления ситуация, естественно, менее однозначная, нежели наверху. Замы, шефы департаментов и главков, региональных структур, как правило, ориентируются как на непосредственных руководителей, но и аккуратно "сверять часы" с администрации президента, канцелярией премьера, акимами и т.д. Таким образом, умные генералы и полковники никогда не кладут яйца в одну корзину.