Игорь ХЕН, "Время", 18 апреля

На прошлой неделе во властных коридорах произошли неожиданные для многих перестановки. Главный редактор биографической энциклопедии "Кто есть кто в Казахстане" Данияр АШИМБАЕВ анализирует ситуацию и делится с читателями своими выводами.
– Данияр, следствием чего стали перестановки, которые для многих выглядят совсем необязательными?
– Думаю, что эти перестановки отнюдь не случайны. Наиболее важными представляются две из них – уход с должности советника президента Ермухамета ЕРТЫСБАЕВА и увольнение Каната САУДАБАЕВА с поста директора "Назарбаев Центра".
Ертысбаев в определенном смысле скорее занимал должность советника, чем был советником в классическом понимании. Фактически он считался основным спикером Акорды. Саудабаев, напротив, занимая пост, особо ничего не значащий в иерархии госуправления, возглавлял Комиссию по ядерному разоружению и был личным представителем президента на нескольких международных переговорах, вел активную публичную деятельность. Чтобы понять логику этих перестановок, нужно посмотреть на ситуацию несколько шире.
В нашем госуправлении сложная система взаимоотношений и взаимной ответственности. В секторе идеологии много руководителей, но выстроить четкую иерархию до сих пор не получалось. С приходом Марата ТАЖИНА на пост государственного секретаря стало очевидным, что система будет меняться и будут заново распределяться зоны ответственности. В последние годы система была не слишком эффективной, и сегодня уменьшение количества спикеров и выстраивание жесткой вертикали управления смотрится как оптимальная мера. Создание в прошлом году Службы центральных коммуникаций во главе с Ержаном БАБАКУМАРОВЫМ, замкнувшим на себе координацию работы правительственных пресс-служб и государственную информационную политику, наглядно демонстрирует данный процесс.
Дело тут совсем не в том, что Ертысбаев или Саудабаев плохо исполняли свои функции, просто идет выстраивание новой системы. Думаю, что и в дальнейшем будут постепенно оптимизироваться направления, которые дублируют друг друга, создавая неразбериху.
– Другими словами, Марат Тажин вновь вплотную занялся идеологией. И как, по-вашему, сильно нам его не хватало?
– Нехватка авторитета, мышления и подходов Марата Тажина в идеологической сфере ощущалась очень сильно все те годы, пока он был "в тени". Власть опробовала разные идеологические модели, но все равно пришла к тому, что нужна единая система, во главе которой будет авторитетный и опытный стратег-идеолог. Я считаю Мухтара КУЛ-МУХАММЕДА сильным и авторитетным политиком, но Тажин – это Тажин. При госсекретарстве Кул-Мухаммеда были достигнуты успехи в определенных направлениях, но наличие некоторых фигур, имевших вес при принятии решений, не давало выстроить четкую и понятную систему. Сейчас мы видим, что Тажин при поддержке Карима МАСИМОВА такую систему выстраивает. Уже заметно сворачивание некоторых острых тем, чья чрезмерная политизация угрожала внутриполитической стабильности и нашим внешним связям со стратегическими партнерами.
– Означает ли уход Ертысбаева с поста советника, что эта должность будет упразднена, или ему найдут адекватную замену?
– У нас традиционно вес той или иной должности зависит не от ее названия, а от человека, который ее занимает. Должность советника президента по политическим вопросам была создана в 1995 году именно под Ермухамета Кабидиновича. В первый раз он покидал ее, чтобы возглавить Казахстанский институт стратегических исследований и отдел внутренней политики администрации президента, второй раз ушел министром культуры и информации, и в это время должность фактически оставалась вакантной.
А вообще, пост советника президента – это, как правило, своего рода место отдыха крупных чиновников, временно выбывших из правительства или акимского корпуса, где человек, находясь в обойме, отдыхал от трудов праведных в ожидании более конкретного назначения.
Если говорить о реальном советнике – то есть о человеке, к чьим советам прислушивается президент, – то сегодня это госсекретарь Марат Тажин. Естественно, системе нужны авторитетные спикеры, которые бы разъясняли, так сказать, линию партии – участвовали в дискуссиях, осуществляли информационные вбросы. Определенные функции в этом смысле выполняет Служба центральных коммуникаций, при том что потенциал пресс-службы президента или отдела внутренней политики администрации президента давно не используется. Как бы то ни было, нельзя исключать возможности появления в качестве спикера власти Серика СЕЙДУМАНОВА, Ерлана КАРИНА, Дархана КАЛЕТАЕВА или Маулена АШИМБАЕВА. Люди, которые выражают свое мнение, но при этом не несут ответственности за политику Акорды, сегодня не в тренде. Кстати, не будем забывать, что Ертысбаев, занимая какую бы то ни было должность, может продолжать, как это было раньше, озвучивать какие-то тезисы. Вряд ли кому-то по силам ему это запретить.
– Что вынудило государство так плотно заняться вопросами идеологии?
– Сегодня, особенно с развитием социальных сетей, которые вытянули на себя дискуссионный контент с телевидения, интернет-ресурсов и бумажной прессы, что повлекло за собой падение авторитета СМИ, государство в некотором смысле оказалось беззащитным. Если сравнивать политику девяностых с нынешней, то картина абсолютно разная. Прежняя информационная политика была сильно структурирована – уделялось внимание всем секторам общества, каждому – свои посылы и пожелания. Сегодня это единая дробь барабанов, которая хороша для мобилизации электората, но, по большому счету, не воспринимается обществом всерьез. Поэтому в последнее время возникают дискуссии на темы, которые вообще не должны дискутироваться – хиджабы, латиница, возрождение традиций, национальная идентичность. Эти дискуссии были и остаются абсолютно бесконтрольными... Вместо рассмотрения методов реализации того же перехода на латиницу мы наблюдаем пустопорожние споры политологов, филологов, журналистов, общественных деятелей и т.д. А государство сделало вид, что ничего не происходит. Но такие дискуссии расшатывают общество. Есть темы, по которым уместны кухонные беседы, но публичные общественные дискуссии вредны и контрпродуктивны. Государство должно четко обозначить: это можно, а то нельзя. В конце концов, это уже вопрос национальной безопасности.
– Создается ощущение, что государство активно работает с национал-патриотами или людьми, близкими им по взглядам. Айдос САРЫМ, к примеру, ведет передачу на государственном канале, Мухтар ТАЙЖАН писал в соцсетях о том, что его пытались "завербовать" в Министерство иностранных дел. По-вашему, это делается в русле все того же выстраивания идеологической вертикали?
– Активисты национал-популистского толка, как правило, сосредоточены в государственных СМИ и прочих институтах или же живут на государственные гранты. Есть среди них и "самозанятые", есть и те, кто явно или тайно работает на внешние силы (речь не только об оппозиции). Поэтому привлечение людей, которые создают или отображают те или иные тренды, нужно власти для того, чтобы, сохранив поле для дискуссий, загнать его в определенные рамки. В этом смысле нет ничего удивительного в том, что государство работает (или пытается работать) с этими людьми.
– Избрание Нурлана ЕРИМБЕТОВА председателем Гражданского альянса Казахстана – из той же оперы?
– Гражданский альянс создавался как аналог Общественной палаты при президенте России. У нас есть многочисленный сектор НПО, мнение представителей которого очень важно. Но механизмов его работы до сих пор не было. На общественно-политическом поле ГАК присутствовал в роли статиста. Сегодня де-факто произошел крах оппозиции, парламентские партии не воспринимаются как самостоятельные игроки, обостряются религиозные, межнациональные, языковые вопросы – и автоматически возрастает роль неправительственного сектора. В обществе нет сил, которые бы пользовались безусловной поддержкой населения и были бы реальными партнерами власти. В стране вакханалия безответственности: духовенство не отвечает за вверенную ему умму, политические партии – за электорат, профсоюзы – за трудовые коллективы. И это очень опасно. Активизация деятельности Гражданского альянса может рассматриваться властью как один из механизмов решения этой проблемы. Нурлан Еримбетов – фигура раскрученная, не совсем управляемая, но вполне себе системная. Думаю, это как раз тот случай, когда можно поздравить не только самого Еримбетова, но и тех людей, кто его выдвинул.