Виктор БУРДИН, "Время", 24 декабря

Депутат мажилиса, в недавнем прошлом заместитель акима Алматы Серик СЕЙДУМАНОВ, вместе с газетой "Время" подводит предварительные итоги уходящего года.
– Серик Турарович, давайте начнем с главного, на ваш взгляд...
– Каждая страна после обретения независимости проходит несколько этапов становления и развития. На первом, когда люди получают так называемую культурную травму, возникает кризис идентичности, появляются синдром недоверия, апатия населения, имеет место всплеск преступности, наркомании, алкоголизма, семейных разводов, начинают превалировать экономические проблемы: безработица, невыплата зарплат и так далее. Часть стран преодолевает этот этап, другие впадают в еще более сложные кризисные процессы.
Так вот, Казахстан успешно прошел первый этап и сейчас находится в начале второго. Один из показателей того, что мы переходим на новый этап развития, – принятие Стратегии-2050. Как известно, основные задачи предыдущей Стратегии-2030 мы выполнили досрочно. Состояние общества, экономики, культуры, национальный дух уже другие, нежели 20 лет назад. Качество населения стало другим. Сейчас, например, 84 процента казахстанцев главной своей идентичностью считают гражданство Казахстана, да и остальные называют его в числе основных идентификационных критериев.
На втором этапе уже другие задачи, и президент поставил их в Стратегии-2050: не растеряв пассионарности, развиваться дальше. При этом нам нужно умело обойти три ловушки. Первая – голландская болезнь (или эффект Гронингена; согласно Википедии, негативный эффект, оказываемый укреплением реального курса национальной валюты на экономическое развитие в результате бума в отдельном секторе экономики, в казахстанском случае таким сектором является нефтяной. – В. Б.). Вторая – ловушка среднего дохода. В мире давно отмечено: когда развивающаяся страна достигает ВВП на душу населения в пределах
12-15 тысяч долларов, можно в этих рамках застрять надолго – лет на 25-30. Даже такая довольно крепкая страна, как Турция, попалась в эту ловушку. И третья западня – проблема занятости. До 2030 года надо фактически заново трудоустроить более 2,3 миллиона человек. Сфера услуг отвлечет на себя больше всего людей, но реальный рост экономики может обеспечить индустриально-инновационный сектор. Потому сейчас и принимаются программы по индустриально-инновационному развитию, повышению трудовой квалификации, развитию моногородов и другие – все они в конечном итоге рассчитаны и на рост экономики, и на изменение самого человека, его адаптацию к рыночной среде. Сегодня среди трудоспособного населения страны только 74 процента адаптировались к рыночным условиям. Так что нам есть над чем работать, куда расти и развиваться.
– Однако многие относятся к многочисленным госпрограммам скептически. Они полагают, что программы пишутся и принимаются властью для самой себя. Ведь обычному человеку много не надо: он хочет жить в таком обществе, где есть достаток, своевременно выплачивают зарплату, все соблюдают правила дорожного движения, а в госорганах не требуют взяток.
– Виктор, вы рассуждаете с точки зрения обывателя. Но в программах прописаны те цели и задачи, которых человек самостоятельно добиться просто не в силах. Их можно достичь только сообща. Сегодня значительно меняются планы страны, органов управления, корректируется структура экономики и финансирование. Каждый человек должен быть вовлечен в эти процессы. Если гражданин не будет вовлечен в процесс реализации принятых программ, то он не будет ощущать себя востребованным. А если будут разработаны грамотные программы, будет и рост экономики, и благосостояния. Казахстанцам важно понять вектор развития страны. Тогда они примут наиболее оптимальные жизненные решения. Например, отправить своего ребенка учиться не на экономиста, а на более востребованного и сегодня, и в будущем инженера.
Вот Стратегия-2050 и ставит задачу: страна должна кардинально измениться, стать другой. Нам надо полностью обновить производственные активы, в рамках третьей промышленной революции перевести экономику с сырьевой составляющей на новый, технологический, уклад, обеспечить новую энергетическую политику – перевести хотя бы половину экономики на альтернативные и возобновляемые виды энергии, особое внимание обратить на развитие туристской сферы, позаботиться о продовольственной безопасности. Если можем, например, повысить урожайность зерновых с 15 до 35 центнеров с гектара, то надо это сделать!
– А зачем, если даже при нынешних объемах сельхозпроизводства сотни тысяч тонн зерна гниют под снегом?
– Значит, надо одновременно строить локальные зернохранилища и модернизировать элеваторы. Нехватка продовольствия – одна из главных мировых угроз, и нам надо быть готовыми к ней.
– Ну как реализуются у нас программы и "прорывные проекты", всем известно на примере авиационного завода в Караганде и цеха по сборке планшетов в Актау...
– К сожалению, такие факты есть и будут. Люди с психологией временщика, которые под красивую идею хотят получить большие кредиты, вряд ли исчезнут. Я считаю, надо четко понимать, что важно для страны, а что не очень. Может, нам планшеты проще закупать. А те сферы, где у Казахстана есть естественные преимущества, надо развивать. Например, у нас огромный транспортно-логистический потенциал. Или взять ветровые электростанции. Каждый год их стоимость снижается на пять процентов. И после 2020 года нам будет очень выгодно строить такие станции в массовом порядке. С нашими природными условиями они не только помогут решить энергодефицит, но и произведенную на них электроэнергию можно будет продавать нашим соседям.
– Серик Турарович, почему Казахстан так активно стремится во всякие объединения? Вошли в Таможенный союз, и теперь доля несырьевого экспорта сокращается. Скоро вступим в ВТО и вообще можем потерять остатки промышленности и сельского хозяйства: наши товары рискуют стать неконкурентоспособными.
– Да, вхождение в ТС показало нашу определенную неготовность, и урок из этого надо извлекать уже на ходу. Но вхождение в ТС, в принципе, было правильным решением, оно дает нам шанс в перспективе, потому что рынок России в десять раз больше нашего. Сейчас в мире большая конкуренция, и выжить можно только сообща. И развиваются сейчас те страны, которые получают внешние инвестиции и которые вовлечены в мировое производство.
– Хорошо, будем надеяться, что так оно и случится. Давайте поговорим о законодательной власти. За последний год вы с коллегами оставили неизгладимый след в сердцах казахстанцев, приняв ряд скандальных законов. Вот вы говорите, что государство у нас социально ориентированное. Но почему тогда у нас урезают пособия (например роженицам), пытаются повысить пенсионный возраст женщин и увеличить налоговую нагрузку граждан? От этих мер бюджет богаче не станет, а общество сильно взбудоражено. Кому выгодна такая политика?
– В Греции долгое время следовали политике наращивания социальных льгот и пособий, в Турции развивали так называемую политику возможностей, то есть побуждали каждого гражданина развивать производство и бизнес, урезая и минимизируя социальные льготы. Сначала казалось, что Греция на высоте. Но в исторической перспективе стратегия Турции оказалась более правильной, а Греция переживает сейчас тяжелый спад и кризис. А теперь вернемся к Казахстану. У нас есть доходы от добывающей промышленности, которые мы могли проесть. Помните, было предложение раздать деньги Нацфонда? Если бы мы на это пошли, смогли бы выйти с минимальными потерями из кризиса 2008 года? Сомневаюсь.
Поэтому в Казахстане власть пытается сосредоточить бюджетные средства на развитии страны, при этом защищая социально уязвимые слои населения. Когда наша республика в своем развитии достигнет хороших темпов, можно будет больше внимания уделять социальной сфере. А отдадим туда сразу все средства – страна попросту рухнет. И те непопулярные в народе меры, о которых вы говорите, необходимы сегодня как в тактическом, так и в стратегическом плане на будущую перспективу.
– На ставшем знаковым заседании правительства в октябре исполнительная власть получила серьезную взбучку от президента. Для профилактики или произошло что-то такое, о чем обыватель не догадывается?
– Не считаю, что для профилактики. Как я понял, президент был недоволен по нескольким пунктам повестки дня. Во-первых, нынешними темпами развития страны. Ведь в Казахстане произошло снижение роста ВВП, в этом году этот показатель составляет меньше 6 процентов. Значит, не были найдены новые возможности для роста. Во-вторых, исполнительная власть медленно работает по реализации Стратегии-2050 – по ней на тот момент не были скорректированы предыдущие планы и программы развития. Также медленно исполнялись некоторые текущие поручения главы государства. Президент заметил это и поставил ряд новых уточняющих задач.
– 31 августа молодежь разгромила в Алматы торговый центр "Прайм Плаза". Многие обеспокоены: если толпа способна на такое из-за какого-то несостоявшегося концерта, что будет, если вспыхнет недовольство по более серьезной причине? Вспомнить хотя бы недавние инциденты с самолетами наших авиакомпаний, недовольство пассажиров.
– Я бы такие параллели не проводил. Это отдельные факты, не более того. В целом же, наоборот, уровень протестного настроения в Алматы остается низким. Другое дело, что появляются новые точки социального напряжения – та же барахолка, например.
А что касается погромов как таковых, то в любой толпе всегда найдутся любители приключений, в том числе далеко не самых приятных. К сожалению, 31 августа меры безопасности у "Прайм Плазы" были приняты не в нужном объеме. Будем считать, что произошел неприятный сбой.
– Напоследок не могу не спросить ваше мнение о повороте в деле убийства известного политика Алтынбека САРСЕНБАЕВА и его помощников.
– Это было резонансное заказное убийство, всколыхнувшее общество. Оно было направлено, по-видимому, на серьезную дестабилизацию ситуации в стране. Общественное мнение именно такое относит к преступлениям, у которых нет срока давности. К чести правоохранительных органов убийство было оперативно раскрыто. Но у родственников, соратников трагически погибших оставались (они об этом открыто говорили) сомнения в имени заказчика. Вновь открывшиеся обстоятельства снимают этот вопрос. Боль утраты у близких погибших вряд ли исчезнет, но какое-то успокоение наконец в их семьи придет. А общество в целом получило важный сигнал: правосудие и справедливость существуют.