Ирина МЕДНИКОВА, "Ассанди-Таймс", 10 января

По нашей просьбе г‑н Алшанов оценил итоги деятельности в образовательной сфере за прошедшие несколько лет, а также достоинства и недостатки работающей сегодня в Казахстане системы в целом.

Есть и плюсы, и минусы
– Рахман Алшанович, подводя итоги работы на казахстанском рынке образования в этом году, как Вы можете его оценить – со знаком плюс или минус?
– Однозначного ответа нет, процесс это сложный, и образование постоянно находится на стадии становления. У нас работает около 130 вузов – и государственные, и частные вузы, особенно региональные, конкурируют за госгранты. Получается два рынка: рынок госгрантов по госзаказу и рынок платных услуг.
Через конкуренцию осваивается несколько ниш: есть вузы, которые принимают абитуриентов по 800000 тенге, по 10–12 тысяч долларов, такие как КИМЕП, КБТУ. Остальные должны работать на уровне государственного гранта. В то же время есть те, кто демпингует, давая льготы. Таким образом, образовались ниши для малооплачиваемых, средних и высокооплачиваемых.
– То есть можно сказать, что структура рынка сложилась. Но на что ориентируются больше абитуриенты?
– И абитуриенты, и родители начали ориентироваться на качество. Если раньше многих интересовал только диплом и, по моим подсчетам, 50–60% шли получать образование ради корочки, то сейчас все понимают, особенно в финансовой и налоговой сфере, что главным требованием становятся знания.
Даже в Шымкенте, где, казалось бы, рыночные отношения и "базарная экономика" всегда были развиты, я видел вузы, где оплата выше, но народ идет туда, потому что хорошо поставлено обучение. А туда, где слабая подготовка,- народ не идет.
– Но как раз за качеством наши абитуриенты уезжают за рубеж...
– Да, 65 тысяч наших студентов обучаются за рубежом. Только недавно говорили, что 32 тысячи, и вот такое удвоение произошло. Это говорит о том, что наша молодежь стремится получить современное образование.
Я считаю позитивным моментом выделение государством финансирования на обучение студентов в течение семестра-двух в лучших университетах мира – Сорбонне, Оксфорде Гарварде. Это позволяет по крайней мере открыть двери таких вузов, послушать, что там обсуждают.
Еще в последние два-три года активно приглашаются профессора из-за рубежа. Наши библиотеки синхронизируются между собой и с мировой базой накопленных знаний. С прошлого года было подписано соглашение с электронным ресурсом с огромным объемом литературы. Министерство оплатило, и вузы теперь могут бесплатно получить доступ. Одновременно идет перевод сразу на казахский язык с английского лучшей западной литературы за последние три года.

Кто не видит дальше носа
– Все, что Вы рассказали, впечатляет. Но поможет ли это в итоге выпускнику найти нормально оплачиваемую работу по специальности? Я знаю, что многие работодатели не довольны подготовкой студентов в наших вузах...
– Сейчас идет развертывание идеи, чтобы работодатели принимали активное участие в подготовке специалистов и формировании учебных планов. Они говорят – вы не тех специалистов готовите, но вы тогда принимайте участие, составьте квалификационные требования.
Конечно, все говорят, где результаты всех этих усилий? Но образование – это не теплица, где утром посадил, а вечером собрал помидоры. Отдача будет через 5–10 лет. Поэтому в полной мере оценить результаты работы прошедшего года пока еще рано.
Мы были в Германии, были в США. Я спрашиваю работодателя: "Как Гарвард?", а он говорит: "Они не видят, что у них под носом творится". Говорю Гарварду: "Вас критикуют работодатели", а они в ответ: "Да они дальше своего носа не видят".
То есть вуз должен давать перспективу, а работодателю прямо сейчас нужен специалист, который бы сказал – вот так надо этот продукт сделать. Поэтому противоречие здесь всегда было и будет. А выпускники вузов должны помогать компаниям смотреть вперед.
– Но есть какие-то мысли, как Казахстану привести в соответствие запросы рынка и предложение институтов образования?
– Чтобы сблизиться с рынком, учебные заведения должны открыть лаборатории, а работодатели должны приходить и говорить, что они планируют и какие специалисты им нужны. Компании в Америке сплошь и рядом выделяют гранты. Сейчас и наши компании пошли по этому же пути: "Казактелеком" выделяет гранты АУЭС, нефтяники выделяют, железнодорожники.
"Казахстан темiр жолы" вообще приватизировали КазАТК, выкупили обратно, и это правильно – когда тебе нужна кадровая политика, ты будешь начинать с вузов. Я недавно разговаривал с новым ректором КазАТК Куанышевым, они полностью пересмотрели кадровую политику. Пойдешь на дальнюю станцию работать – вот тебе грант. Такая связь работодателя и вуза. Это плюс, который сейчас начинает просматриваться.
В прошлом году мы начали говорить о том, чтобы вузы обучали, а работодатель присваивал квалификацию. В советской системе так было: пришел на производство – получил квалификацию. Сейчас профессиональные ассоциации могли бы проводить экзамен, тестировать и выдавать сертификат.
– То есть закрывать частные вузы не будут?
– Никто никого закрывать не собирается, речь шла об оптимизации вузов. Когда частные вузы только открывались, многие пошли легким путем, получили лицензию, а потом министерство поняло, что здесь есть халтура. Студента спрашивали – сколько ты обучался, а он из четырех лет в университете провел 20 часов. Приходил, платил методисту – тот ставил посещение. Поэтому шла борьба с такими вузами. И в Америке, и в Европе самые лучшие университеты – частные. Поэтому речь не идет об их закрытии.
– Тем не менее ходят разговоры, что число вузов в целом будет сокращаться, плюс говорят о тенденции отхода от заочного обучения. Это так?
– В мире сейчас до 20000 университетов, свыше 100 млн человек обучаются, идет бум образования. Технологии развиваются, в первую очередь информационные, и без высшего образования уже нельзя. В той же Японии до 38% работодателей требуют высшее образование. Стоит огромный технологический агрегат, оператор должен нажимать на кнопку и без знаний как? Высшее образование стало не элитарным, а массовым.
Что касается заочного обучения, то многие предприниматели не могут бросить работу, но при этом хотят получить диплом. В этой связи многие сейчас перешли на технологию дистанционного образования – компьютеры-то везде есть. Сейчас миллионы людей обучаются таким образом.
Мы в Казахстане, называя его заочным, фактически используем дистанционное обучение без отрыва от производства. Министерство поддерживает, но прокуратура считает эту идею незаконной. Раньше был норматив 4 заочника на 1 очника, сейчас пропорцию перевернули: 1 заочник на 4 очника. Это есть в нормативе, но нет в законе. И прокуратура считает это незаконным.
– А вообще Вы сами как считаете, в нашей стране высшее образование должно быть массовым или элитарным?
– Образование должно быть и массовым, и элитарным. По идее, государство должно иметь выбор и выбрать лучшего из лучших для ответственных сфер. Есть академия госуправления, где обучается класс "А", и, конечно, они должны получить самое лучшее образование. Или космические программы – сейчас на технические специальности в госвузах установили проходной балл 70. Или программа "Болашак", "Назарбаев Университет", КБТУ – вот это считается элитарным образованием.
Существуют два ограничения: по финансовым возможностям и по знаниям. Если вы находитесь в бизнес-элите, обучайте детей в Гарварде, Оксфорде, и если вы имеете знания, то сами сможете получить элитарное образование. Но в то же время есть огромное количество массовых профессий, например бухгалтер – ему не обязательно иметь элитарное образование. Нужно овладеть знаниями качественно и работать. Поэтому нужно и элитарное, и массовое образование, думаю, противопоставлять их не правильно.

"На тебе рубль, и купи костюм"
– Стоимость обучения в отечественных вузах становится выше с каждым годом, но растет ли так же быстро качество обучения? Что входит в его стоимость сегодня?
– Если в зарубежным вузах есть крупный инвестор, то у нас нет, мы вышли из советского государства только с дипломами. Поэтому плата студентов за обучение является единственным источником доходов у вузов. В стоимость входит зарплата преподавателей, содержание зданий и коммунальные услуги, интернет, обновление библиотечного фонда – все эти услуги, если вы их сложите, будут себестоимостью.
Ведь все требуют специалистов, сопоставимых с Гарвардом. Извините, там 70000 долларов платят в год. Разве можно сравнить? А у нас требуют качества, но при этом говорят: на тебе рубль, и купи себе костюм.
Чтобы не было такого грубого демпинга, установили государственный стандарт и на его основе установили стоимость гранта, которая одинакова для всех. Мы, вузы, должны на эту сумму оказать услугу, весь пакет без псевдоэкономии. Грант сегодня составляет 296000 тенге для бакалавров и 396000 тенге для магистрантов в год.
– Оцените, пожалуйста, уровень подготовки выпускников наших вузов. Существует ли у нас система мониторинга качества этого параметра?
– У нас готовят специалистов по более чем 100 специальностям, и нельзя назвать всех одинаковыми по качеству. Казахстан сегодня занимает первое место по экспорту муки, значит, специалисты, которые ее готовят, – лучшие? Или, допустим, на Лондонской бирже металлов эталоном является казахстанская медь, ее же кто-то производит? Если объем перевозок в Казахстане занимает 7–9 место в мире, значит, эта система работает.
Есть отрасли, где мы традиционно сильны: металлургия, горное дело, геология. Геология, может быть, ослабла в последнее время, но по крайней мере аграрное земледелие, оценка земли – это был наш профиль всегда. Но в то же время появился ряд специальностей, которые нам нужны. Например, производство лекарств – около 20 предприятий появилось, нужны специалисты, а хорошо ли мы их готовим?
Говорят, что экономистов много. Но в Казахстане только 800000 представителей малого бизнеса, вместе со средним это 820–850 тысяч, в каждом нужен бухгалтер, менеджер, маркетолог. Это около 4 миллионов, пусть даже 2–3 миллиона, все равно экономист относится к массовой профессии. А, например, если сравнить с инженером бумажной промышленности: у нас 20 предприятий, пусть даже там 40 инженеров нужно. 2 миллиона и 40 – несравнимые вещи.
Когда говорят, что не хватает специалистов, надо быть конкретными. Нужно определить потребности в специалистах в конкретной сфере.
– Разве это не функция Министерства образования?
– Это не функция министерства. Минобразования какой план спустило, столько мы и готовим, министерства экономики и финансов говорят: "Нам сказали, мы деньги выделили", а Министерство труда говорит, что малый бизнес не умеет определять свои потребности.
Например, образование, здравоохранение, горное дело, военное, машиностроение – они могут сказать, сколько учителей, врачей, прокуроров, военных им нужно. Есть отрасли, где это точно можно определить. А для малого бизнеса как определить?
В малом бизнесе невозможно прогнозировать на 4–5 лет вперед, там в год несколько раз меняется. Каждый ищет более выгодную нишу, думает, что он один так мыслит, а потом встречаются все в одном месте и получается перепроизводство. Или возникает количественная диспропорция: сейчас 136000 кафе и ресторанов – а какие специалисты туда нужны? Для кафе и для столовых разные?
Пока структура экономики окончательно не сложилась, будут сложности. Определить точные потребности невозможно. Поэтому американская система пошла по пути обучения бакалавров, а потом бери выпускников в кафе или ресторан и дальше доучивай на своих курсах. Вот такое сотрудничество должно решить проблему нехватки и качества специалистов.
Сейчас появление новых неожиданных отраслей требует деформации в структуре потребностей. И молодежь, и вузы должны ориентироваться на это. Поэтому сейчас студентам говорят – вы имеете право сами конструировать свою специальность.
– И все-таки какие примеры мониторинга качества образования Вы могли бы привести?
– Существует рейтинговая оценка вузов, работодатели оценивают, вузы сами пытаются это сделать. В Германии какой-то технический университет в рейтинге выше университета Гумбольдта. Как так? Потому что немцы пассивно относятся к рейтинговой оценке. Я спрашиваю: "Почему?", они говорят: "Работодатели наших студентов берут, они востребованы, никаких проблем не существует".
В Америке спрашиваю университет DUKE: "Как вам Гарвард?", говорят – они сидят на старом багаже, там инерция мышления, а в оценке вузов надо ориентироваться на качество выпускаемых специалистов и оценку работодателей. Вот они создали сеть выпускников, которые сами становятся работодателями: 25000 компаний открыли в округе университета в этом штате. Студенты с первого курса думают о своей компании. Это новая философия.
– А какой подход в западных системах образования, как Вам кажется, наиболее приемлем для Казахстана?
– Для быстро меняющихся отраслей, информационных, например, ближе американская: там через каждый 8 месяцев меняются технологии. А в таких отраслях, как транспорт или гуманитарные науки, нам ближе европейская модель. Там не такая большая динамика, а специалисты нужны сразу готовые, как выпустились. В зависимости от сферы нужно выбирать систему образования.