Руслан БАХТИГАРЕЕВ, "Время", 10 декабря
Как и с кем дружить Казахстану в контексте конфликта между двумя своими близкими партнерами – Москвой и Анкарой? И что ждет страну во внутриполитической сфере в ближайшее время? Об этом и многом другом наш корреспондент беседует с политологом Данияром АШИМБАЕВЫМ. – Данияр, не стоит ли нашей стране задуматься о выходе из всех каких бы то ни было интеграционных объединений – по примеру хотя бы той же Туркмении – и быть самим по себе? – Здесь ситуация достаточно простая. Наша экономика, по сути, несмотря на все модернизационные программы, осталась преимущественно сырьевой. Поэтому любые колебания на внешних рынках бьют в первую очередь по нам. Понятно, что если мы будем развивать легкую и другие обрабатывающие отрасли, то сможем отчасти завоевать свой собственный рынок, но нам нужен будет в первую очередь рынок внешний. Ломиться на рынки Евросоюза или США бессмысленно. Наш естественный рынок – это ближайшие соседи. Но рынок Средней Азии дохлый, с низкой покупательской способностью. Китайское направление тоже не вариант: их интересуют только нефть, сталь, цинк, хром, и не более того. Рынок Кавказа достаточно узкий. Иран периодически находится под санкциями. Поэтому единственный рынок, где мы могли бы состояться, – это рынок России, Украины и Белоруссии. Да, сейчас все твердят: мол, зачем надо было создавать ЕАЭС, если товарооборот падает? Надо понимать, что товарооборот считается в долларах, и, естественно, в пересчете на них все обесценивается. Но если смотреть на товарную номенклатуру, то станет видно: взаимная торговля как минимум стабильна. Наши экономики взаимосвязаны, у нас много общего, нет культурных и языковых барьеров, законодательство и менталитет достаточно схожи. И потом, если мы не научимся работать на рынке наших соседей, то о какой конкурентоспособности в мировом масштабе можно вообще говорить? – Ну если продолжить сравнение с той же Туркменией, то у нее нет и половины того, что есть у Казахстана. И тем не менее, судя по социальной политике и динамике курса маната, можно предположить, что они от неучастия где бы то ни было ничуть не проиграли, а может, даже наоборот… – Туркмения самодостаточна, но только потому, что у населения там низкие потребности. У нас же – в силу ли ментальности или рекламы с маркетингом – потребности прямо зависят от той картинки, которую показывают по телевизору. Только у нас можно встретить таксиста на старой разбитой машине, но зато с новым айфоном. А наша элита и вовсе демонстрирует такие стандарты "зажратости", что даже неудобно за нее становится. – По-вашему, именно элиту имел в виду президент, когда в послании призывал затянуть пояса и жить по средствам? – Ну да! Посмотрите, производительность труда у нас не выросла. Новые предприятия в условиях кризиса и долговой нагрузки оказались не в самом лучшем состоянии. Грубо говоря, страна живет не по средствам. А тот мощный рост, который был у нашей экономики, обусловлен мощным притоком нефтедолларов, цинкодолларов, хромодолларов и зернодолларов. Сейчас все это закончилось. И выяснилось: цены остались на том же высоком уровне, а доходы населения упали. По-хорошему надо затягивать пояса на госуровне, чтобы этот пример стал заразительным сверху донизу. Но это, похоже, нереально. – Вернемся к теме интеграции. Экономика экономикой, но ведь и без политики никак не обходится. К примеру, ни один из лидеров стран – участниц ЕАЭС не выступил в поддержку России в ее конфликте с Турцией, а наш президент – пускай и осторожно – все же поддержал... – Главная задача нашей внешней политики – избегать ситуаций, при которых нам надо будет определяться. Вот в чем проблема. – Но ведь мы уже определились, разве нет? – Нет. Президент, высказав поддержку Москве, после этого провел переговоры с Эрдоганом. Казахстан за годы своей независимости смог добиться хороших отношений со всеми, кроме одной страны – Узбекистана. Со всеми остальными мы нашли общий язык. Понятно, что Москва ценит моральную поддержку. Военную поддержку в конфликте с Европой или той же Турцией от Казахстана никто ждать не будет. С точки зрения военного потенциала мы не такая уж и значимая страна. Нет никаких гарантий, что наша армия, если, не дай бог, будет конфликт с Киргизией или Узбекистаном, сможет противостоять им. С другой стороны, в военно-стратегической сфере Казахстан сотрудничает с Россией. И защита Казахстана, как противовоздушная, так и противоракетная, обеспечивается именно Россией. У всех есть свои интересы – у Китая, США, Турции, Ирана. И эти интересы зачастую не соответствуют нашим интересам. Если брать ту же Турцию, то у нас за годы независимости появились единицы эффективно работающих СП. Да, есть турецкие инвестиции в коммуникации, в строительство, но, по большому счету, мы для Турции всего лишь рынок сбыта и место, куда едут турецкие менеджеры и рабочие. Турция не является крупным инвестором в экономику Казахстана. В то время как наши граждане оставляют миллионы в турецких отелях и на курортах, покупают турецкие товары и продукты. Анкара от дружбы с нами получает гораздо больше, чем мы. Кроме того, мы видим в Казахстане действия турецких эмиссаров и в религиозной, и в политической сферах. И то, что мы наблюдаем, говорит о том, что наши стратегические приоритеты серьезно разнятся. А турецкая госполитика в национальном вопросе и вовсе для нас неприемлема. Посмотрите, как они ведут себя с греками, курдами, армянами – для Казахстана подобное поведение было бы просто губительным. – Глава государства в своем послании отметил, что 30 ноября Казахстан де-юре стал полноправным членом Всемирной торговой организации и вступление Казахстана в ВТО открывает новые возможности. Отразится ли наше вступление в ВТО на отношениях с Россией с учетом того, что ее таможенная служба уже предъявляла претензии в адрес Казахстана касательно соотношения пошлин ВТО и тарифа ЕАЭС? – Противоречия были, есть и будут. И суть интеграции в том, чтобы эти противоречия решать. Опять-таки, никто из нас, кроме правительства, не знает, на каких условиях мы туда вступили. Понятно, что членство в ВТО – это красиво в политическом плане, но каково его реальное наполнение? Чем занимались наши структуры, отвечающие за интеграцию с ВТО? Сколько раз за последнее время вы видели выступления министра без портфеля Жанар АЙТЖАНОВОЙ? А хотелось бы получить ответы на конкретные вопросы: какие защитные барьеры у нас есть, какие преференции мы получили, какие позиции мы сдали? Это как с инвестициями. Мы за все годы понасоздавали столько структур по привлечению инвестиций, по использованию инвестиций, но ни одной структуры по контролю за их использованием и расходованием. А деньги мы брали за рубежом миллиардами. Куда вкладывались эти деньги? В какие предприятия? Сколько и чего было построено? Сколько денег было присвоено? Мы можем быть сколько угодно лидерами региона по привлечению инвестиций, но вопрос в том, где эти инвестиции? Мы живем лозунгами: инвестиции – хорошо, госпрограмма – хорошо, это хорошо, то хорошо, а в чем конкретно хорошо – никто не говорит. А хотелось бы, чтобы все заявления правительства и квазигосударственного сектора подтверждались конкретными цифрами и фактами. То есть нам надо следить не за ртом чиновника, а за его руками, в чьих карманах он пасется. А вот с этим у нас проблема. А все потому, что правительство не является образцом транспарентности. – Если рассматривать турецко-российский конфликт, то кто с точки зрения Казахстана прав, а кто нет? – Турция является фактором дестабилизации в регионе. Остается надеяться, что у АСАДА (Башар, президент Сирии. – Р. Б.) и его друзей хватит сил, чтобы противостоять ИГИЛ, туркам и американцам. Ведь, по сути, из-за всего этого происходит дестабилизация на наших южных границах. Действия же России по урегулированию данного конфликта более адекватны угрозам, стоящим перед региональной безопасностью, нежели действия США или Турции, которая своими амбициями спровоцировала немало конфликтов в регионе за последние десятилетия. – Нужна ли, на ваш взгляд, России помощь Казахстана в урегулировании конфликта с Турцией? – Справиться с Турцией самостоятельно России вполне по силам. Проблема в том, что Турция является членом НАТО и имеет на своей территории ее военные базы. Понятно, что Турция сейчас пытается сыграть на противоречиях между Россией и США в вопросах урегулирования военного конфликта в Сирии. Казахстан ввязываться в поддержку той или иной стороны не в состоянии. Мы можем только оказывать моральную поддержку и России, и Турции одновременно, что сейчас, в принципе, и делается. Миротворческие усилия Казахстана когда-нибудь могут быть, наверное, востребованы, но у меня такое ощущение, что мировое сообщество несколько подустало от наших инициатив... Надо понимать: Россия – будь-то Российская империя, СССР или сегодняшняя РФ – это медведь, которого опасно будить. А тем, кто его все-таки разбудил, не остается ничего, кроме как терпеть до конца. – ИГИЛ не так давно опубликовал видео со списком государств-врагов. В списке из 60 стран не оказалось Казахстана. Почему? – Это может быть лучшей заслугой нашей внешней политики. – Политики многовекторности? – Не только. Наверное, дело еще и в том, что немало казахстанцев едут в ИГИЛ. И, наверное, в том, что из Казахстана неофициально идет поток финансирования. У нас население богатое и ленивое. Поэтому воевать едут единицы, а предоставить финансовую помощь в рамках поддержки "справедливой войны" готовы гораздо больше людей. Зная аморфность нашего народа, любой вменяемый радикальный идеолог поймет: в Казахстане строить халифат бесполезно. Наши люди могут поддерживать только деньгами, миротворческими усилиями, оружием, документы выправить или лагеря отдыха предоставить, лишь бы их не вмешивали в свои игры. Это позиция как руководства, так и населения страны. То есть Казахстан может, по сути, поддерживать только лайками в Фейсбуке. – 2 декабря исполнился месяц, после того как Данияр АКИШЕВ был назначен на пост главы Нацбанка. Можно ли уже судить о том, насколько правильным было это решение? – Акишев – технический руководитель Нацбанка. Пока что делать какие-то выводы рано. Но уже сейчас можно констатировать, что команда Акишева с наслаждением выживает команду КЕЛИМБЕТОВА (Кайрат, бывший глава Нацбанка. – Р. Б.). Выпуск же в обращение 20-тысячной купюры – намек, что инфляция превысит те данные, которые будут заявлять комитет по статистике и правительство. И это все последствия девальвации. Мы видим, что в стране отсутствует системная политика в области экономики. – Понятно, что до конца года в политическом плане нас вряд ли ждут какие-либо сюрпризы... – Я бы не был столь уверен в этом... Если для России переломным в политическом плане является август, то для нас – декабрь. Вспомните 1986 год, 1993-й, 2001-й и тот же 2011-й. И поэтому давать гарантий, что в декабре у нас ничего не будет, я бы не стал... Если говорить о смене правительства, то вопрос не в том, на кого менять Масимова, а в том, есть ли у нас человек, который способен взять на себя ответственность за ситуацию и предложить вменяемую стратегию. – А такой человек есть? – Вот это сложный вопрос. Сейчас нашу политическую элиту заботит только одно – президент заявил, что будет отправлять на пенсию отслуживших чиновников. И все сидят с календарями – высчитывают, кому сколько осталось. Главный вопрос для них: всех ли имел президент в виду или кого-то конкретно? Понятно, что им сейчас не до стратегий... |