Геннадий БЕНДИЦКИЙ, "Время", 13 декабря

Во многих публикациях о судебном процессе, известном как "Рахатгейт", существует некая заданность и предопределенность оценок. В силу известных причин общественное мнение по этому делу почти тоже однозначно. Сегодня мы предлагаем вниманию читателей интервью экс-главы финполиции Алматы Владимира Курбатова. Не все, наверное, согласятся с его оценкой событий, но принцип плюрализма предполагает, что должны быть выслушаны все стороны процесса.

- В вашем письме, озвученном на прошлой неделе в Алмалинском суде судьей Нурдиллой Сеитовым, было сказано, что вы находитесь на лечении в Израиле, в судебном заседании принять участие не можете и не хотите, поскольку не верите в справедливое правосудие и не хотите свалиться прямо в ходе процесса с инфарктом или инсультом. Теперь же выясняется, что вы находитесь в Алматы и не прочь участвовать в судебном процессе, поскольку собираетесь его использовать как трибуну. Как это понимать?

- Я действительно очень серьезно болен. Это никакие не уловки и не способ уйти от ответственности. Состояние здоровья сегодня не позволяет мне активно отстаивать свою позицию в суде. Таковы настоятельные рекомендации казахстанских и зарубежных врачей. Мало кто знает, что первый инфаркт я получил в 2002 году, когда работал начальником УВД в Караганде. Лечение оставлял на потом, поскольку все основное время занимала служба. А тут, что называется, не было бы счастья, да несчастье помогло. Когда началась вся эта история, которую вы называете "Рахатгейтом", здоровье стало совсем сдавать. Несколько дней назад меня обследовали в Израиле и сказали, что нужна операция на сердце. Приходится ехать за границу, потому что в Казахстане при проведении таких операций большая смертность. Извините, но на сегодняшний момент для меня ничего дороже моего здоровья нет.

- Со стороны следствия, прокуратуры, суда есть понимание этой вашей ситуации?

- Полное. Они очень внимательно ознакомились со всеми моими медицинскими документами. Перепроверили их тысячу раз у многочисленных специалистов, которых только могли найти в Казахстане. Все согласились с тем, что я действительно нуждаюсь в лечении. Именно поэтому уголовное дело в отношении меня было приостановлено. Я вернулся из Израиля, чтобы уладить все вопросы со следствием и судом. На днях оформляю повторную визу. И полечу туда снова - теперь уже на операцию.

- А как же упомянутое в письме нежелание участвовать в процессе?

- Это какая-то ошибка. Или меня неверно поняли. Кстати, за последнее время я многое про себя прочитал в отечественных СМИ. Особенно обидно было, когда меня, например, называли паркетным генералом. При этом вы наверняка знаете, что начинал я курсантом, четыре года провел в казармах, дослужился от лейтенанта до полковника, а потом целых 11 лет ходил с полковничьими звездами, причем 7 лет из них занимал генеральские должности. Скажите, многие из нынешних казахстанских генералов так долго шли к генеральскому званию? Это так, к слову. Что же касается озвученного судьей письма, то в нем было сказано, что я очень заинтересован участвовать и выступать в суде, чтобы, используя судебную трибуну, объяснить ситуацию, которая сейчас складывается вокруг финансовой полиции. Мне лишь надо набраться сил для этого. Надежда, что во всем объективно разберутся и все встанет на свои места, меня не покидает.

- Владимир Николаевич, не секрет, что в МВД, КНБ, прокуратуре сейчас доминирует мнение, что генерал Курбатов избегает суда, потому что ему есть чего стыдиться.

- Я ведь не был участником ни одного следственного действия. Никого из находящихся в зале суда даже в лицо не знаю, лишь по фотографиям в газетах. Кого мне бояться, чего стыдиться?

- Вам сейчас приписывается, что именно вы отобрали у дежурного офицера Медеуского РОВД заявление Армангуль Капашевой о пропаже ее мужа. Что именно вы давили на бойцов СОБРа и их командиров - Кадыргожаева и Самалихова, заставляли их оговаривать друг друга и давать показания против Гилимова. И что именно поэтому вы не желаете давать показания в суде, опасаясь встречи с потерпевшими и их родственниками. Вам есть что сказать по этому поводу?

- Вы знаете, вся эта ситуация - всем проверка. Проверка на вшивость. И для меня, и для Самалихова, и для собровцев, и для правоохранительных органов, и для суда. И для вас, журналистов. И для всей страны, если хотите. Сейчас очень легко быть умным задним умом. Когда Рахат Алиев был в силе, что-то не припомню, чтобы было много смелых выступить против него. В ту ночь Алиев обзвонил всех первых руководителей правоохранительных ведомств, заявляя, что на него и на его банк напали сотрудники полицейского спецназа. Он всем позвонил - генпрокурору Тусупбекову, министру внутренних дел Мухамеджанову, моему шефу, председателю Агентства финполиции республики Калмурзаеву. Я поехал разбираться по приказу из Астаны, в общем-то, для того, чтобы не произошло силового противостояния между представителями сразу нескольких ведомств - алматинскими полицейскими, нашей опергруппой, сотрудниками КНБ, которые тоже приехали в банк. Это противостояние, кстати, вполне могло закончиться перестрелкой, потому что все были вооружены и очень взвинчены. Пока ехал, я позвонил прокурору города, и он тут же прислал туда своих сотрудников. Все, что происходило дальше, - было в присутствии представителей руководства всех правоохранительных структур Алматы. На кого я мог давить, что я мог отбирать, если рядом находились представители городского и районного прокурора, замначальника ДВД Алматы, руководство местного КНБ? Я и по закону не имею права вмешиваться в расследование другого ведомства. Другой вопрос, что все были сильно напуганы происходящей ситуацией.

- Что именно вы имеете в виду?

- Алиева все откровенно боялись. Первый замначальника ДВД Алматы Ермак разоружил собровцев, отправил их в службу собственной безопасности, где у них отобрали служебные удостоверения. Замначальника ДВД Самалихов наотрез отказался, что отдавал им приказ проследовать в банк. Сами собровцы стали давать сумбурные противоречивые показания. Говорили, что приказ им дал дежурный по райотделу, а тот заявляет, что приказа не давал. На руках у собровцев оружие, а сами они не в форме. Утверждают, что приказ получили по рации, а самой рации нет и в помине.

- То есть вы хотите сказать, что все выглядело так, что собровцы действовали незаконно?

- Ну конечно. А расследовать, куда подевались Тимралиев и Хасенов, обыскивать в их поисках банк, - не в компетенции финполиции. Этим должны были заниматься органы внутренних дел. До самого апреля, пока положение Рахата Алиева не пошатнулось, они практически не занимались расследованием их исчезновения. Они, например, подтолкнули Капашеву переписать заявление, где уже речь шла не о похищении, а о том, что они якобы без вести пропали. Вспомните, что был рожденный в недрах МВД отказ в возбуждении уголовного дела по факту исчезновения Тимралиева и Хасенова. До самого апреля считалось, что они находятся в бегах. А теперь хотят повернуть так, что виноват во всем один Курбатов…

- Но заявление Капашевой вы все-таки изъяли?

- Во-первых, не я лично, а мои сотрудники. Во-вторых, на момент когда Армангуль Капашева позвонила в службу "02" и сообщила о похищении мужа, ее письменное заявление не имело никакого значения. Для принятия оперативных действий полиции достаточно было этого телефонного звонка. И вы знаете, что этот звонок породил целую схему работы органов внутренних дел. В здание "Кен-Дала", в Нурбанк направили два патрульных экипажа "Буран", вооруженных автоматами. Направили группу задержания, также вооруженную автоматами. Кроме того, туда выехала следственно-оперативная группа Медеуского РОВД. В тот вечер в здании "Кен-Дала" побывали четыре самостоятельных, автономных полицейских подразделения, наделенных всеми властными полномочиями. Во главе с исполняющим обязанности начальника ДВД Алматы полковником Ермаком. Именно они должны были осматривать 9-й этаж. Но этого не сделали. Почему? Испугались Алиева? Или была какая-то другая причина?

- Есть показания собровцев и Гилимова о том, что именно вы, шантажируя и угрожая, добивались от них показаний, что Гилимов был организатором нападения на банк. Это так?

- Я повторяю, в этом деле очень много лжи, наговоров, подтасовки фактов. Каждый из участников это делает в собственных интересах. Каждому есть что скрывать. Гилимов, например, сейчас очень заинтересован, чтобы генерал Курбатов был выбит из обоймы правоохранительной системы. Потому что он знает - в финполиции лежат уголовные дела против него. Есть конкретные заявления конкретных бизнесменов, что, когда у Гилимова были прекрасные отношения с Рахатом Алиевым, они на пару занимались рейдерством. Незаконным захватом чужой собственности. Знаете, какие дела они делали с Рахатом Алиевым? Там такие эпизоды есть - закачаешься! Если Курбатов вернется на работу, он ведь начнет расследовать эти уголовные дела. Вот чего боится Гилимов.

- А вы собираетесь вернуться?

- Честно? Вряд ли... Наелся госслужбы. По самое горло. После всего, чему я стал свидетелем за последний год, мне пора на пенсию.

- Скажите, а у вас нет обиды на главного фигуранта этого скандала - Рахата Алиева?

- На Рахата Алиева обида должна быть у каждого из нас. Именно он заварил всю эту кашу. Всю страну ведь на дыбы поставили с этим "Рахатгейтом". Чего только не повылазило! И прослушки, и телефонные записи переговоров. А начиналось все с ерунды - деньги не поделили. С внутренней разборки, которую не смогли цивилизованным образом решить.

- Но вы-то согласны, что очень сложно цивилизованно вести дела с человеком, который может самолично вскрывать в своем банке ячейки клиентов, забирая себе оставленные там вещи, прослушивать телефонные переговоры самых высокопоставленных граждан страны?

- Вы знаете, к сожалению, о многих вещах узнаешь из газет и уже потом. И так же, как у всех нормальных людей, волосы становятся дыбом от таких действий. Я, конечно же, предполагал, что его положение позволяет ему лукавить с законом, но не до такой же степени. Хотя, повторяю, все мы сильны задним умом. А в тот момент каждый действовал по тому алгоритму, который был в силу имеющейся информации. В этом смысле и меня, и Самалихова, и Кадыргожаева, и собровцев можно считать его жертвами. Сколько лет жизни потеряли семьи, ведь это никакими деньгами не оценишь. Сколько страданий сейчас испытывают близкие Жолдаса и Айбара. Жертвами являются и те, кто слепо выполнял его приказы. Я к таким, кстати, не отношусь. С Рахатом Алиевым я встречался два раза в жизни. И оба раза обернулись для меня проблемами. В 2001 году он стал моим преемником на посту начальника финполиции Алматы, а мне пришлось уйти. Так что натерпелся от него еще в те времена. А во второй раз, когда случился весь этот скандал, он даже пытался меня обвинить в том, что симпатизирую Гилимову. Такие разговоры дешевые были!.. Многие руководители приложили руку к тому, чтобы финполиция имела такой непривлекательный вид. "Фиников" ведь ненавидят, потому что финполиция под руководством Рахата допускала очень много несправедливости по отношению к людям, к бизнесменам. Да что там говорить, МВД похлеще финполиции заигрывало с Рахатом. Я знаю в системе МВД, КНБ, прокуратуры множество людей, которые были очень лояльны к этому человеку и очень обязаны ему карьерой и всем остальным. Они, кстати, сейчас больше всех кричат о том, что он беспредельщик. Но так вышло, что генерал Курбатов, который под Рахатом никогда не был, вынужден пожинать плоды и держать ответ за всю систему. Вот это очень обидно.