Тимур Исаев

13 июня Главный военный прокурор Ергали Мерзадинов рассказал о ходе расследования инцидента на временном пограничном посту "Аркан-Керген". Расследование, пояснил он, ведется межведомственной следственно-оперативной группой из числа наиболее опытных сотрудников органов прокуратуры, национальной безопасности и внутренних дел.
Военный прокурор даже продемонстрировал отдельные видеокоадры следственных действий – в связи с неоднозначной общественной реакцией на это событие и ход расследования, пояснил он. Проще говоря, общество не верит в официальную версию случившегося – что рядовой Владислав Челах практически беспрепятственно застрелил 13 своих сослуживцев, командира, а также егеря.
На первый взгляд такая реакция казахстанцев может показаться странной. Если оставить в стороне детали трагедии и описать ее предельно кратко – однажды утром все пограничники, кроме одного, оказались убиты, а один исчез, то мы без труда увидим, что подобное неоднократно происходило и в советской, и в российской армии. Сценарий примерно одинаков – неуставные отношения, издевательство солдат над одним из своих сослуживцев, у последнего терпение лопается, он идет на крайний шаг – убивает своих обидчиков, а также всех тех, кто был рядом и фактически поддерживал его унижение. Обычно это все сопровождается распитием спиртных напитков.
Однако люди отказываются верить в то, что трагедия на посту "Аркан-Керген" произошла именно по такому почти стандартному сценарию. Причем вовсе не потому, что в СМИ сразу же стали появляться самые разные альтернативные сценарии. И нападение на пост диверсионных групп иностранных государств, и месть браконьеров или контрабандистов – все они теоретически, конечно, возможны, но в практической жизни почти не случаются. Тогда как расстрел сослуживцев в качестве мести за унижение встречается, увы, слишком даже часто.
Военная прокуратура заявляет, что наряд из 15 военнослужащих – 1 офицер, 3 контрактника и 11 солдат, заступил на дежурство по охране государственной границы на временном пограничном посту "Аркан-Керген" 10 мая текущего года. На этом кредит доверия общества прокуратуре, как и следственной группе в целом оказывается исчерпанным.
Возможно, следственные органы считают, что если все альтернативные официальной версии случившегося выглядят малоубедительными и ничем не подтверждаются, то официальная версия автоматически должна выглядеть убедительной. Они ошибаются. Недоверие казахстанцев к официальной версии основано не на том, что существует какие-то свидетельства в пользу альтернативной версии, а на том, что следствие до сих пор не потрудилось дать хотя бы более-менее внятные ответы на те вопросы, которые занимают казахстанцев.
Например, почему все оружие оказалось в руках дежурного солдата? Так положено по уставу? Дайте ссылку на устав, а то практически все служившие в армии не могут в такое поверить. Почему пограничники спали или отдыхали в казарме, вместо того, чтобы наблюдать за границей? Почему на заставе, где нет автомобилей, был бензин? Почему никто не смог оказать сопротивления преступнику, в одиночку расстрелявшему 15 человек? Вопросов таких море. А нам говорят: он сознался.
В то, что произошло утром 28 мая, большинство казахстанцев не верят. Отчасти потому, что наши граждане вообще не питают большого доверия к любой официальной информации, будь то средняя зарплата, или итоги прошедших выборов. Но в немалой степени и потому, что они были просто-напросто лишены любой официальной информации о ходе расследования.
Вплоть до 7 июня прокуратура хранила молчание. Впрочем, анонимный "слив информации" проходил постоянно. Поскольку общество хотело получать информацию о произошедшем и о ходе расследования, вакуум официальной информации замещался слухами и "сливами", часто противоречивыми, порой – почти фантастическими.
Официальные лица также по мере сил вносили свой вклад в создание атмосферы недоверия и скепсиса в отношении выводов следователей. Министр внутренних дел Калмуханбет Касымов публично заявлял: "Я так думаю, что все-таки это было связано с внутренним вопросом. И это подтвердится". Из слов министра следовало, что его подчиненные, занятые расследованием, докладывают лично ему, а не сотруднику прокуратуры, возглавляющему следственную группу.
Лишь 7 июня генеральная прокуратура устами своего официального представителя Нурдаулета Суиндикова выступила с первым информационным сообщением. Но было уже поздно. Информация, полученная к тому времени нашей прессой и простыми гражданами из анонимных источников, подкрепленная авторитетными оценками всех служивших, стрелявших и просто знающих, выстраданная в ходе разговоров с друзьями, да к тому же прошедшая экспертную проверку в ходе кухонных разговоров, оказалась более значимой, более ценной и заслуживающей доверия.
Фактически состоялся размен – следственная группа отказала обществу в информации, общество спустя несколько дней отказало следственным органам в доверии. И теперь то, что изначально казалось вполне очевидным, для большинства казахстанцев выглядит невероятным.