Ксения ЕВДОКИМЕНКО, "Новости недели", 28 августа

Он располагается в центре гримуборной, закуривает сигарету и, попав под перекрестный взгляд трех камер, скромно заявляет:

- Ну вот, я в полном вашем распоряжении, господа журналисты. Можете задавать любые вопросы, только не спрашивайте, когда я уехал в Канаду, нравится ли мне там, не чувствую ли ностальгии по России и Казахстану. Глупые вопросы. Не стоит спрашивать и о причине отъезда - все это было 20 лет назад и никому не интересно.

А при том что невозможно говорить с поэтом о его стихах (их предпочтительнее все-таки читать, причем в одиночестве), круг возможных тем стремительно сужается. Стоит принять во внимание еще и ироничный, хрупкой гранью отделенный от злого язык собеседника.

- Что вы можете сказать о своем творчестве?

- В целом - гениально. Мне кажется, что это большой вклад в дальнейшее развитие русской поэзии. Единственное, публика такая тупая, что этого не понимает.

(Хорошо, спрашиваем то, что можно...)

- Что дают вам эти короткие визиты в Казахстан?

- Ощущение дома. Это тем более парадоксально, что я не жил здесь никогда - уехал, когда мне было всего три года. Лет пять назад снова начал сюда наезжать, и появилось это чувство, которое невозможно передать словами.

- Для поэта у вас весьма странное образование - химфак...

- Мода была такая. Спор физиков и лириков, сейчас уже мало кто помнит про него, а тогда даже стихи на эту тему писали: "Что-то физики в почете, что-то лирики в загоне". Была иллюзия, что необходимо заниматься естественными науками, поскольку именно они дают ответы на многие вопросы бытия. Моя учительница литературы буквально плакала, когда узнала, что я собираюсь поступать на химфак: "Бахытик, ты с ума сошел!" Правда, химиком я работал примерно два года, но не жалею, что выбрал этот факультет. Был же у нас Бородин химиком и композитором, и ничего, одно другому не мешало. Химия действительно дает реальные знания о мире. Например, сейчас на всем постсоветском пространстве популярны всяческие ведьмовские вещи - экстрасенсы, пирамиды. А я окончил химфак и знаю, что все это - полная ерунда. Знаю заранее, и у меня даже соблазна нет интересоваться этим или тем более пробовать на себе.

- Чем вы в Канаде занимаетесь помимо творчества?

- Вы бы лучше спросили у меня, когда я последний раз занимался творчеством. Деньги зарабатываю. У меня много детей, просто огромное количество - четверо. И их надо кормить - все, если не дать денег, начинают орать. Тем, кто помоложе - памперсы, кто постарше - водку. В результате я занимаюсь переводами с русского на английский, поскольку за это неплохо платят.

- Вы или аскет, или счастливый человек: в одном из интервью признались, что не держите дома ни телевизора, ни видеомагнитофона.

- Совсем недавно у меня появилось и то и другое. Но произошла ужасная история. Дело в том, что я очень скучаю по русской культуре, ностальгирую. А в Монреале у меня есть племянник, который зарабатывает на жизнь тем, что устанавливает русское спутниковое телевидение. Он мне в подарок на день рождения поставил бесплатно тарелку с пакетом российских передач, двумя сотнями американских каналов и даже двумя порноканалами. Но всей этой роскошью я успел попользоваться не больше трех недель. А потом начались поэтические заморочки - я стал переставлять приемник, уронил его и сломал. На этом мое счастье и закончилось. А поскольку племянник человек все-таки русский, хотя немного и казах, то он до сих пор никак не придет ко мне, чтобы починить это устройство. Так что можно считать, что ни телевизора, ни видеомагнитофона у меня снова нет. Как нет машины, сотового телефона и начальника.

- Поэзия позволяет прилично зарабатывать?

- Я однажды посчитал, сколько я получил за свое творчество. Тридцать лет напряженного литературного труда, а если быть совершенно точным - 32, и со всеми грантами, премиями и гонорарами получилось около 12 тысяч долларов. Вот и судите сами, много это или мало. Я за стихи стараюсь денег не брать, если мне дают, не отказываюсь, но, как правило, не дают.

- В ваших стихах одновременно чувствуется и материалист-химик и... человек, обращающийся к Богу. Насколько вы религиозны?

- Теоретически я православный, но церковь не люблю. Во-первых, потому, что она старомодна, во-вторых, тесно сотрудничала с советской властью. А Бог для меня то, что придает осмысленность существованию. Впрочем, сейчас, когда весь мир ополчился на мусульман, я считаю своим долгом защищать мусульманскую религию. И она сейчас в этом нуждается. В своем нормальном, естественном виде мусульманство - такая же нормальная вера, как и любая другая. Мне непонятно, почему мир ополчился на нее из-за того, что несколько десятков выродков начинают взрывать еврейских детей или Всемирный торговый центр. В Северной Ирландии протестанты и католики стреляют друг в друга уже много лет, хотя никакого мусульманства там нет. В Коране ничего не сказано про то, что надо взорвать Всемирный торговый центр.

- Сейчас любой более или менее культурный человек считает своим долгом поднять вопрос о самоидентификации. У вас есть с этим проблемы?

- Нет в этом потребности. Более того, у меня очень удобное ощущение: когда мне нужно, я чувствую себя русским, а когда нужно - казахом. На самом деле мне кажется, что это такая же полная глупость, как и популярные сейчас в России бесконечные разговоры о поиске национальной идеи. Национальная идея проста и состоит в том, чтобы старушке вовремя давали пенсию, чтобы писателям, поэтам и художникам выплачивались хотя бы маленькие гранты (такие, чтобы они не умерли с голоду, но и не зажрались), платили народу нормальную зарплату и не зажимали бизнес. Самые благополучные страны, как известно, это Швеция, Голландия... И я что-то не заметил, чтобы там возникал вопрос самоидентификации или поиска национальной идеи. Им это не нужно.

- Хорошо излагаете, с такими идеями да баллотироваться бы! Политическое поприще не манит?

- Бесполезная затея. Во-первых, меня никуда не выберут, во-вторых, я не политик. Чтобы быть политиком, надо уметь воровать, причем очень большие деньги.

- А вы воровать не умеете вообще?

- Нет, умею, но не в таких масштабах. По мелочи могу, с удовольствием - блокнотик, лишние полрюмочки водки...

- Кстати, что в первую очередь эмоционально подпитывает поэта - женщины, природа, водка?

- Барышни. Я бы даже сказал, что они не подпитывают, а являются единственным и основным условием писания стихов. А все остальное - ерунда.

Досье "НН"

Бахыт Кенжеев родился в 1950 г. в Чимкенте. С трех лет жил в Москве. В юности публиковался в периодической печати ("Комсомольская правда", "Юность", "Московский комсомолец", "Простор"). Однако первая книга его стихов пролежала в архивах казахстанского Союза писателей 20 лет и была издана только в 1996 г. В начале семидесятых Б. Кенжеев становится одним из учредителей поэтической группы "Московское время" (вместе с А. Цветковым, А. Сопровским, С. Гандлевским). С 1982 г. поэт живет в Канаде. Автор пяти романов, восьми поэтических книг, лауреат нескольких литературных премий. Его работы переводились на казахский, английский, французский, немецкий и шведский языки.