Люция АКБОТИНА, врач высшей категории, отличник здравоохранения г. Павлодар
"Казахстанская правда", 30 июля

Наша справка. Акботин Халид Сейткалиулы (1902-1938) - выдающийся общественный и государственный деятель. Он родился в бедной крестьянской семье в Тенгизском районе Гурьевской области. Член КПСС с 1924 года. В 1925-1929 годы был секретарем комсомольского комитета Уральской, Сырдарьинской и Бокеевской губерний. В 1929-1930 годы был секретарем Сырдарьинской окружной партколлегии и одновременно председателем ревизионной комиссии. В 1930-1932 годы - секретарь районного комитета ВКП(б) Аулие-Аты. В 1932-1936 годы - секретарь Казахского краевого комитета ВКП(б) по транспорту. Был делегатом XVI и XVII съездов ВКП(б), также был делегатом казахстанских краевых партийных конференций.

Прошло более 64 лет с того страшного дня, когда Халиду Сейткалиевичу Акботину, 36-летнему коммунисту-большевику, преданному делу Ленина и партии до мозга костей, до самозабвения (со слов мамы и родных), выстрелом в затылок, от имени той же партии, прервали жизнь. Трагедия случилась 8 марта 1938 года в Алматы в подвалах НКВД. Разные чувства переполняют мое сердце, когда думаю о работниках этого ведомства, в том числе и жалость. Подумать только, у них так много было работы, что они не успевали убивать в будние дни, расстреливали даже в светлые праздники.

Когда моему сыну Дамиру исполнилось 36 лет, пронзительная боль поселилась в моей душе. Ведь папе было столько же, когда его не стало. О моем отце и его младшем брате Салавате Акботине, также невинно убиенном, много материалов опубликовано в газетах, книгах. К ним хочу присоединить свое, дочернее слово.

В этом году, 16 августа, отцу исполнилось бы 100 лет. Это письмо - маленькая толика того, что я могу сказать в память о нем. Мне и моей старшей сестре Кларе уже 70 и 75 лет, но вместе с нами не должна уйти память о большом человеке, до конца преданном идее, которую он считал самой верной, самой справедливой. Даже имена нам, своим дочерям, он дал многозначащие: Клара - в честь Клары Цеткин, мне - Люция (часть слова "революция"). Видимо, надеялся, что появится в семье и Рева. Судьба распорядилась иначе.

Помню ли я отца? Мало, мне было 5 лет, когда его арестовали. Но осталось ощущение, что папа - это всегда подарки, что я у него на руках, и часто слышится песня "Дударай". А еще помню, как мы его провожали на какой-то съезд (оказалось, это тот самый злополучный XVII съезд партии). В доме полно гостей, шумно, все его поздравляют, счастливое лицо мамы. А особенно хорошо помню, как он приехал из Москвы с подарками. Среди них - полное собрание сочинений Ленина (по-моему, 39 томов), портрет Сталина (подарок от ткачей Трехгорной мануфактуры).

Остался в памяти и его последний день в семье. Мы жили тогда в Уральске, на улице Рабочей. Был сентябрь 1937 года, поздний вечер, мы уже собирались ложиться спать. Мамы дома не было, она в это время была в отъезде - на съезде женщин Казахстана. Вошли двое мужчин в черных кожаных плащах, что-то сказали папе, и он засобирался. Было так жутковато от всей этой обстановки, видимо, родные мамы, которые жили у нас, со страхом ждали этого. Накануне арестовали первого секретаря окружкома Курамысова, папиного начальника. Папа, прощаясь, успокаивал нас: "Это недоразумение, разберутся, я скоро вернусь!". И не вернулся, а разобрались довольно-таки быстро.

На второй день приехала мама и рассказала, как ее и еще двух женщин (по-моему, Исаеву и еще кого-то) под свист и улюлюканье делегаток выгнали из зала заседаний как жен "врагов народа".

Когда мама, после просьб и уговоров охранников, добилась-таки свидания с отцом, папа через маленькое окошечко сказал маме: "Береги детей!" и передал выбитый на допросах зуб. Вот так старались из невинного человека непременно сделать "английского шпиона".

Мама увезла нас в Астрахань. Один следователь (всю жизнь мы благодарили этого неизвестного человека) посоветовал ей уехать в другую республику и поменять фамилию. В незнакомом городе, не выдержав бед и лишений, выпавших на ее долю, через год умерла наша мама - Нафиса Мухамеджановна Агишева, татарская красавица, коммунистка, верная помощница папы во всех его делах. Это благодаря ее неугомонному характеру, чувству сострадания к детям-сиротам был открыт в Уральске первый детский дом, где от голода и нищеты были спасены десятки беспризорных детей. Это она настояла открыть грибковое отделение в больнице для больных детей.

Мы с сестрой остались одни в чужом городе. До сих пор перед глазами страшная картина - телега, запряженная одним волом, с телом мамы медленно выезжает из ворот, а за ней трое-четверо мужчин с лопатами на плечах. Не дай Бог никому из детей видеть подобное! Наверное, поэтому меня постоянно преследует болезненное чувство: "А как меня похоронят?".

У мамы было три брата и сестра. Братья занимали видные посты в разных городах республики и не могли забрать к себе детей "врага народа". А сестре Фатихе нечего было терять, кроме стрелок на железной дороге на станции Ал-Гай Саратовской области, где ее муж работал стрелочником. Неграмотная женщина, приехав в Астрахань, увезла нас к себе.

Сестра окончила школу, ФЗО, медучилище, сейчас живет с нами в Павлодаре. Я же, учась в школе только на "пять", имея похвальные листы за каждый класс, будучи пионервожатой, не могла понять, почему меня, инициативную, активную общественницу, не принимают в комсомол. Везде встречала молчаливый, вежливый отказ. Потом мне объяснили: "Куда ты лезешь? У тебя отец - "враг народа".

Это была первая пощечина, полученная мной в 14 лет. Потом были и другие, постоянное напоминание - не лезь, не высовывайся. Чувство ущербности, второсортности не покидало меня, но первый урок унижения был самым болезненным. Зато мой дядя Хабибулла, муж Фатихи-апай, воспитывал нас иначе: "Ваш отец - прекрасный человек, он честен перед народом, он никогда не был врагом. Произошла чудовищная ошибка, потерпите - жизнь все расставит по своим местам". Это он настоял на том, чтобы мы с Кларой не меняли свои фамилии даже после замужества.

Правда о реабилитации отца пришла аж в 1956 году. Позади были годы учебы в Алматы в мединституте, где был установлен за нами негласный надзор. Раз в месяц нас вызывали в деканат для проверки. Училась я вместе с сыном Исаева, дочерями Кулетова, Джансугурова, общалась позже с дочерью Курамысова, с такими же, как и я, детьми "врагов народа". Даже друг от друга мы скрывали правду об отцах.

Мыслями я часто обращаюсь к отцу. 8 марта, в прошлом мой самый любимый праздник, теперь это день твоего поминовения. Я проработала 38 лет акушером-гинекологом, научилась сама и учила молодых врачей бороться за жизнь и здоровье женщины любой ценой, до конца, днем и ночью. Мне не стыдно за прожитую жизнь. Мы с моим мужем Салаватом Туракбаевым, металлургом по профессии, кандидатом технических наук, вырастили и воспитали двоих детей. Дети и внуки радуют нас, мы счастливы!

Только память нет-нет да возвращает к прошлому, а там беды, лишения, унижения, скитания по родным. У кого год, у кого два года поживем. Такую ли судьбу, папа, ты хотел своим дочерям?! Я часто задумываюсь над прожитыми годами. Нет, это не брюзжание старой бабки, таковой я себя не считаю. А как бы сложилась наша с Кларой жизнь, если бы нас не давили, не затирали, не унижали малые и большие чиновники в школе, в паспортных столах, в институте? Ведь мы могли бы достичь многого в науке, в медицине, просто в жизни, а так у нас была одна задача - выжить.

Очень хотелось бы, чтобы акимат Атырауской области как-то увековечил имя своего земляка. Ведь папа родился в Нуржауском сельсовете Денгизского района Гурьевской области. В Атырау живут семьи папиных племянников: Булата Салаватовича и Адильхана Мугалимовича Акботиных, достойные носители славной фамилии.

По ночам у меня болит сердце. Пусть минует чаша сия наших детей, внуков и последующие поколения. Спасибо всем, кто ежегодно 31 мая вспоминает невинно погибших в годы репрессий - это залог того, что трагедия не повторится.