Мадат АККОЗИН, Навигатор, 10 октябpя 2002

Многие казахстанцы, в том числе и сами казахи, впервые, в связи с недавно отмечавшимся 100-летием со дня рождения, узнали, кто такой Жумабай Шаяхметов. До этого, более 40 лет, он оставался почти в полном забвении. А был ведь первым казахом, удостоенным доверия возглавить партийную организацию республики с середины 1946 г. до 6 февраля 1954 г. До этого, с 1938 г., был отраслевым, а потом вторым секретарем ЦК. Для молодежи, вступившей в совершеннолетие с началом обретения республикой самостоятельности, поясним, что первый секретарь ЦК Компартии Казахстана фактически руководил всей жизнью республики, как наш Нурсултан Назарбаев. Но прав и возможностей у него было неизмеримо меньше, чем у нынешнего президента. Да и времена были очень тяжелые – коллективизация и голод, сталинские репрессии, война. Общепринято человека оценивать по его делам, как проявил себя в конкретных, выпавших на его долю условиях, как жил. Но есть у нас, казахов, как хроническая болезнь не отпускающий, свой национальный подход к человеку - чей он, откуда родом.

Шаяхметов родился в Омской области, выходец из Среднего жуза, представителей которого называют еще аргынами. У представителей Старшего жуза есть давняя обида на аргынов за то, что они во времена Шаяхметова захватили все командные посты республики, а их оттеснили. Причем рассуждения на эту тему, равно как и проявления неприязни к аргынам без объяснения причин, можно услышать не только от малограмотных аульных стариков и старушек. Вот только на днях мой хороший и уважаемый знакомый, в недавнем прошлом занимавший пост заместителя министра, очень, казалось бы, здравомыслящий, огорошил своим откровением:

- Ты знаешь, во времена Шаяхметова в нашем колхозе даже бригадиров назначали только из аргынов.

- А что, он сам приезжал к вам подбирать бригадиров?

Он даже не уловил иронии в моем вопросе и простодушно продолжал:

- Нет конечно. Секретари райкомов были из аргынов.

Обидно стало за Шаяхметова, который не оказывал покровительства даже собственным детям и этим мог бы служить укором для многих нынешних руководителей. Его дети отработали на рядовых должностях по полученной специальности до пенсии. Пришлось провести небольшую разъяснительную беседу.

Да, действительно, казахов северных областей было больше на руководящих должностях. Объясняется это просто. Соседство казахских аулов с русскими городами, с их учебными заведениями раньше пробудило у них интерес к образованию. Выходцы из северных областей занимали высокие посты даже в соседней Киргизии, куда они попали, опасаясь возможных репрессий, как отпрыски состоятельных родителей. Мой первый директор русской школы в Бишкеке был семипалатинский казах Газиз Токтаров, дослужившийся потом до заведуюшего отделом науки и учебных заведении ЦК Компатртии Киргизии. Аттестат зрелости получал из рук другого выходца из Абаевского района Семипалатинской области Гизата Камашева. Отец моего друга–Ташмулин - был министром мясомолочной промышленности, а мой зять Ауесхан Касымов работал заместителем министра торговли. Только из одного круга собственных знакомых могу перечислить десятки людей, руководивших колхозами и совхозами, районными партийными организациями, заседавших в судах и т.д. Семипалатинский казах Кабыш Темиргалиев был депутатом Верховного Совета Киргизии. Нужно было избрать депутатом рабочего. Среди кыргызов не нашелся подходящий, и выбор пал на нашего родственника, работавшего токарем на самом крупном заводе Бишкека. Да и я сам был единственным азиатом, работавшим в русской газете в Бишкеке в начале пятидесятых годов, и Шаяхметов не имел никакого отношения к направлению меня туда на работу.

Знакомый журналист, которому я рассказал вышеописанную историю, посоветовал мне прочитать две статьи о Шаяхметове в газетах "Егеменди Казахстан" и "Жас Алаш" - дескать, еще не то узнаешь.

В целом объективную и подробно, в конкретных делах излагающую заслуги Шаяхметова в развитии экономики, науки и культуры в суровых условиях тех лет статью публициста Камала Смаилова "Жас Алаш" (№ 99) сопроводил своим редакционным вступлением. Редакция считает, что есть вопрос: "Кому служил Шаяхметов - своей нации, Сталину, народу, системе? По нашему мнению, есть необходимость еще полнее разобраться в этом. Ради исторической правды".

Сомнения редакции строятся на том, что в дни бедствий, связанных с голодом 1932г., репрессиями 1937 г., надуманной борьбы с национализмом в 1952г., Шаяхметов был одним из тех, кто стоял у руля власти в республике. Но не слышно было его голоса в защиту расстреливаемых казахских сынов, нет и официальных документов на этот счет. Интересно, как и каким образом, по представлению редакции, должен был поступать Шаяхметов для спасения от расстрелов, когда в лагеря были отправлены - жена Всесоюзного старосты Калинина и жена ближайшего соратника Сталина - Молотова, одного за другим расстреливали самих руководителей репрессивных органов Советского Союза?

Вся вина Шаяхметова (если это является виной) заключается в том, что с 1928 г., до прихода в ЦК Компартии Казахстана в 1938 г. (исключая более полугода учебы в Москве), он работал в органах ОГПУ-НКВД. Как пишут авторы статьи "В плену требований времени" в "Егемен Казахстане" за 5 сентября доктор исторических наук Азимбай Гали и ветеран войны и КНБ Мукаш Омаров, за это время он "вырос от рядового агента до заместителя начальника Акмолинского и Алматинского областных управлений внутренних дел". Как видим, по служебному положению он не мог оказывать решающее влияние на происходящие в республике события в целом, тем более на ошибки коллективизации и голод 1932г. А что касается каких-то отдельных фактов репрессий против отдельных личностей, директор архива президента, ведущие историки, включая покойного директора института истории, академика Академии наук Манаша Козыбаева, подтвердили отсутствие хотя бы одного документа о причастности Шаяхметова к привлечению кого-то к наказанию. Статья в "Егемен Казахстане", тем не менее, бросает тень сомнения на такие авторитетные свидетельства. Она утверждает, что Шаяхметов "принимал участие в репрессиях тоталитарного режима", как будто одним фактом работы в НКВД сказано все. Для авторов оказалось достаточно, что Шаяхметов характеризуется принципиальным и "беспощадным к врагам".

То, что был принципиальным – это хорошо. А вот комментировать "беспощадность к врагам" трудно, так как надо знать, о каких врагах идет речь - действительных или безвинных жертвах. К тому же НКВД в те годы объединял под одной крышей милицию и государственную безопасность. Если, по мнению авторов, Шаяхметов был в "плену требований своего времени", что недалеко от истины, то сами они оказались в плену навязчивой идеи вины Шаяхметова перед своим народом. В оценке его личности в целом сошлись на том, что ошибки уравновешивают добрые деяния и в итоге вывели ничью: он народу ничего не должен - народ ничем ему не обязан. Одним словом, прожил пустую жизнь. Но, оказывается, они еще сделали снисхождение ему по случаю 100-летия со дня рождения. А так "никак непростительно оставлять без внимания его (Шаяхметова – М.А.) бдительность и активную работу в органах ОГПУ- НКВД по разоблачению "врагов народа". Заканчивается статья еще более обличительным выводом: "Как бы не складывались обстоятельства, судьба Шаяхметова предупреждает, что не доводят до добра деяния против народа, какими бы требованиями времени они не оправдывались. Такие ошибки в конце концов приводят к неизбежному наказанию". Мысль сама по себе верная, но не Шаяхметову надо ее адресовать.

Читая эти строки, невольно задумаешься, а не водила ли рукой Азимбая Гали другая рука, наподобие моего знакомого, бывшего замминистра? (Какого роду и племени сам Гали, не знаю и не интересуюсь, как вообще такими вопросами). Есть среди творческой, вернее было бы сказать псевдотворческой, интеллигенции люди, ревностно воспринимающие похвалу человеку другого роду и племени. Сомнение мое возникло не на пустом месте: Азимбай Гали до этого выступал со статьями о Шаяхметове в нескольких СМИ и в них ничего такого разоблачительного о нем не писал. Удивляет соавторство бывшего кнб-шника, который не обогатил имевшиеся у Гали материалы, а в написании статьи маститый ученый и автор в ничьей помощи не нуждался.

Создается впечатление, что авторы в своем желании показать побольше недостатков из времени руководства Шаяхметова иногда опускаются до поисков грязи под его ногтями (у казахов считалось неприличным отращивать ногти, поэтому под ними не могло быть грязи). Авторы замечают: "В 1950 г. смертность среди людей по сравнению с 1949 г. возросла на 13,9 процента, в том числе среди детей - на 10 процентов. (Именно эти годы, а не другие взяты для сравнения потому, что здесь самые высокие отрицательные показатели) Прошла денежная реформа, по сравнению с послевоенными годами цены в магазинах возросли на 10-15 процентов против базарных". Не прибегая к статистическим данным, можем сказать, что и сегодня смертность высокая, особенно детская, а рождаемость низкая, снизилась продолжительность жизни. За прошлый год ушли из жизни 78139 пенсионеров и только 23969 человек достигли пенсионного возраста. Еще более неудачны сравнения цен в магазинах и на базаре. Денежная реформа и отмена карточной системы состоялись 15 декабря 1947г. В магазинах кроме хлеба иногда по карточкам отпускали 5 – 6 наименований продуктов в мизерных дозах на одного едока. Промтоваров вообще не было. Так что не с чем было сравнивать базарные цены для показа удорожания товаров в период руководства Шаяхметова.

В статье "Егемен Казахстана" признаются заслуги Шаяхметова в выдвижении и становлении национальных кадров. Но и здесь не обходится без серьезного замечания. Авторы пишут, что на забвение его имени не могло не повлиять его участие в свое время в репрессиях против интеллигенции. А в других публикациях того же Азимбая Гали называется еще имя историка Бекмаханова, пострадавшего от репрессий во времена Шаяхметова. Академик Манаш Козыбаев и кандидат исторических наук Кайдар Алдажуманов, изучавшие архивы Центрального комитета партии в Москве, рассказывают об опеке Шаяхметова над Бекмахановым на протяжении многих лет, сопротивлении появлению в "Правде" разоблачительной статьи "За марксистско-ленинское освещение вопросов истории в Казахстане. Статья появилась только после обращения редактора "Правды" Ильичева к секретарю ЦК ВКП (б) Суслову, в котором сообщалось, что Шаяхметов и секретарь ЦК Компартии Казахастана Ильяс Омаров категорически возражают против публикации этой статьи, а сам Шаяхметов называет Кенесары Касымова вождем национально-освободительного движения. Статью пришлось обсудить на пленуме ЦК Компартии Казахстана, сделать выводы. По поводу приписываемой Шаяхметову вины перед Сатпаевым Алдажуманов рассказывает: документы свидетельствуют, что предложение НКВД о возбуждении уголовного дела против Сатпаева Шаяхметов свел к освобождению того от должности президента Академии наук. Потом, когда страсти по разоблачению национализма в Казахстане поутихли, Шаяхметов предложил Сатпаеву вернуться в Алматы и возглавить институт геологии.

Научно-практическая конференция, посвященная 100-летию Шаяхметова, сборник воспоминаний очень большой группы партийных и государственных деятелей, ученых, писателей, деятелей культуры и искусства, детей и внуков со всей полнотой показали нам Человека, который прежде всего служил своему народу и по достоинству давно должен был бы стать национальной гордостью. Шаяхметов был незаслуженно и не без преднамеренности предан забвению

Шли годы, десятилетия. Жумабая Шаяхметова не вспоминали. Но, как говорится, ничто не вечно под луной. Пришлось открыть его потомкам. Не вся правда о нем была всем по душе. Неприятие его честности, чистоты, бескорыстия до щепетильности вместе с присущей авторам генетической неприязнью к аргынам и хронически больным трайболизмом породили выше названные публикации. Их цель очевидна – сгладить впечатление от того, в чем проигрывает сегодняшняя действительность в сравнении с ним. Уж такова природа человека: каждый хочет выглядеть лучше предшественника. Все вместе взятое сказалось на проведении 100-летия со дня рождения Жумабая Шаяхметова. Единственное общественное мероприятие - научно-практическую конференцию - открыл и вел начальник городского управления информации и общественного согласия, как будто она сугубо городская. Для придания юбилею заслуживающей значимости на правительственном уровне эту роль предпочтительнее было бы возложить, по крайней мере, на одного из заместителей премьер-министра. Не принято правительственное постановление об увековечении имени Жумабая Шаяхметова. Единственным напоминанием о том, что был такой человек, является плита, прикрепленная к дому на Курмангазы-Фурманова. Да и та нуждается в переделке: не хватает его изображения. Вместо слов "государственный деятель", которых и без Шаяхметова много, правильнее было бы написать, что здесь жил "первый секретарь ЦК Компартии Казахстана".

Чествование своих прошлых деятелей, сохранение доброй памяти о них только увеличивает авторитет действующей власти и является хорошим уроком для подрастающего поколения.