Владимир Бурмистров, "Столичная жизнь", 13 ноября

С чего начинается Родина? Есть много ответов на этот вопрос. Но жесткие правила мирового сообщества отсекают тут разную "лирику". Страна - это герб, флаг и гимн, государственные границы. И эту атрибутику создал, став суверенным, Казахстан. Но теперь этот абрис, всю внешнюю оболочку страны, предстояло наполнить и внутренним, экономическим содержанием. А здесь и критерий, и мера доверия только одна - своя национальная валюта. Сами по себе деньги - это просто бумага. Их жизнь и судьба зависят только от того, в чьих руках они находятся. И ввод национальной валюты Республики Казахстан 15 ноября 1993 года фактически стал первой пробой страны на ее жизнестойкость и самостоятельность. В канун этого праздника есть смысл вспомнить нюансы рождения нашей валюты. Дать слово самим непосредственным главным участникам, еще раз включив постаревшие диктофонные ленты, пролистав уж чуть-чуть пожелтевший блокнот. Хоть уже, к сожалению, нет нынче с нами прекрасного человека и мудрого академика Саука Такежанова, который и дал само имя валюте - тенге. Остальные участники этого "разговора сквозь время" - финансисты Григорий Марченко и Даулет Сембаев, дизайнер Тимур Сулейменов - в строю. И по-прежнему заняты тем, чем, в сущности, обязан ежедневно заниматься каждый настоящий казахстанец: свои деньги они укрепляют, усиливают своим персональным трудом.

Саук Такежанов:

- Еще 11 апреля 1992 года на заседании Кабмина Нурсултан Назарбаев дал поручение вице-президенту Асанбаеву и премьер-министру Терещенко подготовить проект указа о создании республиканского монетного двора. Выпуск металлических денег - тиынов и тенге - должен был стать первым переходным этапом денежной реформы. Отработка сценария и технологии выпуска ценных бумаг велась с голландцами. Я возглавлял группу, занимавшуюся проработкой всех вариантов введения национальной валюты. Но то были неофициальные теоретические исследования. Все понимали: Казахстан не готов к вводу национальной валюты. Казахстан не хотел расставаться с рублем. И это так же хорошо понимали в России. В сентябре в Москве были подписаны "Соглашение о практических мерах по созданию рублевой зоны нового типа" и "Соглашение об объединении денежной системы Казахстана и России". Но после разгона Ельциным российского парламента ситуация у соседей изменилась кардинально. Шохин тут же прибыл в Казахстан и выставил нам неприемлемые условия: 700 миллионов долларов - на депозит Центрального банка России, отказ Алма-Аты от самостоятельной финансовой политики. А по существу - отказ от суверенитета под угрозой прощания с "рублевой зоной"…

Тимур Сулейменов:

- Получаю записку: Тимур, зайди ко мне секретно и серьезно - это Такежанов. Дело связано с введением национальной валюты, 91-й год, осень. Что мне известно о дизайнерских работах над валютой? Только то, что все эти художники, которые делали советские рубли, сидели в ГУЛАГе. Да еще что это - кондовая очень работа: шаг влево, шаг вправо - немедленно граница, немедленно получишь по башке. В то время у нас еще не было герба. Я входил в группы, которые делали флаг, герб. Но параллельно рисовал валюту. Исходил из того, что деньги - производное от тенге. Потом получили от Асанбаева персонажи для портретирования. Конечно, хотелось, чтоб были они необычными и красивыми - наши первые деньги… Мы постоянно предлагали варианты: животный мир Казахстана, местность какая-то уникальная. Но на купюре должен быть обязательно лик человека. Один из способов защиты закладывается в лице человека. Естественно, как наша дань уважения к президенту, один из вариантов предусматривал купюру с портретом Назарбаева. А он тогда очень так с юмором относился к национальной валюте Туркмении, где всюду изображен их президент. И Назарбаев эту идею на корню нам зарубил, сказал: даже и не думайте.

Григорий Марченко:

- Состоялось заседание государственной комиссии. И было принято решение работу над своей валютой прекратить, поскольку от России на самом высоком уровне были получены заверения от премьер-министра Черномырдина, что Казахстан получит новые российские рубли и будто бы для нас какое-то количество этих рублей напечатано уже.

Даулет Сембаев:

- На самом же деле в России тогда было два разных мнения. По крайней мере, на словах "первые люди" там были за рублевую зону, а люди второго эшелона, но достаточно влиятельные были категорически против. Присутствовало такое мнение, что все эти республики, которые заговорили о своей самостоятельности, в итоге не выживут. Года за три наедятся этой демократии и приползут на коленях. Мне господин Шахрай прямо говорил: вы можете получить российскую валюту только в том случае, если вы войдете в Россию в составе субъекта федерации. А вообще 93-й год был очень сложный. Мы же с этим российским рублем импортировали и российскую инфляцию. Одно дело, если мы ее сами породили и сами будем расхлебывать. Родная инфляция в том году была ведь не очень большой. Но когда ты инфляцию импортируешь… Рубль в России, Казахстане и Узбекистане уже имел разную цену. Но этот рубль был самой последней пуповиной, связывавшей нас с прошлым. Разорвать ее было непросто. Хотя уже возникли две цены - наличные и безналичные, хотя платежи в Россию и обратно шли по три месяца, а инфляция была 2600 процентов.

Григорий Марченко:

- То, что будет своя новая валюта, я понял в конце октября, когда Сембаев позвонил: все, собирайте вещи и - поехали! Собрались в санатории. Я чаще других оттуда у Сембаева отпрашивался: кровати там были маленькие, и я на них не помещался… У Шукеева была подержанная "Таврия", которая очень плохо заводилась, и мы ее там толкали… Ни у кого же своих машин тогда не было. Мы собирались в санатории, а около наших дверей стоял охранник с автоматом и просто пугал иностранцев, которые там тоже жили. Но окна были открыты, и все прекрасно было слышно. Если кто хотел услышать. Вся эта секретность… Никто не мог подумать, что так, фактически на глазах, все это могло делаться.

Даулет Сембаев:

- Еще в 1988 году группа ученых, специалистов по просьбе председателя Совета министров республики Назарбаева закрылась в санатории Госплана и в первый раз написала тогда политико-экономическую модель нашего государства в случае создания конфедерации. Экономика Советского Союза была построена и действовала таким образом, что она удовлетворяла потребностям того государства. Она обросла настоящими мифами. И эта группа должна была расписать все "как есть". К примеру, цены на сырье, сельхозпродукцию в СССР были искусственно занижены, создавая определенную рентабельность там, где производится конечный продукт. За счет бартера, перераспределения деньги аккумулировались в союзный бюджет, а оттуда распределялись по республикам в виде дотаций. Казахстан же рассматривался как общество рудокопов, как сырьевой придаток империи. Естественно, люди, руководившие КПСС, не хотели повышения самостоятельности республик, старались увидеть в этом националистические проявления, сепаратизм… Наша работа была строго конфиденциальная. В итоге Назарбаев тогда получил от ученых веские и убедительные аргументы того, что Казахстан - вовсе не дотационная республика. Закупочные цены на сырье были известны, и миллиард пудов зерна Казахстан фактически сдавал. Мы по 300 тысяч тонн мяса поставляли в так называемый Всесоюзный фонд, ведь все же это было! Но все цветные металлы, золото - уходили как сырье. Мы же медь, может быть, пять процентов перерабатывали в кабельную продукцию, остальное все увозилось. В чем идея единого народнохозяйственного комплекса? Если мощности по переработке меди есть, скажем, на Украине, то незачем в Казахстане строить завод. В Союзе мы были обречены остаться только сырьевым придатком. Так говорила советская экономика. А все судьбоносные политические решения были еще впереди…

Саук Такежанов:

- Некоторые наши областные руководители начали выпускать свои так называемые деньги. Бумажечка с печатью этого начальника и на ней написан номинал. Я приехал в Степногорск, там на меня напали: вот мы выпустили свои деньги, а их в Петропавловске не принимают - посодействуйте, дескать… Но я же не мог им сказать: "потерпите чуть-чуть". И очень секретно вели все работы в недрах Верховного Совета, свою будущую экономику тщательно обсуждали. Приходил президент и внимательно слушал. Но он, как блестящий политик, не торопился. Потому что официальный переход на свою валюту означал окончательный разрыв с рублевой зоной. Этого он как политик допустить тогда не мог, потому что Россия есть Россия и нам жить вместе с Россией, сколько мы будем живы и здоровы. Уровень секретности был такой, что я приглашал к себе некоторых депутатов и при наглухо закрытых дверях вполголоса спрашивал: что же у нас раньше было? А было вот что. У казахов три святыни - таныр, тамга и тенге. Я предлагал: давайте возродим то, что делали древние тюркеши еще полторы тысячи лет назад. Они выпускали свою валюту, она называлась "тюркешского хакана тенга". Но выпустить - не просто напечатать… Иногда интересно смотреть на старинные монеты. Их делали древние, словно дети из глины сейчас, когда играют в магазин. Из чистого металла, из золота сначала. Потом стали добавлять серебра, потом из сплава шести металлов. И, наконец, пришли к бумаге. Но бумаги-то можно нашлепать, а что стоит за ней? Материальная мера - это золото: материальная мера искусства, красоты, надежности, оценки. Власть - это еще одна мера золота. У казахов было три вида золотых слитков - туе мойын, верблюжья шея, алтын асык и тай туяк - копытце большого жеребенка. Самородки золота служили даже для того, чтобы рассчитаться с кровным врагом. Иногда племенные распри заканчивались так: вождь доставал из сундука тай туяк, дарил врагу копытце - и войны кончались на этом.

Даулет Сембаев:

- Прозорливость президента проявилась в том, что он заранее принял решение печатать свою валюту - в Англии, тайно. Ведь если бы рублевая зона сохранилась, это были бы бросовые затраты. А он смог предвидеть будущее развитие событий. Если бы мы не заготовили заранее национальную валюту, мы бы оказались в крайне тяжелом положении. Мы бы остались в одиночестве с виртуальными деньгами другой страны, которой уже два года не было. Вообще, могли ввести в апреле, вместе с Киргизией. Но президент счел необходимым пройти переговорный путь с Россией до конца. Чтобы объяснить народу: не мы не захотели, а нас не захотели. Россия первая нарушила главное обязательство о том, что оставшиеся в рублевой зоне государства в случае ввода собственной национальной валюты предупреждают всех участников за три месяца до ввода. Они фактически за 48 часов до введения поставили нашего президента в известность, Черномырдин мимоходом из аэропорта позвонил…

Саук Такежанов:

- Пока наш казахстанский тенге пахнет нашим менталитетом. Но есть у меня уверенность, что мы можем жить с ним хорошо. Тенге требует постоянной работы. Пока у нас деньги пахнут деньгами. Это плохо. Они должны пахнуть рабочим потом, дымом заводов, новой продукцией…

Григорий Марченко:

- Если представить так теоретически, что завтра все побегут сдавать тенге, то мы их все, которые находятся в обращении, купим, и у Национального банка еще останется достаточно много долларов. На следующий день людям надо будет платить налоги, платить за проезд… Им понадобятся тенге. Они придут к нам. И мы им снова продадим, но уже по другой цене…

Даулет Сембаев:

- Некоторые наши ученые при разработке рыночных отношений говорили: казахи торговать не умеют! То есть они отождествляли рыночные отношения, построенные на правах частной собственности, - с базаром. Казахи, будучи по своей природе молодой нацией, очень быстро вошли в рынок. И сейчас в наших банках, в АО, в компаниях менеджерами работают молодые люди, ничуть не хуже. Мы ведь вообще - не хуже никого. Если не лучше… Когда думали, как назвать нашу валюту, одна из идей была назвать - алтыном. Президент усмехнулся и сказал: прибережем алтын для будущих времен.

Тимур Сулейменов:

- Я на первые эти тенге смотрел, как на самого себя юного - какой же я хороший и красивый был когда-то… Но, вообще, валюта наша говорит о многом. Вот приезжали монгольские и китайские казахи. Увидели наши деньги и - плакали, я с ними тоже соплями изошел. Они через вот эти тенге просекали дух своей страны, они эти бумажки прикладывали к щекам… И я закайфовал от этого, ей-богу!