Части: 1, 2, 3, 4, 5

Еркен АЙБАСОВ, "Аграрный Казахстан", 12 декабря

В трескучие январские морозы Сакена и других членов Совдепа отряд атамана Анненкова гонит пешим маршем из Акмолы до Петропавловска – 18 дней, 400 верст. Затем грузят в промозглые телячьи вагоны и везут до Омска, потом до Славгорода и обратно. Многие не выдерживают свирепых морозов, голода, издевательств и пыток конвоиров, умирают, другие пытаются покончить с собой. Омская тюрьма, удачный побег. Январская стужа сменяется весенним половодьем. "...Мы бредем по грязи, по слякоти, по колено в мутной воде, в дырявых сапогах, без куска хлеба, снаряжения". Переход от Славгорода (по-казахски Шот) до Павлодара (Курску) – 152 версты, затем от Павлодара до Баян-Аула – 192 версты, потом до аула Балабая – 100 верст.

В дороге тревожные мысли – куда же приткнуться? "Я шел к Шайбаю, план мой теперь расстроился из-за того, что жил он с Асылбеком Сеитовым в одном доме. Мне нельзя встречаться с Шайбаем, если он живет под одной крышей с врачом Сеитовым". Асылбек Сеитов – идейный враг Сакена. "Если я пойду к Шайбаю, Асылбек узнает о моем прибытии, тогда все пропало: напрасны будут и мой побег из омского лагеря, и поездка в Славгород, и мучительный переход от Павлодара в продырявленных сапогах, по колено в воде. Пройти 350 верст и очутиться в Баян-Ауле в лапах колчаковцев совсем не входило в мои планы. Я решил не заходить к Шайбаю".

Позади путь в 844 версты, или 900 километров, после которого не только родственники, даже любимая мать не узнала почерневшего, постаревшего, потерявшего голос сына. Отдохнув в ауле матери, "нарастив мясо на костях", Сакен Сейфуллин направился через голодную степь в Туркестан, в Тараз, по тому маршруту, по которому издревле кочевали казахи из рода найман-баганалы. В низовьях реки Сары-Су Сакен остановился у отца Биркея – фельдшера Айбаса Байтабынова – и узнал новости о своем друге. Туда к отцу приехал и Биркей. Друзья радостно обнялись, расцеловались. Глянув Биркею в лицо, Сакен все понял.

Нельзя не подивиться душевной щедрости и чуткости Сакена. После всего пережитого сердце его не остыло, боль друга он воспринял как свою. Он знал о первой любви Биркея, еще обучаясь в Омске. Сам поклонник женской красоты, он не опустился до зубоскальства из-за неудачной любви. Ожили образы, руки потянулись к домбре и бумаге.

Сакен написал песню "Омiрсiз гашык" – "Безответная любовь" и посвятил ее Бирмухамеду Айбасову1.

Страсть неуемная,
Поцелуями не утоленная,
Слова – как терпкое вино.
Из мрака ночи
Огонь любви
Горит, скажу, в глазах ее;
Сверкая словно угольки,
Пронзая сердце острием стрелы.
Показалась она,
Ее сладкие слова
Словно напитком из райского сада.
Но понял их после любви,
Насколько чувства ее сильны:
Словно выпил бокал змеиного яда.
К устам ее прикоснулся
И тут же ядом поперхнулся.
В любовь ее поверил,
Сгорел и превратился в пепел.
Доверчивое сердце, теперь замолчи!
Ты лебедь обнимал –
И, как сокол, улетал.
Бедная душа, теперь не стони!
Без надежды и любви будешь век свой продолжать,
И пора угомониться, твердо в руки себя взять.
(Перевод Е. Айбасова)

Тот, кто знаком с творчеством Сакена Сейфуллина, наверняка отметит, что он был придирчив, даже суров к своему творчеству, и посвящения в стихах и песнях не раздаривал. Если посвящал кому-то, то верным друзьям.

От себя могу сказать: "Спасибо, Сакен, что увековечил имя моего отца, низкий тебе поклон". Спасибо также писателю, знатоку творчества Сакена Сейфуллина, доктору наук Турсунбеку Какишеву за то, что указал, где и на какой странице найти стихи, посвященные моему отцу.

7. 1921 год. Заведующий Акмолинским уездным земельным отделом

Введение бестоварного социализма путем "военного коммунизма" с его продразверсткой, когда крестьянам предлагалось даром кормить всю страну, оттолкнуло широкие массы крестьян от большевиков. По стране прокатились крестьянские контрреволюционные восстания (Кронштадтский, братьев Антоновых на Тамбовщине, у нас в Казахстане мятеж в городе Верном и другие). Ленин показал, что он, как всякий теоретик, не знает конкретную жизнь. "Он думает, что булки хлеба, – говорила Н. Крупская, – растут на дереве". "Рабочему классу следовало бы понять, – писал М. Горький в газете "Новая жизнь", 7 ноября 1917 г., – что Ленин проводит свой опыт на его шкуре и с его кровью", что "он работает как химик с той разницей, что химик работает с мертвым веществом, а Ленин с живым". Смелый большевистский эксперимент закончился голодом 1921-1922 гг., от которого умерло 5 миллионов человек.

Осознав глубочайшую ошибочность идеи ускорения социально-экономического развития в отрыве от интересов масс, Ленин в марте 1921 года повернул страну к новой экономической политике – НЭПу.

Вернулись экономические методы хозяйствования – аренда земли, наем рабочей силы, кооперация. Валюта стала конвертируемой. Крестьянам, задавленным всякими поборами, – подушная подать, общественный сбор, выкупные платежи, акцизы, питейные, соляные и другие налоги – после выполнения "твердых налогов" разрешалась вольная торговля.

Бирмухамед Айбасов, находившийся в центре этого хаоса, голода и холода, с надеждой и облегчением воспринял НЭП, веря в то, что он пришел "всерьез и надолго" – именно настолько, чтобы сельское хозяйство начало давать плоды.

Биркей решил обратиться в уездный комитет с просьбой предоставить работу, соответствующую его опыту и знаниям. И весной 1921 года его назначают заведующим уездным земельным отделом (сейчас эту должность можно назвать начальник Акмолинского райсельхозуправления). Одновременно он избирается членом уездного комитета и исполкома. Более подготовленного, соответствующего радикальным реформам того бурного периода, кандидата трудно было подобрать.

Молодой коммунист, специалист сельского хозяйства, внимательно изучает материалы X съезда партии, провозгласившего НЭП, особенно ту часть, где делается упор на вопросы сельского хозяйства. Он старается понять, как это будет выглядеть в приложении к местным казахстанским условиям, к казахскому аулу. Ведь в Казахстане все не так, как в России, казах отродясь не занимался землепашеством. Но в выпасе скота есть некоторые элементы американских ранчо, российских, главным образом, остзейских хуторов. Ленин был не самого высокого мнения о русском мужике: "...русский человек – плохой работник по сравнению с рабочими западных стран: расхлябанность, безответственность, обломовщина, культура труда низкая, если не сказать примитивная". А что тогда говорить о казахах? В общем и в целом, казахский народ психологически совсем не был готов к таким экспериментам.

НЭП подвергался ожесточенным нападкам как слева, так и справа. Оппозиция умна и сильна (правда, она не знает, что вскоре погибнет), но общество и сам воздух пропитаны радикальными настроениями. Левые поспешили объявить НЭП возвратом к проклятому прошлому, сдачей завоеванных позиций. Троцкий и Зиновьев громили НЭП как "выражение мещанской тяги к порядку и покою". Развитие товарного хозяйства крестьянства – это процесс перерождения. Не окажется ли партия на службе у крестьянского капитализма?

Нет, говорит другая сторона, – поблажки крестьянам мы дадим, но властью не поделимся. Ленин и партия ищут философский камень, ищут основное звено в цепи нескончаемых проблем, взявшись за которое, можно вытащить всю цепь.

– А зачем его искать? Основное звено, за которое надо взяться – это фермерское кооперативное хозяйство.

Заслуживают внимания выводы, которые сделал Н. Макаров в своей работе "Как американские фермеры организовали свое хозяйство". Эту брошюру Бирмухамед достал в Акмоле. Развитое фермерское хозяйство, как локомотив, вытягивает остальные отрасли. Первое – из-за свободного оттока сельского населения на заводы и фабрики будет развиваться промышленность. Второе – фермерам начнут поставлять лучшие машины и прочую технику; поднимется производительность труда. Третье – начнется строительство железных и шоссейных дорог, соединяя земледельцев с внутренним и внешним рынками. Четвертое – развивающаяся промышленность и торговля соберут в городе столько народа, что у фермера всегда будет рынок сбыта, а это и есть залог его успеха. Вот оно, главное звено в цепи проблем.

Незадолго до окончания Второй мировой войны Президент США Ф. Рузвельт пригласил крупнейших бизнесменов – Форда, Рокфеллера и других "акул мирового империализма" и предложил им высказать свое мнение – как вывести экономику США из кризиса. Несмотря на то, что каждый из приглашенных был руководителем какой-то отрасли, они не стали тянуть одеяло на себя. Собравшиеся единодушно предложили начать с подъема сельского хозяйства, с фермерства, которое и вытянет впоследствии остальные отрасли. Так и случилось в Соединенных Штатах. В единственной стране мира, где, благодаря фермерству, производительность труда в сельском хозяйстве поднялась выше, чем в промышленности.

То есть они предложили то, что никак не хотели понимать левые радикалы. Понадобилось еще около 60 лет, чтобы убедиться в том, что было очевидно – неэффективность социалистических колхозов и совхозов.

Дни и ночи уходили на оживление и подъем крестьянских хозяйств в уезде. Создавались товарищества, кооперативы. В России, где было развито земледелие, эта работа шла с большим скрипом, а в Казахстане тем более. Ведь здесь преобладали пастбищное животноводство и табунное коневодство. Земледелие же было развито только на севере.

Айбасов выступает со статьями на страницах местных газет, проводит разъяснительную работу среди скотоводов о преимуществах перехода на оседлость. Вечерами участвует в заседаниях Укома и партийных собраниях.

Очень трудно поднимать хозяйства после разрухи Гражданской войны, вдвойне тяжело переходить на совершенно новые производственные отношения, и втройне – переводить на новые производственные отношения кочевников-скотоводов, совершенно не готовых к такому "историческому эксперименту".

СПРАВКА *

Шайбай Айманов – двоюродный брат народного артиста СССР, кинорежиссера Шакена Айманова.

"...Я хотел заглянуть в казачью станицу в горах Баян-Аула, – пишет С. Сейфуллин в своем романе, – там можно было остановиться у медицинского фельдшера Шайбая Айманова. Когда я учился в Омской семинарии, он учился в фельдшерской школе. Мы дружили. После окончания учения каждый из нас уехал работать в свои родные края. Хотя почта в эти годы работала плохо, все же изредка мы переписывались. Мы были не просто товарищами, а верными, закадычными друзьями".

Шайбай был арестован в 1937 году, но, к счастью, его не расстреляли, как многих его друзей, ему дали 10 лет каторги, которые он отбывал врачом на севере Урала за Полярным кругом.

Однажды Шайбай не дал липовое освобождение кому-то из лагерных паханов, контролирующих зону, и получил удар ножом в спину. Его выходила такая же заключенная – врач, карачаевка по национальности. Он женился на ней, и в 1947 году, когда истек срок каторги, вернулся с ней в Алма-Ату, где его терпеливо ждала первая жена. Шайбай не узнал Алма-Аты: ни одного друга юности – одни погибли в сталинских застенках, другие – на войне, а оставшиеся в живых боялись собственной тени; при разговоре с Шайбаем озирались и переходили на полушепот, избегали его. Да, когда волки режут овец, собаки жиреют. Он переехал во Фрунзе (ныне Бишкек), а затем на родину жены – на Кавказ, где и умер. На похороны из Алма-Аты приезжал Шакен Айманов и дочь Шайбая – Зауреш; она и поведала мне историю Шайбая. Зауреш умерла в августе 2002 года. (А каким был Шайбай Айманов, посмотрите на фотографии.)

1) 1919 год, октябрь, Сары-Арка, Сары-Су. Сакен Сейфуллин, Собрание сочинений в 5-ти томах, том 1, стр. 71. Алматы "Жазуши", 1986 г.

Продолжение