Геннадий Дильдяев, "Известия-Казахстан", 24 августа

В один из июньских дней 1979 года на центральной площади тогдашнего Целинограда, нынешней столицы Казахстана Астаны, перед зданием обкома партии замаячили решительно настроенные люди. На площади начала растекаться колонна демонстрантов… До сих пор практически никому не известно, что в действительности произошло в тот июньский день в областном центре Казахской ССР.

В начале 1970-х годов газетные кампании на Западе по поводу положения национальных меньшинств в СССР становились все ощутимее. В ФРГ тема советских немцев актуализировалась год от года. Ей посвящались парламентские слушания, выступления известных политиков и общественных деятелей. Особое звучание получила проблема воссоединения семей, актуальность которой чрезвычайно заострилась после подписания в 1975 году Хельсинкского акта.

В CCCР росли выездные настроения, которые после безуспешных поездок немецких делегаций 1960-х годов в Москву принимали необратимый характер. Местными бюрократами изобретались уловки при нахождении поводов для отказа на выезд в Германию. Подавшие заявление на выезд, случалось, подвергались прессингу. Среди них зрел протест. На площади городов стали выходить поначалу лишь одиночки. Затем дело дошло до групповых и массовых выступлений немцев-отказников. В сложившейся ситуации Москва решила прибегнуть к испытанной политике кнута и пряника. С одной стороны, выступления и демонстрации немцев разгонялись милицией, участников задерживали, фабриковались судебные процессы, отказников сажали. С другой стороны, в Москве родилась идея создания автономии для немцев. Именно создания, поскольку Кремль, по всей видимости, был полон решимости продолжать линию отказа от восстановления немецкой автономии в Поволжье.

"В кулуарах КГБ и ЦК вполголоса заговорили о "казахстанском варианте", – вспоминает Теодор (Федор) Шульц, бывший алматинец, ныне живущий в городе Грисхайме (Германия), шеф­редактор информационного вестника "Deutscher Aussiedler Nachrichtenmagasin". – Этим вопросом вроде бы занимался Юрий Андропов, который якобы искренне полагал, что оттягивать сроки с немецкой автономией – значит тиражировать выездные настроения внутри Союза и возбуждать недовольство Западной Германии".

Суть замысла заключалась в создании на базе пяти районов Карагандинской, Кокчетавской, Павлодарской и Целиноградской областей Немецкой автономной области с центром в городе Ерментау. Серьезность этого намерения, в частности, подтверждается постановлением Политбюро ЦК КПСС "Об образовании Немецкой автономной области" и проектом закона Казахской ССР "Об образовании Немецкой автономной области в составе Казахской ССР".

"В своей книге "КГБ и власть", – рассказывает Теодор, – бывший генерал КГБ Бобков отвечает на вопрос – почему был избран Казахстан? – так: "Потому что в противном случае возникала угроза оголить целинный край, который давал хорошие урожаи". По словам генерала, никто не хотел браться за кардинальное решение "немецкого вопроса". Эту "честь" предоставили КГБ, в котором каждое управление старалось устраниться от такого задания. В конечном счете дело возложили на 5-е управление КГБ СССР, в функции которого подобная тематика совершенно не вписывалась. Бобков пишет: "Вопрос был нами изучен. Мы вошли в ЦК КПСС с предложением воссоздать автономию, а тем, кто желает воссоединиться с родными, разрешить выезд, если, конечно, эти люди не связаны с государственными тайнами. Если бы ЦК принял нашу рекомендацию, проблема была бы решена…"

В июне 1979 года о документах о создании автономии знали лишь единицы, хотя подготовка к переменам на политико-административной карте Казахстана шла полным ходом. Районный городок Ерментау привели в порядок. На улицах вывесили флаги СССР и Казахстана, портреты немца Андрея Брауна, который был намечен на должность первого секретаря обкома новой области, и других членов руководства предполагавшейся к созданию автономии. На предприятиях прошли собрания трудовых коллективов, на них шла речь о необходимости восстановления государственности для советских немцев.

Наступило 16 июня 1979 года. Часам к десяти утра на центральную площадь Целинограда с прилегающих улиц вылилась толпа народа, которая скандировала: "Казахстан неделим!". По свидетельству очевидцев, среди демонстрантов наряду со стариками было много молодежи. Масса людей вышла на площадь. Начался стихийный митинг. Участники демонстрации шли стройными рядами, за порядком следили дежурные в нарукавных повязках. У предусмотренных микрофонов начались выступления против создания Немецкой области. Насилия не было. Студентов-немцев сельскохозяйственного института, собравшихся было устроить на площади контрмитинг, отговорили от этой затеи преподаватели института и пришедшие в вуз учителя целиноградских школ.

Первый секретарь Целиноградского обкома партии Николай Морозов сумел с честью выйти из ситуации. Он не поднял областное управление КГБ, не вызвал ни милицию, ни войска, а вышел к толпе сам. Поздоровавшись с людьми, Морозов попросил подогнать автофургончик с громкоговорителем. Поднял руку для воцарения тишины и сказал: "Дорогие товарищи! Митинг, посвященный успешному завершению Венской встречи в верхах, а также задачам области в ходе нынешней хлебоуборки, разрешите считать открытым". Не обращая внимания на недоуменный гул толпы, Морозов продолжал: "Успешное завершение переговоров по ограничению стратегических вооружений, ОСВ-2, показало всему миру, с какой последовательностью наша партия и советское государство борются за неотъемлемое право человека на жизнь в мирных условиях…". Лозунги опустились, толпа стала расходиться…

В 1988 году ставший первым секретарем Целиноградского обкома Андрей Браун на его пленуме обкома заявил: "Давайте посмотрим на эту проблему с другой стороны. А почему казахский народ должен был отдать эту землю, на которой он жил испокон веку? Их кто­то спросил? Нет. А нужна ли была немцам та территория и автономия в пределах Казахстана? Нет. А суть-то ведь в этом как раз и заключается: почему вдруг в Ерментау теперь надо создавать республику?".

В средствах массовой информации того времени события 1979 года никакого освещения не получили. Многое остается неясным и нынче. С одной стороны, Бобков вспоминает, что в период подготовки к созданию Немецкой автономной области у него произошла стычка с Димашем Ахмедовичем Кунаевым, который вроде бы сказал, что сами немцы не хотят автономии, а вы, то есть Москва, ее им навязываете". С другой стороны, бывший помощник Кунаева Владислав Владимиров пишет, что его шеф искренне желал положительного решения вопроса. Так, в беседе с послом Чехословакии, который привез Кунаеву в Алма­Ату орден Победоносного Февраля, глава Компартии Казахстана якобы с уверенностью сказал: "Москва даст советским немцам республику!".

А в 1990 году, уже будучи пенсионером, Димаш Ахмедович в интервью газете "Freundschaft" сказал вот что: "О событиях 1979 года в Целинограде я могу сказать следующее: по инициативе Политбюро ЦК КПСС, по-моему, этим занимался Андропов, было предложено создать для советских немцев автономный район с центром в Ерментау. Но немецкие товарищи не поддержали эту идею, так как они хотели восстановить автономию на Волге, и они вышли на улицу, чтобы выразить это мнение. Руководству партии пришлось отказаться от идеи восстановления немецкой автономии на территории Казахстана". Похоже, вся правда об июньских событиях двадцативосьмилетней давности так и останется сокрытой тайной времени… Или нет?