Моисей ГОЛЬДБЕРГ, "Казахстанская правда", 23 февраля

Горестной датой для Казахстана стало 25 февраля 1938 года. Именно в этот трагический день был объявлен расстрельный приговор великому сыну казахского народа Сакену Сейфуллину. Суд в Алма-Ате был скорым: специально прибывшие из Москвы члены выездной сессии военной коллегии Верховного суда СССР особо не церемонились, отводя на рассмотрение каждого дела максимум по двадцать минут. И вот уже прозвучало короткое, как посвист камчи, слово... "расстрел". А затем за дело взялся палач, который одним выстрелом – выстрелом в свой народ, в свободу, в будущее – оборвал жизнь честного государственного деятеля и талантливого поэта.

...Первая волна насилия прокатилась над огромной страной еще в середине 1931 года. Почти двести тысяч энкавэдэшников и членов спецотрядов, угрожая физической расправой, отбирали у крестьян все, что только можно. Более двух миллионов человек были сосланы в Сибирь и Казахстан. К 1935 году численность репрессированных достигла фактически миллиона. Лично Сталин и политбюро определяли квоты для депортации: Украина – 145 тысяч, Кавказ – 71, Нижняя Волга – 50, Белоруссия – 42 тысячи...

По оценкам историков, уже к 1933 году было уничтожено более миллиона крестьянских дворов. Но страшный девятый вал и не думал останавливаться, подминая все на своем пути, в том числе и далекие степные казахские поселки, где сельчане лишались последних запасов зерна, отдавали весь скот. В то тяжелое время представители элиты, а это прежде всего поэты и писатели, обратились с письмом к тогдашнему первому секретарю крайкома компартии Филиппу Голощекину: зачем нужны такие жертвы? Но его реакция оказалась прямо противоположной ожидаемой.

Попытки остановить произвол были восприняты им как посягательство на личный авторитет. И вот уже появился в ходу термин "байские настроения". В чем только не обвиняли самых честных представителей казахского народа! Вначале на словах. А потом начались и аресты. Третьего августа в застенки попадает народный комиссар просвещения Темирбек Жургенов, десятого августа – первый секретарь ЦК комсомола Измукан Карамысов, днем позже – поэт Ильяс Жансугуров. Двадцать четвертого сентября в камере НКВД оказался и Сакен Сейфуллин.

В архивах есть немало свидетельств того периода, когда в Акмолинске устанавливалась советская власть, приступил к работе первый Совдеп. Автору приходилось встречаться с первым председателем этого органа власти, который, к сожалению, просуществовал недолго. Комиссарами здесь были Сакен Сейфуллин и его друг Абдулла Асылбеков. Первый занимался вопросами просвещения, второй – проблемами продовольствия.

Сакен писал:
Мы – непокорные дети
степей,
Никем еще не были
взнузданы мы.
Мы выросли в смелой семье
бунтарей,
Боролись мы с властью
насилья и тьмы.

Мог ли автор этих строк, воспринявший революцию как начало светлого будущего, превратиться в жалкого труса и изменника? Конечно же, нет. Все его дело было шито белыми нитками – сбором реальных доказательств следователи и не думали себя утруждать. Зато отличались зверствами.

В качестве помощника оперуполномоченного НКВД проходил тогда службу здесь некто Александр Зернов, которого за глаза называли Сашка-колун. Само упоминание его имени наводило на арестованных страх. Он подходил вплотную к человеку и своим огромным кулаком-кувалдой одним ударом в лицо сбивал его. Бил жертву с наслаждением. И иногда заключенные, чтобы прекратить мучения, оговаривали себя.

Есть прямые доказательства тюремного врача Русиной о насильственных методах ведения следствия. Она, в частности, дала показания о том, что после допросов многие арестованные, в том числе и Сакен, возвращались в камеры окровавленными, с отекшими ногами, ведь им запрещалось сидеть.

Мне довелось на одном из юбилейных мероприятий, посвященных памяти Сакена Сейфуллина, встретиться и поговорить с его очаровательной женой – Гульбахрам. Она рассказала о последнем свидании с любимым мужем.

– Войдя в пустую комнату, – вспоминает женщина, – я увидела измученное, бледное лицо Сакена... Щеки провалились внутрь, как у дряхлого старца. Коротко обстриженные, поседевшие волосы, тусклый взгляд... Мой дикий, необъезженный, норовистый тулпар тупо уставился в пол, стал тихим и смирным. Что-то помешалось тогда у меня в уме. Так было больно от этой встречи. Как говорят казахи, "похудеет молодец – станет привидением, похудеет конь – превратится в высохшую шкуру". А ведь для меня Сакен всегда был сильным, могучим...

Протоколы допросов, докладные свидетельствуют о том, что чекистам не удалось заставить Сакена лгать. Тем не менее в деле появились "сведения" о неких тайных группах, которые, дескать, в любой момент готовы восстать против власти. Какой власти? Той самой, что Сейфуллин лично устанавливал в родных степях? Врагом какого народа он мог быть, если нес ему дух свободы?

Потом "зацепились" следователи на связи с троцкистами. На допросах всплыли громкие имена Григория Сокольникова, Леонида Серебрякова. Да, многие московские литераторы действительно высоко ценили талант Сакена. Они часто встречались с ним, обсуждали новые книги и литературные замыслы. Та же Галина Серебрякова была поистине влюблена в Сейфуллина.

Она вспоминала его красивое лицо: "Он будто сошел с древнеперсидской фрески. Не хватало только кольчуги и кривого меча. Он рассказывал много занимательного о встречах с Лениным, о борьбе в годы гражданской войны с бандами белых. Могла ли я думать, что имя этого человека будет роковым образом вплетено в мою судьбу. Чья-то дьявольская воля уже плела для нас сеть, и его и меня обвиняли в одном и том же".

...В тот день, 25 февраля, было расстреляно почти сорок человек. А еще через сутки были казнены Ильяс Жансугуров, Беимбет Майлин, прокурор республики Султан Ескараев и некоторые другие представители казахстанской элиты – всего 37 человек. Всего же за короткий срок по 13 марта погиб от рук сталинских палачей 631 человек – видные государственники, творческая интеллигенция.

Время, как говорят, лечит боль. Но обладает оно и другим качеством – способностью выявлять все тайное, способностью вскрывать ложь и утверждать истинную справедливость. Так, по счастью, произошло и с добрым именем Сакена, память о котором навсегда останется в сердце народа.