Шынтемир ДАРБАЕВ, старший помощник прокурора города Кызылорды, "Кызылординские вести", 6 января

Алматинское утро 19 февраля 2010 года стало для меня знаменательным - с супругой Ботой мы собрались проведать классика советской и казахской литературы Абдижамила Нурпеисова, или как зовут его родные, Абе-ага. Он является мне близким родственником по линии моего отца - Дарбаева. В последний раз я был в гостях у Абе-ага с отцом в далеком 1984 году, еще в его прежней квартире по улице Тулебаева, когда заканчивал учебу на юридическом факультете КазГУ имени С.М.Кирова. А в 1985 году не стало моего отца, и последовавшие затем будни мирской суеты отдалили меня от Абдижамила Нурпеисова на четверть века. И вот мы с замиранием в сердце вошли в дом писателя, где нас приветливо встретила его жена - Ажар-апа, известный ученый-химик. Абе-ага сидел за письменным столом и что-то диктовал сидящему за компьютером мужчине. Мы молча сели и стали ждать, когда он обратит на нас внимание, и вскоре Ажар-апа представила нас. Признаться, мой близкий родственник не сразу узнал меня - оно и понятно: за четверть века все мы изменились. А узнав, расчувствовался, велел тут же Ажар-апа готовить обед. Мы выразили соболезнование в связи с преждевременной кончиной (в течение полугода) их двух дочерей. Уму непостижимо, как стоически они пережили их потерю. Кабинет был заставлен множеством книг, а в просторной гостиной мы обратили внимание на картины, развешанные на стенах. Их автор - Раушан, любимая дочь Абе-ага, художница. Эти картины были показаны на ее выставке "Мир из окна". Особенно нам понравились "Цветочные посиделки у забора". Абе-ага представил нам мужчину, который сидел за компьютерным столом. При этом, со свойственным ему мягким юмором, сказал, что зовут его Адольф, и что "несмотря на такое имя, это милейший души человек". Спустя полчаса Адольф откланялся и уехал, Бота на кухне помогала готовить угощение, а я остался наедине с Абе-ага, с одним из великих классиков литературы, которого тысячи людей, знакомые с его творчеством, прозвали патриархом Слова...
Беседовали мы с ним около трех часов. Если, конечно, это можно назвать беседой, так как в основном говорил он, а я лишь кивал головой и несмело вставлял в разговор свои реплики по поводу услышанного.
...Полузакрытые глаза, тихая речь и какая-то неземная аура, исходящая от него. С замиранием сердца я, почти не шевелясь, слушал его рассказы об Арале, земляках и моих родителях. Невероятно интересны были его суждения о творчестве великих писателей разных стран, мысли о современном мире и, конечно, о нашем народе и нашей стране. И хотя Абе-ага прошел всю войну, про нее он говорил очень мало, лишь заметил, что после войны Сталин должен был с большей чуткостью и бережностью относиться к народу, победившему фашизм. А как он преобразился, когда вспоминал о своих беседах с Сабитом Мукановым, Габитом Мусреповым, Габиденом Мустафиным и другими замечательными писателями. На его лице играла мягкая улыбка, когда он рассказывал об этих встречах.
...Родившийся на маленьком зимовье Шыганак, что у подножья горы Беларан на Арале, Абдижамил Нурпеисов занял особое место в мировой литературе. Его с детства тянуло к литературе, но становление его как писателя состоялось на фронте. После окончания военного училища, его, молодого офицера, перед отправкой на фронт поселили в домике одной старушки с русским офицером-фронтовиком. Вечерами этот офицер читал единственную книгу, имевшуюся в доме, - первый том "Война и мир" Льва Толстого. И в его отсутствие Абдижамил Нурпеисов тайком стал читать эту книгу. А затем начал писать в тетрадке заметки, которые потом стали основой его первого романа "Курляндия". Абе-ага рассказывал, как сразу же после возвращения с фронта, он представил эту тетрадку Габидену Мустафину, и на его вопрос "Что это?" без тени смущения гордо ответил: "Роман!". Г.Мустафин познакомил его с председателем Союза писателей Казахстана Сабитом Мукановым, который взял талантливого молодого писателя под свое покровительство. Абдижамил Нурпеисов написал немного книг, но все они значительны, особенно два его романа "Кровь и пот" и "Последний долг", которые заняли достойное место в мировой литературе. В них, через судьбы жителей Приаралья, он показал всему миру судьбоносные перемены в жизни казахов. И внимая словам великого писателя, я мысленно благодарил судьбу за предоставленную мне возможность видеть и слушать его. Поздно вечером, все еще под впечатлением встречи с Абе-ага, я раскрыл подаренный им дополненный роман "Последний долг", над которым он работал последние десять лет. Книга была в хорошем переплете московского издательства. И в ней он написал следующие слова: "В этой книге мои расчеты с Веком, со Временем. В ней весь я..."