NOMAD (Номад) - новости Казахстана




КАЗАХСТАН: Самрук | Нурбанкгейт | Аблязовгейт | Январская трагедия | правительство Бектенова | правительство Смаилова | Казахстан-2050 | RSS | кадровые перестановки | дни рождения | бестселлеры | Каталог сайтов Казахстана | Реклама на Номаде | аналитика | политика и общество | экономика | оборона и безопасность | семья | экология и здоровье | творчество | юмор | интервью | скандалы | сенсации | криминал и коррупция | культура и спорт | история | календарь | наука и техника | американский империализм | трагедии и ЧП | акционеры | праздники | опросы | анекдоты | архив сайта | Фото Казахстан-2050











Поиск  
Четверг 28.03.2024 13:59 ast
11:59 msk

Жизнь, отданная небу
В канун Нового года Академия гражданской авиации РК выступила с ходатайством о присвоении ей имени легендарного начальника Казахского управления гражданской авиации, дважды Героя Социалистического Труда, заслуженного пилота СССР Николая Алексеевича Кузнецова, 90-летие которого было торжественно отмечено в коллективе
21.01.2013 / история

Елена БРУСИЛОВСКАЯ, "Казахстанская правда", 18 января

В канун Нового года Академия гражданской авиации РК выступила с ходатайством о присвоении ей имени легендарного начальника Казахского управления гражданской авиации, дважды Героя Социалистического Труда, заслуженного пилота СССР Николая Алексеевича Кузнецова, 90-летие которого было торжественно отмечено в коллективе.
Вот уже несколько лет, как Николай Кузнецов ушел из жизни, но память о нем до сих пор жива в людях, которым довелось работать рядом с этим незаурядным человеком.
Николая Алексеевича можно по праву назвать отцом казахстанской авиации, ведь это он ставил ее "на крыло", создав одно из лучших в СССР авиационных подразделений. Он был профессионалом высшего класса, всегда жил "по гамбургскому счету", не размениваясь на мелочи, полностью отдаваясь любимому делу. Считал, что главным в профессии летчика должно быть чувство ответственности – за страну, которой служил верой и правдой всю свою жизнь, за товарищей, которым всегда был готов прийти на помощь, за нас с вами, пассажиров, безопасность которых обеспечивал во время полетов.
С Николаем Кузнецовым меня познакомила знаменитая первоцелинница, Герой Социалистического Труда Вера Васильевна Сидорова, тогда у Николая Алексеевича только что вышла автобиографическая книга "Штурвал и курс". Помню, Вера Васильевна сказала: "Прочтите ее и обязательно напишите об этом человеке. Николай Алексеевич – личность уникальная".
Но в каждодневной суете эта встреча, откладываясь несколько раз по различным причинам, так и не состоялась. Для меня это был горький урок: в нашей жизни, к сожалению, не так много людей, которые, по образному сравнению французского летчика Антуана де Сент-Экзюпери, подобны большим оазисам в пустыне – многое могут вместить и укрыть в своей тени.
Как безмерно обеднела бы наша жизнь, не будь в ней таких "оазисов"! Ведь это на них, таких людях, как Николай Кузнецов, держится мир. Они придают ему прочность и устойчивость, давая возможность уверенно двигаться в будущее, не страшась его, а мужественно преодолевая все преграды, которые встают на пути.
В книге Николая Алексеевича я прочла такую фразу: "Летные законы писаны кровью". Меня поразили мудрость и глубина этих слов: действительно, ошибки летчиков слишком дорого стоят, порой за них расплачиваются жизнями. Именно поэтому он старался никогда не делать ошибок – ни в жизни, ни в работе.
И вот еще что поразительно: мальчик из далекой казахской глубинки, маленького села на берегах реки Нуры, которая так поэтично описана им в его книге, безмерно далекий от авиации, потомственный сельчанин, что называется, "человек от сохи", сумел не только найти свое место в жизни, но и стать в ней стержневой фигурой, одним из лучших летчиков страны.
– Только сейчас, с возрастом, я понимаю, что отец был настоящим человеком и настоящим мужчиной всегда и везде – и на работе, и дома, – говорит о нем его дочь, кандидат технических наук, профессор Академии гражданской авиации Татьяна Николаевна, – на него можно было положиться в любой ситуации. Он был надежным. Знаете, иногда про сильных людей говорят: за ним как за каменной стеной. Вот и отец был таким. Он всегда брал ответственность на себя.
– Татьяна Николаевна, расскажите об отце. Но не о той, парадной стороне его жизни, многократно описанной, а о том, каким его знали и запомнили близкие люди.
– Мы переехали в Алма-Ату в начале 50-х годов, отца перевели из Акмолинского аэропорта сюда, в Алма-Атинский объединенный авиаотряд, а затем в аппарат Казахского управления гражданской авиации на должность заместителя начальника по летной службе. А через несколько лет он возглавил это управление, проработав в нем почти 40 лет! О своей работе он практически не рассказывал, правда, тогда мы с сестрой были еще детьми и сами познавали, что такое работа летчиков, ведь мы жили в аэропорту, можно сказать, со времени рождения гражданской авиации Казахстана, на моих глазах буквально на пустом месте строилось первое здание аэропорта. И там, где сейчас стоит гигантский аэропорт, раньше были поля, такырная земля, по которой мы бегали босиком. Помню, каждый раз, когда сюда прибывали новые самолеты, папа обязательно вечером водил нас с мамой на аэродром, чтобы показать, какие там кресла, какие условия для полета. Этим он всегда гордился. А когда отец стал крупным руководителем, аэропорт стал уже солидным, да и мы подросли, эти экскурсии прекратились, у него на них просто времени не оставалось. Но начало нашей авиации я помню.
– А почему отец выбрал именно такую профессию, он не рассказывал?
– Мне кажется, так судьба сложилась. Я бы даже сказала, это не он профессию выбрал, а она его. Совсем молодым парнишкой, когда его призвали в армию, он попал в Селищенскую военную школу авиамехаников. Ему это настолько понравилось, что он уже не ушел из авиации, окончив позже школу пилотов. И вообще могу сказать, что у всех людей, которых я знала и которые хоть как-то были связаны с авиацией, а потом по каким-то причинам из нее уходили, у них у всех оставалась ностальгия по небу.
– Чувство полета притягивает?
– Даже не то что чувство полета, здесь, как мне кажется, другое: знае­те, авиация – такая специфическая отрасль, что и люди там не такие, как везде, у них гипертрофированное чувство ответственности, которое словно приподнимает человека над суетой жизни. Вот это, наверное, и притягивает.
– Не случайно, наверное, Экзюпери говорил, что самолет приобщает пилота к вечности – высоко над землей он по-иному начинает смотреть на многие вещи, физически ощущая колоссальную ответственность за судьбы людей.
– Вы правы, наверное, это повлияло и на мой выбор профессии, ведь я буквально выросла под самолетом, игровыми площадками для нас были авиамастерские, через дырку в заборе мы забирались на летное поле и играли там, пока нас никто не видел. Для нас это была среда обитания, поэтому, когда я окончила школу, у меня даже мысли не возникало, что я буду чем-то другим заниматься – я поступила в Рижский институт инженеров гражданской авиации. Это был один из первых наборов, когда в этот институт стали принимать девочек. После его окончания работала в НИИ "Казаэропроект", Алма-Атинском объединенном авиаотряде, в Бурундайском авиаотряде, потом перешла в учебно-тренировочный центр, на базе которого была организована наша Академия гражданской авиации, где до сих пор и работаю.
– Ваш отец – во многом уникальный человек. Понятно, когда героями становятся во время войны, совершив подвиг, но стать дважды Героем Социалистического Труда уже в мирное время – это дорогого стоит! В чем, на ваш взгляд, его главный вклад в отечественную авиацию?
– Он сумел создать из Казахского управления гражданской авиации настолько сильную структуру, что она устояла во все перестроечные бури и в период развала Союза, когда в стране буквально все рушилось. А знаете, почему это ему удалось? Потому что он предъявлял повышенные требования ко всем работникам, в том числе и к себе. У него работали только профессионалы высокого уровня. Других не держали.
И еще хочу отметить: авиация для отца была не просто работой, а любимым делом. А это, согласитесь, все-таки большая разница. Он даже, когда уезжал в отпуск, всегда интересовался, а есть ли здесь что-то новое, что можно перенять и для нашего управления? Если вы помните, в алма-атинском аэропорту, первом после Москвы, появлялись все новинки – например, огромное электронное табло прилетов и вылетов, в числе первых в Союзе Казахское управление гражданской авиации получило для эксплуатации новые самолеты Ил-18, Ту-154, Ил-62 и широкофюзеляжный самолет Ил-86. Кстати, в Алма-Ату был сделан и первый регулярный рейс нового сверхзвукового самолета Ту-144. Правда, потом по различным причинам его сняли с эксплуатации.
– То есть в центре понимали, что здесь хорошо отлажена работа.
– Безусловно. Отец, как сейчас говорят, держал руку на пульсе времени. Все, что появлялось новое в гражданской авиации Союза, он старался притянуть в Казахстан.
– Ему наверняка доводилось бывать и на Западе. Интересно, как он оценивал ту авиацию?
– Он всегда критически ко всему относился и считал, что наши специалисты гражданской авиации с точки зрения профессионализма не хуже западных. Кроме того, у нас к авиации несколько иное отношение.
– Вы имеете в виду безопасность полетов?
– Конечно. В советское время был один международный авиаотряд для выполнения загранрейсов, который базировался в Москве, отбор в него был очень строгим, потому что к членам экипажа предъявлялись повышенные требования. Так вот, большинство пилотов и инженерного состава набирались здесь, у нас. Это к слову о высоком профессионализме казахстанских летчиков.
– Я знаю, что у Николая Алексеевича было рекордное количество летных часов без аварий – более 15 тысяч.
– Да, это так.
– А как он считал, в чем кроются основные причины воздушных ЧП – в человеческом факторе или трагическом стечении обстоятельств?
– Мне сложно ответить на этот вопрос. Скажу как человек, который всю жизнь провел в авиации: к сожалению, без этого в нашей работе не обойтись, ведь во многом, особенно в начальный период развития отрасли, приходилось идти методом проб и ошибок.
Вот, скажем, первый реактивный пассажирский самолет "Комета" после ряда авиакатастроф очень быстро "ушел со сцены". В результате расследования оказалось, что при определенных параметрах использования у самолета наступает "усталость металла", и машина просто разваливается в воздухе. В те времена в авиации этого никто не знал. То есть нельзя во всем винить пилотов, бывает, что и погодные условия подводят, и техника... Ведь работа авиаторов в Казахстане очень специфична, у нас непростое географическое расположение – горы, Каспийское море, степи... Все эти особенности, в том числе и климатические, имеют воздействие на летательные аппараты, и это все приходится учитывать. Но любая причина, из-за которой происходило ЧП, самым тщательным образом анализировалась, летчикам выдавались рекомендации, чтобы в будущем подобное никогда не повторилось.
– Когда случались аварии, Николай Алексеевич сильно переживал?
– Не то слово! Поэтому и старался делать все, чтобы никаких ЧП в воздухе не было.
– А кроме профессиональных навыков, какими человеческими качествами, по его мнению, должен обладать гражданский летчик?
– Прежде всего, чувством ответственности и готовностью прийти на помощь в сложных обстоятельствах.
– А вам приходилось летать с отцом, когда он сидел за штурвалом?
– Когда за штурвалом – нет, хотя я помню один случай. Однажды мы летели с ним из Москвы, и так получилось, что после взлета у самолета не убралось шасси. Командир экипажа вышел в салон, подошел к отцу и сквозь зубы тихо ему сказал: " Николай Алексеевич, шасси не убирается". Отец также сквозь зубы с улыбкой на лице его спрашивает: "Какое: правое или левое?" – "Оба", – отвечает.
Я, понимая ситуацию, конечно, вся похолодела, а отец, он был в летной форме, спокойно, с улыбкой пошел в кабину экипажа. В итоге шасси удалось убрать, до Алма-Аты мы долетели, но когда самолет пошел на посадку, шасси не выпустились. Какое-то время пришлось кружить над аэропортом, сжигая остаток бензина, но в конечном итоге сели нормально. Пассажиры даже ничего не заметили, единственное, обратили внимание, что самолет почему-то долго заходил на посадку.
– А какой период жизни отца здесь, в Алматы, на ваш взгляд, был самым сложным и самым счастливым?
– Мне кажется, каждый период был для него по-своему уникален. В первые годы, когда он был более свободным, он очень любил возиться с детворой. Мог всех нас собрать, и мы ходили на речку, ловили рыбешку, варили уху. А потом, когда стал уже во главе управления гражданской авиации, появились другие интересы, более серьезные. Он рос вместе со временем, постоянно совершенствуясь, искал и постигал все новое, что появлялось в авиационной технике, в организации труда. Много внимания уделял улучшению бытовых условий летчиков. Помню, каким он был счастливым, когда ему удавалось "пробить" для них очередной кооперативный жилой дом.
– А вот интересно, у него была любимая модель самолета?
– Самолет-трудяга Ил-18. Он больше всего на нем поработал, в память о нем у отца даже штурвал остался. Мне кажется, это был самый безопасный самолет.
– А когда отец возвращался после рейса, дома ему создавались какие-то особые условия, дескать, тише, папа отдыхает.
– У меня было такое ощущение, что он вообще никогда не уставал. Когда он заходил в дом, можно было запросто кинуться ему на шею. То есть "звезда в доме", и не трогайте его – такого не было, на­оборот, он старался сразу пообщаться со всеми, обо всем расспросить.
– У него была возможность уделять вам внимание, когда вы росли?
– К счастью, да. Постоянно интересовался, как дела в школе, как отношения с друзьями. В нашей семье было заведено, что папа рассказывал о своих делах, мы – о своих, то есть доверительность была в отношениях с родителями.
– Воспитательных моментов с чтением нотаций и назиданий не было?
– Такого никогда не было! Просто мы росли рядом с ним и невольно "самовоспитывались" – было с кого брать пример.
– А маму любил?
– Обожал, очень бережно и трогательно к ней относился. Мама врач. Они познакомились с отцом в 1949 году, когда она после окончания Бакинского мединститута работала врачом в одной из сельских больниц под Акмолинском, а папа летал в санавиации. В один из таких рейсов они и встретились и потом уже никогда не расставались.
– Когда он уходил в рейс, мама волновалась?
– Мне сложно сказать, потому что она никогда этого не показывала. Нам казалось, что это была нормальная работа, хотя мы видели, что после такой "нормальной работы" иногда не возвращаются.
– Ваш отец был создан для авиации, как и она – создана для таких людей, как он.
– Он действительно очень органично в нее вписался. Однажды и на всю жизнь. Я не представляю его в другом качестве.
– А что вы больше всего ценили в отце?
– Пожалуй, надежность и доброту. Я не говорю сейчас о профессионализме.
– Странно, он держал на себе такую махину и, казалось бы, должен был быть жестким человеком. А вы говорите – добрый.
– Понимаете, он был добрым, но не добреньким, твердости у него тоже хватало. Например, не прощал разгильдяйства, безответственного отношения к делу, дилетантизма… При этом всегда готов был выслушать иную точку зрения, соглашался, если считал ее верной.
– Друзей у него много было?
– Друзей? Вот когда мы только поселились в Алма-Ате, те люди, с которыми он начинал создавать здесь гражданскую авиацию, они и остались друзьями. Он очень ценил дружбу. В первые годы, я помню, все мы жили как одна большая семья. Скажем, кто-то покупает телевизор, и вечером все собираются в его доме, рассаживаются прямо на полу. Мы приходили к его друзьям как к себе домой.
– Ваш отец прожил большую жизнь, на его долю пришлась и война. Он об этом вам рассказывал?
– В боевых событиях он практически не принимал участия, хотя в армии был со дня призыва в 1941 году, учился в двух военных школах: технической и летной. Потом был инструктором курсантов, готовил их для фронта и, насколько я знаю, сам туда рвался.
Хотя в одной военной операции отец участвовал. Летом 1943 года вместе с группой бойцов он занимался ликвидацией группы немецких диверсантов под руководством знаменитого разведчика Скорцени, которые высадились в лесу в районе Магнитогорского металлургического комбината, снабжавшего фронт боеприпасами. Немцы должны были его взорвать, но нашим бойцам удалось обезвредить диверсантов, хотя сам Отто Скорцени чудом вырвался из окружения и улетел.
– Странно, но об этом Николай Алексеевич почему-то не писал в своей книге.
– Дело в том, что эта операция была засекречена, поэтому он никогда о ней не рассказывал. Мы сами узнали об этом совершенно случайно через много лет после окончания войны, когда в одной из газет появилась статья о ликвидации немецких диверсантов под руководством Скорцени. Надо сказать, что папа никогда не хвастался ни своими заслугами, ни своими подвигами. И хотя в торжественные моменты он надевал китель, который был весь увешан орденами, самыми дорогими наградами у него были две звезды героя и значок "Заслуженный пилот СССР".
Николай Кузнецов так же сильно любил небо, как он любил землю и живущих на ней людей. Он болезненно переживал развал огромной когда-то страны, кризисные явления, которые многое изменили в нашей жизни. Но при всех сложностях бытия он всегда оставался оптимистом, веря, что "ум, честь и совесть были и будут на переднем крае смелых патриотических преобразований в обществе".
Так сам Николай Кузнецов написал в своей книге. Прочитав это, кто-то из молодых, может, усмехнувшись, и скажет: идеалист! Но с таких идеалистов, я уверена, и надо "делать жизнь юношам, обдумывающим житье".
Иначе она, эта жизнь, утрачивает смысл.

Наша справка
Николай Алексеевич Кузнецов родился 19 декабря 1922 года в селе Ново-Карповка Нуринского района Карагандинской области.
Во время войны окончил Селищенскую военную школу авиамехаников, затем – школу пилотов. После войны – географический факультет Казахского государственного университета им. С. Кирова (ныне КазНУ им. Аль-Фараби).
Первый и единственный дважды Герой Социалистического Труда в гражданской авиации СССР, заслуженный пилот СССР, лауреат Государственной премии, заслуженный работник транспорта Казахстана, четырежды избирался депутатом Верховного Совета Казахской ССР.
Награжден орденом "Барыс" III степени, дважды орденами Ленина и Трудового Красного Знамени. За создание базы учебных подразделений в КазУГА ему присвоено ученое звание профессора транспорта.
За выдающиеся заслуги в развитии отрасли в 1979 году на его родине, в Карагандинской области, установлен бронзовый бюст.
Ушел из жизни 12 августа 2009 года.


Поиск  
Версия для печати
Обсуждение статьи

Еще по теме
Общественный деятель, ученый, гражданин 28.01.2013
Слово о Ерболе Шаймерденове 28.01.2013
Жизнь и борьба Смагула Садуакасулы 28.01.2013
В Жамбылской области обнаружено погребение эпохи бронзы 23.01.2013
Образец высокого духа и служения Отчизне 21.01.2013
Личность – нашедшая счастье в труде 21.01.2013
Жизнь, отданная небу 21.01.2013
Брежнев: два года в Казахстане 18.01.2013
…И тверже будет сталь 16.01.2013
Не поступаясь принципами 11.01.2013

Новости ЦентрАзии
Дни рождения
в Казахстане:
28.03.24 Четверг
77. САДВАКАСОВ Джаныбек
77. ТУРЕКУЛОВ Абдикарим
76. АБДАКИМОВ Абдижаппар
75. САРИЕВА Рысты
69. ШАЙМАРДАНОВ Жасулан
68. СИНГАЛИЕВА Нурия
67. АБДУЛЛАЕВ Марат
64. ЕРАЛИЕВ Абзал
64. РУСТЕМБАЕВ Базархан
63. КУТКОЖА Парасат
61. БЕЛОГРИВЫЙ Леонид
60. ДОСЖАН Ардак
58. ГАБДУЛИН Канат
55. РАХИЛЬКИН Аркадий
54. БИМЕНДИН Нуржан
...>>>
29.03.24 Пятница
83. МЕДВЕДЕВ Святослав
78. ЖУКОВ Владимир
77. ЕРЖАНОВ Сырымгали
73. НОСОНОВСКИЙ Геннадий
63. МАЗАКОВ Талгат
61. БАЙДАБЕКОВ Ауез
59. АБИШЕВ Азат
59. ЖУМАДИЛЬДАЕВА Наталья
59. ТАБЫЛДИЕВ Коктембек
57. ИМАНТАЕВ Ермек
57. ХАЛИЛИН Ерден
55. ЛАРИЧЕВ Леонид
43. АЙМАГАМБЕТОВ Лашин
43. АХМЕД-ЗАКИ Дархан
42. ХАИРОВА Камилла
...>>>
30.03.24 Суббота
79. КЕРИМБАЕВ Бигали
78. ЗАЙЦЕВА Александра
74. АМАНБАЕВ Кайрат
72. АЙТБЕКОВ Берик
69. ОРДАБАЕВ Галым
67. СЛАБКЕВИЧ Лариса
65. УТЕУЛИНА Ирина
64. ЖУНУСОВ Сарсембек
63. МОМЫНЖАНОВ Каиргали
63. СМАТЛАЕВ Бауржан
61. ПАРФЕНОВ Дмитрий
60. БЕКЕЖАНОВ Сенбай
57. САБДЕНОВ Кайрат
51. ДАРЖИБАЕВ Еренай
42. ЕСИМОВА Анара
...>>>


Каталог сайтов
Казахстана:
Ак Орда
Казахтелеком
Казинформ
Казкоммерцбанк
КазМунайГаз
Кто есть кто в Казахстане
Самрук-Казына
Tengrinews
ЦентрАзия

в каталог >>>





Copyright © Nomad
Хостинг beget
Top.Mail.Ru
zero.kz