Любовь ДОБРОТА, "Казахстанская правда", 23 января

У истоков создания самого первого заповедника Средней Азии и Казахстана стоял Турар Рыскулов, а первым директором был украинский дворянин Борис Тризна. Он родился в 1867 году в Киеве, но практически вся его сознательная жизнь прошла в Туркестанском крае. В 1887 году курсант Константиновского военного училища был отправлен солдатом в Ташкент, в Третий Туркестанский стрелковый батальон. Спустя пять лет его перевели офицером в Восьмой линейный батальон в Ката-Курган. В 1917 году он уже комиссар Сыр-Дарьинской области, а затем и краевой комиссар военной народной охраны Туркестанских путей сообщения.
Член Российского географического общества, Б. Тризна в 1922 году получает назначение на должность начальника по охране зарослей дармины при Чимкентском сантонинном заводе, а вскоре становится помощником директора этого предприятия. Борис Петрович был одним из организаторов, а потом и директором музея в Чимкенте, совмещая эту должность с работой в Туркомстарисе – Туркестанском комитете по делам музеев и охраны памятников старины, искусства и природы. Это был хорошо образованный человек, свободно владевший помимо родного украинского и русского также французским и казахским языками.
Именно по его инициативе организуется комиссия охраны мечети Хаджи Ахмеда Ясави в Туркестане, создается цитварный заповедник в Кабулсае. Он также настоял на создании в 1924 году первого в СССР Каратауского палеонтологического заповедника, ставшего частью Аксу-Жабаглинского заповедника, работы по определению границ которого начались ровно 90 лет назад, в феврале 1925 года. А уже 14 июля 1926 года Совнаркомом КазАССР было принято постановление об учреждении заповедника Аксу-Жабаглы. 27 мая 1927 года его утвердил Совнарком РСФСР.
В первые, самые трудные десять лет становления заповедником руководил Борис Петрович, считавший своим долгом сохранить уникальную территорию. Уже в первый год работы он устанавливает столбы с соответствующими надписями на русском и казахском языках, четко обозначавшие границы Аксу-Жабаглы. Рекомендуя Б. Тризну на должность директора заповедника Аксу-Жабаглы и уполномоченного по охране природы Сырдарьинской губернии, Туркомстарис в письме Губернскому исполнительному комитету особо подчеркивает его авторитет среди местного населения: "Безупречность Б. Тризны, проживающего в Туркестане несколько десятков лет, всем известна, и отношение к нему местного коренного населения не оставляет желать лучшего. При вручении дела охраны и общего наблюдения за заповедником Б. Тризне Комитет будет уверен, что это дело находится в надежных руках и избавит как Комитет, так и Губисполком от ряда недоразумений и эксцессов между охраной и населением".
Борис Петрович был убежден, что вмешательство человека в жизнедеятельность этого уголка природы должно быть сведено к минимуму. Архивные документы свидетельствуют, что сделать это было не так-то просто. "Покушения на заповедник увеличиваются… Пора найти средства поддержать прес­тиж Советской власти и ее распоряжений и охранить научные ценности заповедника, о которых знает и Европа", – сообщает директор заповедника в Губернский отдел народного образования о нарушениях со стороны отдельных лиц установленных запретов заходить на территорию заповедника, выпасать здесь скот и т. д.".
Он не уставал остро ставить вопрос о неприкосновенности заповедника даже тогда, когда засушливым летом 1927 года бескормица нависла над 20 000 голов скота в Тюлькубасском районе. Сырдарьинский Губ­исполком 20 июня 1927 года постановил: "Просить Казахский Совет народных комиссаров разрешить предоставить до 1 сентября 1927 года под выпас скота заповедник Аксу-Жабаглы как единственное урочище, где выпас возможен".
Б. Тризна отреагировал мгновенно, отправив в Губисполком докладную записку, в которой убедительно обосновал, что не более 500 десятин пастбищной площади заповедника не спасет положения, но стравливание его массивов нанесет непоправимый ущерб растительности. К его голосу прислушались. Совет народных комиссаров КазССР 13 июля 1927 года постановил: "Признать, что заповедник Аксу-Жабаглы, имеющий исключительное научное значение, не может быть использован, даже частично, для каких бы то ни было целей, кроме научных".
Усилия Б. Тризны не оказались напрасными: первому директору удалось сделать заповедник, который он называл своим любимым детищем, действительно зоной покоя. На протяжении десяти лет воздействие человека было сведено к минимуму. В отчете за 1929–1930 годы он отметил, что "нарушений заповедности с каждым годом все меньше". А в мае 1932 года в сектор науки Наркомпроса РСФСР директор сообщает: "Мы разъяснили многое несознательным, мы научили тех, кто действительно не знал, и в меру разумения и своих сил популяризировали охрану природы в массах". К слову, Борис Петрович в первое время охрану организовал на свои средства. И так продолжалось, пока молодое советское государство не окрепло и не стало финансировать объездчиков. Уже в первый год создания заповедник остался без средств к существованию. Основанный на скудные средства Туркомстариса, он осенью был передан Наркомпросу, который в свою смету на 1926–1927 годы вносил расходы по содержанию заповедника Аксу-Жабаглы. Однако в центре эти расходы в госсмету не приняли.
В августе 1927 года директор заповедника сообщает Средазкомстарису о том, что все наблюдатели несут службу на собственных лошадях, что пал конь старшего наблюдателя, а средств, чтобы приобрести нового, нет. Не улучшилось положение заповедника и в следующие четыре года. Потребовался неординарный подход, чтобы объездчики, кто на лошади или осле, а кто, по примеру директора, пешком, продолжали работу. Причем не только по охране территории. Пока первому директору не удалось привлечь к исследовательской работе ученых-зоологов, почвоведов, ботаников, гидрогеологов, геологов, охранники вели дневники полевых наблюдений за флорой, фауной и состоянием погоды, ремонтировали горные тропы, планировали устройство переправ и мостов через горные реки, строили сторожки.
Одна из них, известная как домик Тризны, построена в 1930 году по инициативе Бориса Петровича на левом склоне ущелья Кши-Каинды на высоте 1 730 м над уровнем моря. Примерно в 500–600 м выше по ущелью находится известный водопад Кши-Каинды. Это удивительно удачное место для расположения избушки-сторожки, на протяжении долгих десятилетий остававшейся единственной полевой базой на территории заповедника. Естественно, что многие ученые, туристы, участники экспедиций, пережидая в ней непогоду, добрым словом вспоминали первого директора.
Борис Петрович всегда неустанно заботился о расширении заповедной территории. Его беспокоило, что ряд крупных видов млекопитающих, к примеру, архаров, козлов и кабанов, мигрируют в холодное время года за пределы охраняемой территории. Благодаря хлопотам Б. Тризны в 1929 году к первоначальным 29 712 га было добавлено еще 825 га. Но директор и дальше настаивал на расширении границ охраняемой зоны, чтобы сохранить уникальные уголки первозданной природы.
– Заповедная зона Аксу-Жабаглы уникальна, – говорит директор заповедника Айтбек Менлибеков. – На его территории хорошо сохранились останки животных и растений, существовавших в водах и по берегам озер в юрский период – 140 миллионов лет назад. Такие места на Земле найдены в Шотландии, Индии, Японии, Грузии, Таджикистане. Но Каратауское захоронение считается самым уникальным и богатым из всех открытых. В горной части представлены основные высотные пояса растительности от полупустынь до горной тундры и снежного ледового пояса на высоте от 1 000 до 4 280 метров над уровнем моря. Флора заповедника характеризуется высокой эндемичностью: нигде, кроме Аксу-Жабаглы и территории прилегающих хребтов Тянь-Шаня, не встречается. Одних только мхов шестьдесят видов произрастает, почти столько же лишайников. Флора насчитывает двести видов водорослей и почти полторы тысячи деревьев, кустарников, растений, сорок из которых занесены в Красную книгу как исчезающие.
В Аксу-Жабаглы есть деревья, которые насчитывают тысячелетнюю историю. Арча растет очень медленно. Говорят, не более одного сантиметра в год. Не найти это дерево на тех участках заповедника, где производят сенокос и выпасают скот. Оно любит тишину и укромность, отдаленность от человека и цивилизации. В Аксу-Жабаглинском заповеднике произрастают три вида арчи, считающейся своеобразным символом заповедной территории. Ее плоды служат кормом для многих животных, в том числе белокоготного или, как его еще называют, тянь-шаньского медведя. Он считается вегетарианцем, хотя иногда не брезгует и падалью. 90% его рациона составляют плоды шиповника, смородины, яблони, арчи. По тому, насколько комфортно чувствует себя это дерево, судят о состоя­нии заповедника.
Уникальные палеонтологические находки в заповеднике значительно пополнили сокровищницу мировой науки, позволили разгадать ряд загадок и найти связующие звенья в непрерывной цепи развития жизни на Земле, а также определить характер и особенности изменения климата в определенные эпохи. Оставили здесь следы деятельности и наши далекие предки. На левобережье реки Жабаглы на высоте 3 700 м над уровнем моря в районе вершины Каскабулак находятся порфиритовые камни. На их гладких боках древние люди оставили рисунки животных, людей, сцен охоты.
Петроглифы изображают, например, маралов, что свидетельствует о том, что они, истребленные в конце XIX века, всего полвека назад, изначально обитали здесь. Сегодня они прижились. Наверняка это обстоятельство очень обрадовало бы Бориса Тризну, ратовавшего за неприкосновенность этого первозданного уголка природы.