Валентин КАТАСОНОВ, fondsk.ru, 24 апреля

Одной из наиболее загадочных сторон индустриализации в СССР, начавшейся 90 лет назад, являются источники ее финансирования. В антисоветской публицистике такими источниками обычно называются: бесплатная рабочая сила ГУЛАГа; почти бесплатный труд крестьян, согнанных в колхозы; награбленное большевиками церковное имущество; доставшееся им в наследство царское золото; проданные на Запад произведения искусства из Эрмитажа и других музеев и т. п. Иногда добавляются и другие экзотические позиции. Когда-то и я воспринимал подобные версии, пока не стал разбираться в статистике. Это лучше, чем сочинения историков, не подкрепленные цифрами.
За годы индустриализации до начала Великой Отечественной войны (всего-навсего 12 лет!) в СССР было построено 364 города, сооружены и введены в эксплуатацию более 9 тысяч предприятий, и все это хорошо документировано. Были предприятия разного калибра. Крупные, как Сталинградский тракторный завод или Днепрогэс на Украине, и мелкие типа мукомольных фабрик или станций по ремонту тракторов. В первую пятилетку, согласно документам правительства и ЦК ВКП(б), число крупных предприятий, введенных в действие, составило 1500.
А что такое предприятие с точки зрения капитальных затрат на его создание? Объект капитальных вложений состоит из пассивных и активных элементов основных фондов. Пассивные элементы – здания, сооружения, коммуникации. Активные элементы – машины, оборудование, инструменты; короче говоря, орудия производства. Если пассивные элементы могли создаваться трудом местных рабочих, то с активными элементами этот вариант не проходит.
Россия и до революции очень мало производила собственных орудий (средств) производства, импортируя их из Германии, в меньшей степени из Англии и США. А в конце 1920-х годов собственного производства средств производства в стране почти не осталось. Индустриализацию можно было проводить только путем масштабного импорта машин, оборудования, специальной аппаратуры, инструментов. Все это требовало валюты. Я проводил прикидочные оценки того, какие капиталовложения были необходимы Советскому Союзу, чтобы построить более девяти тысяч предприятий. Тех, кому интересна "кухня расчетов", могу адресовать к моей книге: "Экономика Сталина" (М.: Институт русской цивилизации, 2016). Результат моих оценок таков: на обеспечение индустриализации импортными машинами и оборудованием минимально необходимые валютные ресурсы должны были составить 5 (пять) миллиардов "рузвельтовских" долларов США (золотое содержание доллара после его переоценки в 1934 год было понижено примерно в полтора раза и определялось пропорцией: 1 тройская унция драгоценного металла = 35 долл.). Это не менее 500 млрд. современных долларов США (на начало текущего десятилетия). В среднем на одно предприятие приходилось валютных затрат в сумме немного более 500 тысяч "рузвельтовских" долларов.
А какими валютными ресурсами располагал Советский Союза на старте индустриализации? По данным Госбанка СССР, на 1 января 1928 года золотовалютные резервы страны составили лишь немного более 300 млн. зол. рублей (1 золотой рубль = 0,774 г чистого золота). Округленно это примерно 150 млн. "старых" долларов США, или 260-270 млн. "рузвельтовских" долларов. Вроде бы неплохо. Можно закупить машины и оборудование на 500-550 средних предприятий. Однако надо учитывать, что в том же году внешний долг СССР был равен 485 млн. золотых рублей. Начинать индустриализацию с таких позиций было крайне сложно, особенно учитывая, что страна находилась в торгово-экономической блокаде.
И тем не менее индустриализация началась. И закупки машин и оборудования осуществлялись. Так чем Советский Союз оплачивал эти закупки? Конечно, не трудом обитателей ГУЛАГа. Валюту давал в первую очередь советский товарный экспорт. Чаще всего историки говорят об экспорте пшеницы и других зерновых, но статистика показывает, что зерновые не были главной экспортной статьей (в 1928 году на них приходилось лишь 7% стоимости экспорта). Производство зерновых в результате коллективизации заметно увеличилось, но основная часть продукции колхозов шла в города и на стройки пятилеток. Коллективизация не только давала дополнительное количество сельхозпродукции, но и высвобождала миллионы рабочих рук, нужных на площадках индустриализации.
Более значительные, чем зерно, позиции в товарном экспорте занимали нефть и нефтепродукты (16%), лес и пиломатериалы (13%). А самой крупной товарной группой были пушнина и меха (17%). Во второй половине 1920-х годов годовые объемы экспорта товаров составляли от 300 до 400 млн. долл.
Да, объемы экспорта с конца 1920-х годов начали наращиваться, но это было наращивание не стоимостных, а физических объемов. Происходил своего рода бег на месте. Дело в том, что на Западе начался экономический кризис, который привел к падению цен на товарных рынках. Некоторые авторы отмечают, что ветер дул в паруса советской индустриализации: мол, нам повезло, мы покупали средства производства по низким ценам. Это верно. Но дело в том, что падение цен происходило также на рынках сырья, причем еще в большей мере, чем на рынках готовой продукции. Валютная выручка давалась нам дорогой ценой. Если в период 1924-1928 гг. среднегодовой физический экспорт товаров из Советского Союза составлял 7,86 млн. т, то в 1930 году он подскочил до 21,3 млн. т, а в 1931 году – до 21,8 млн. т. В последующие годы вплоть до 1940 года средний физический объем экспорта был равен примерно 14 млн. т. Однако, по моим расчетам, экспортной выручки хватало на покрытие лишь половины всех тех валютных затрат, которые были произведены в годы довоенной индустриализации.
Другой источник – золото, но не золото, которое якобы было унаследовано от царской России. Этого золота к середине 1920-х годов совсем не осталось. Оно вывозилось из страны по разным каналам и под разными предлогами. Было "золото Коминтерна" (помощь зарубежным коммунистам), было и "паровозное золото", выведенное из хранилищ Госбанка для закупки паровозов и подвижного состава в Швеции. Операция с "паровозным золотом" проводилась Троцким, который, чтобы провернуть эту аферу, на время занял пост наркома путей сообщения. Паровозов Советский Союз из Швеции не получил, а золото бесследно исчезло (скорее всего, осело в банках Швеции, Швейцарии и США). О перипетиях царского золота в первые годы после Октябрьской революции 1917 года читатель может узнать из моей книги "Золото в мировой и российской истории XIX-XXI вв." (М.: "Родная страна", 2017).
И все же золото использовалось для финансирования индустриализации. Это было золото, которое добывалось в стране. К концу 1920-х гг. Советский Союз выходит на дореволюционный уровень добычи (в 1928 году было добыто 28 тонн). Данные о добыче в 1930-е годы до сих пор не рассекречены, но по вторичным источникам можно понять, что к середине десятилетия добыча вышла на уровень примерно 100 тонн металла в год. А к концу десятилетия некоторые называют цифру годовой добычи около 200 тонн в год. Да, не все добываемое золото использовалось для оплаты импорта машин и оборудования; страна готовилась к войне, необходим был государственный резерв, а золото рассматривалось в качестве стратегического ресурса. Минимальные оценки золотого резерва СССР, накопленного к началу Великой Отечественной войны, – 2000 тонн. "Валютный цех", созданный за Уралом, особенно на Дальнем Востоке, продолжал работать и в годы войны. Американцы, между прочим, приняли положительное решение о программе ленд-лиза Советскому Союзу с учетом именно такого аргумента, как эффективно функционирующий "валютный цех" на Дальнем Востоке.
Заканчивая тему золота, хочу сказать, что определенную роль сыграл и такой источник драгоценных металлов, как сеть магазинов Торгсин (скупка драгоценных металлов и валютных ценностей у населения и иностранцев в обмен на дефицитные потребительские товары). Максимальные объемы принятого от граждан золота были зафиксированы в 1932 году – 21 тонна и в 1933 году – 45 тонн. Правда, после существенного улучшения продовольственного снабжения городов с середины 1930-х годов скупка драгоценных металлов через магазины Торгсин стала резко падать.
Непропорционально большое внимание уделяется такому источнику получения валюты, как распродажа художественных ценностей Эрмитажа и других музеев страны. Была создана специальная организация "Антиквариат" (в ведении Наркомата внешней торговли), которой были переданы картины из разных музеев в количестве 2730 единиц. В фонде "Антиквариата", как отмечают специалисты, наиболее ценных произведений искусства не было. Продажи проходили в условиях мирового экономического кризиса, когда спрос был низким. Реализовано было менее половины фонда – 1280 картин, остальные вернулись на свои места. В общей сложности выручка от реализации художественных ценностей музеев составила около 25 млн. зол. рублей.
Существует рассчитанная на не очень грамотных людей версия, будто индустриализацию в Советском Союзе проводили иностранные компании – сначала американские, потом английские и частично французские, а за несколько лет до начала войны – немецкие. Некоторые полагают, что западный бизнес пришел в Советский Союз со своими инвестициями. Не было такого! Западники приходили в нашу страну не с деньгами, а для того, чтобы заработать. Они выступали в качестве поставщиков машин и оборудования, осуществляли проектирование предприятий, проводили строительно-монтажные и пуско-наладочные работы, обучали советских людей управлять оборудованием и т.п. Особо следует отметить американскую фирму Альберта Куна, которая первая пришла на советский рынок, спроектировала и построила 500 крупных и крупнейших промышленных объектов, в том числе такие гиганты, как Днепрогэс, Сталинградский и другие тракторные заводы, Магнитогорский металлургический комбинат, Нижегородский (Горьковский) автомобильный завод и др. Ведущими торговыми партнерами в годы первой пятилетки стали гиганты американского бизнеса General Electric, Radio Corporation of America, Ford Motor Company, International Harvester, Dupont de Nemours и другие. Однако еще раз подчеркну: они приходили к нам не с деньгами, а за деньгами. В мире бушевал экономический кризис, и западные компании, открыто нарушали или обходили многочисленные запреты западных правительств на сотрудничество с СССР (до конца 1929 года торгово-экономическая блокада нашей страны была более жесткой, чем нынешние санкции Запада в отношении РФ; кризис блокаду ослабил).
Почти никаких долгосрочных банковских кредитов Советскому Союзу Запад не давал. Были лишь краткосрочные деньги, торговые кредиты. Экспортно-импортный банк США с 1934 года кредитовал примерно 2/3 советских закупок на американском рынке, но это опять-таки были краткосрочные кредиты, получателями которых выступали американские экспортеры. Америка, несмотря на всю нелюбовь к Советскому Союзу, вынуждена была разрешать подобное кредитование для поддержки американского бизнеса, оказавшегося в тяжелейшем положении. Были еще коммерческие кредиты – отсрочки платежей, которые предусматривались контрактами на поставку оборудования, строительно-монтажные работы и т. п.
Существует версия, что Запад все же дал Сталину немалые деньги на индустриализацию. Мол, советская индустриализация – проект мировой закулисы, которая готовила к военному столкновению Германию и Советский Союз. Германию западный англосаксонский капитал действительно финансировал. Об этом, например, есть книга американца Э. Саттона "Уолл-стрит и приход Гитлера к власти". В ней и подобных ей работах есть много документальных подтверждений того, что Запад финансировал Гитлера, привел его к власти, а затем вливал в германскую экономику миллиарды долларов и фунтов стерлингов, подготавливая ее к военному броску на восток. Однако ни одного документального подтверждения того, что Запад помогал проводить индустриализацию в СССР, нет!
В статье не перечислить все имеющие хождение версии источников валютного финансирования советской индустриализации. Некоторые из них фантастичны, другие правдоподобны, но до сих пор не имеют документального подтверждения (не все архивы раскрыты). Желающие подробнее ознакомиться с этим вопросом могут обратиться помимо упомянутой уже "Экономики Сталина" к моей книге "Россия и Запад в ХХ веке. История экономического противостояния и сосуществования" (М.: Институт русской цивилизации, 2015).
(Продолжение следует)