Николай ЗИМИН, "Красная звезда", 22 апреля

Самой первой директивой президента США, которую подписал Барак Обама, стал документ, определяющий организационную структуру Совета национальной безопасности (СНБ) при новом хозяине Овального кабинета. С подобного шага начинали свою деятельность практически все послевоенные американские администрации, за исключением Рональда Рейгана в его первый срок, сокращая или добавляя по сравнению с предшественником одного-двух должностных лиц, формально входящих в эту структуру.

Но не так у Обамы. Во-первых, в его директиве расширено само определение национальной безопасности страны за счет включения экономических, климатических, энергетических и кибернетических угроз. Во-вторых, соответственно увеличен состав постоянных участников СНБ. К прежней шестерке - президент, вице-президент, госсекретарь, шеф Пентагона, глава разведки и председатель Объединенного комитета начальников штабов (ОКНШ) - добавляются министры юстиции, энергетики и внутренней безопасности, а также постоянный представитель США в ООН. Кроме того, 4-страничная директива настоятельно рекомендует регулярное "включение" в работу СНБ торгового представителя США и президентских советников по экономике и науке.

Координировать еще более усложняющуюся деятельность этого и без того сложного организма назначен отставной генерал, бывший командующий корпусом морской пехоты Джеймс Джоунс. Он обещает, что под его началом появится "драматически иной СНБ", не похожий ни на тот, который был у Джорджа Буша-младшего, ни на какой-либо другой предшествующий. "Мир, в котором мы живем сейчас, - говорит он, - так драматически переменился в прошедшее десятилетие, что организации, которые мы создали на основе некоторого набора критериев, теперь не являются особенно полезными". Одной из существенных подвижек может стать слияние с СНБ учрежденного при прежней администрации после 11 сентября 2001 года Совета по внутренней безопасности и вливание его штата в состав СНБ.

И хотя организационные и интеллектуальные способности нового помощника президента по вопросам национальной безопасности доказаны и апробированы его прежними высокими постами, некоторые эксперты не уверены, что в новой ипостаси он может рассчитывать на успех. В кабинете и ближайшем окружении нового президента полно известных и влиятельных персон вроде бывшей первой леди Хиллари Родхэм Клинтон (госсекретарь), министра обороны Роберта Гейтса, унаследованного Обамой от прежней администрации, или нобелевских лауреатов Стивена Чу и Ларри Саммерса (министр энергетики и глава группы экономических советников).

Посредничество между яркими и конкурирующими "эго" всегда было очень трудным делом во всей истории СНБ, полной интриг, закулисных маневров и откровенных скандалов. Миссия Джоунса еще и тем труднее, что он не принадлежит к лагерю Обамы, в каком-то смысле он человек со стороны, и ему, кроме завоевания доверия "принципатов" - главных лиц, определяющих стратегию нацбезопасности, еще надлежит установить доверительные и тесные связи с главным своим работодателем - президентом. С учетом разницы в возрасте, жизненном пути и политической философии этих двух людей задача может оказаться не из легких. И в полной мере оценить потенциальные трудности бывшего генерала, видимо, нельзя без краткого экскурса в историю поста, который он занимает.

Роль президентского советника по нацбезопасности давно стала притягательной для Голливуда. Том Эверетт играл ее в "Президентском самолете", Алан Альда - в "Убийстве в Белом доме", Брюс Макгилл - в "Сумме всех страхов", Пол Сорвино - в "Никсоне". Но, кроме киношных мифов, существуют и мифы политические о чуть ли не безраздельной и бесконтрольной власти людей на этих должностях, исподволь, из-за кулис рулящих политикой Америки. Не случайно, вероятно, что одна из книг на эту тему, выпущенная в середине 1980-х годов в Советском Союзе, называлась "Серые кардиналы".

Да, были советники очень и очень влиятельные, были и другие - незаметные, полезные, без повышенного самомнения. Впервые позиция помощника президента по делам национальной безопасности - таково было первоначальное название этой должности - была введена президентом Эйзенхауэром в 1953 году, шесть лет спустя после образования по решению Гарри Трумэна собственно СНБ. Эйзенхауэр, бывший военный, хотел иметь кого-то рядом в Белом доме для помощи в планировании внешней политики, в которой к моменту прихода в Овальный кабинет он был не слишком силен. Ну и опять же этому же человеку можно было доверить представлять президента в каждодневной деятельности СНБ.

Этот первый блин, скорее, вышел комом. За восемь лет Эйзенхауэру пришлось пять раз подписывать указы о назначении советников (Роберт Катлер - дважды, Диллон Андерсон, Уильям Джэксон, Гордон Грэй). Президентские протеже могли выдержать от года до двух. В бюрократической схватке их легко побивали министры-тяжеловесы, особенно руководители Пентагона, усвоившие от Джеймса Форрестола как непреложную истину, что именно министру обороны принадлежит, по словам американского автора Дугласа Стюарта, "значительное и независимое влияние на все учреждения, причастные к национальной безопасности страны".

Когда в Белый дом пришел Джон Ф. Кеннеди, он обнаружил существование этой непонятной, во всяком случае для него, должности и долго ломал голову, кому же из друзей ее предложить, чтобы тот не обиделся. Выбор в декабре 1960 года пал на гарвардского профессора Макджорджа Банди. "Слушай, Мак, - сказал ему по телефону президент, - тут есть одна работа в Белом доме, называется помощник президента по национальной безопасности. Ты как, не против?"

"Да нет, - последовал ответ. - Звучит что надо!"

Собственно, Банди с его интеллектом и профессорским системным подходом ко всему начал придавать должности смысл и значение. Правда, это давалось нелегко. Первые недели администрации Кеннеди отличались дезорганизованностью и хаотичностью.

"Банди, конечно, был умен и много сделал для Кеннеди, - говорит историк из Мэрилендского университета Мак Деслер. - Но было много других людей, работавших для президента. Кеннеди интересовался разными точками зрения. Он не хотел оказаться в плену какого-то одного из своих советников. И его не особенно заботили порядок и последовательность в деятельности администрации, по крайней мере на первых порах".

Но если не ты рулишь процессом, продолжает ученый, то обязательно найдется кто-то другой или даже группа лиц. Таковыми оказались сторонники американской поддержки вторжения на Кубу для свержения Фиделя Кастро, и они добились благословения президента без обсуждения и консультаций внутри администрации. Дело кончилось позорным разгромом в бухте Качинос и осознанием, что, конечно, президент вершит политику, но должен же кто-то держать в руках все нити не как участник игры, а как лицо, заинтересованное только в том, чтобы президент мог сделать лучший выбор.

Этим лицом и стал Банди, ранее открывший еще одну важную истину - хочешь быть эффективным, полезным и нужным, будь рядом с президентом в буквальном смысле этого слова. Именно Банди откопал в подвале Белого дома помещение, забитое архивными делами, и переместил туда свой кабинет из соседнего с президентской резиденцией офисного здания. Он же первым начал набирать свой аппарат не из кадровых госслужащих, а из людей, лояльных президенту, разделяющих его цели и философию. И третье, что сделал Банди, - замкнул на свой офис в той мере, в какой позволили тогдашние средства коммуникаций, системы связи госдепа с американскими посольствами в разных странах мира с некоторыми системами ЦРУ и Пентагона. Так, в подвале Банди рисовалась более-менее четкая картина, что происходит в стране и мире, что делает остальное правительство и о чем следует доложить президенту незамедлительно.

В мире бюрократии подобные возможности означают огромное властное влияние. Другое дело, что Банди очень умеренно использовал его. Он хорошо уживался даже с агрессивным министром обороны Робертом Макнамарой. Тем не менее с госсекретарем Дином Раском отношения наладить не удалось. Тот был осторожен, в отношении к проблемам требовал ступенчатого, иерархического изучения, прежде чем принять решение. Так что и сам Банди, и его сотрудники подчас не отказывали себе в действиях в обход министра, напрямую выходя на ключевых бюрократов в госдепе, создавая проблемы для госсекретаря и сея зерна раздора. "Серое - вот цвет правды" - было одним из любимых его выражений.

Полного расцвета эта междоусобица достигла в никсоновской администрации с приходом на пост советника по нацбезопасности блестящего и хитроумного Генри Киссинджера. Подобно Джоунсу, он начал с реформирования СНБ. Он сделал его еще более вовлеченным в практическую реализацию политических решений. При нем появились тайные каналы контактов с СССР, Северным Вьетнамом и Китаем. Чтобы скрыть от собственного аппарата подпольный визит в Пекин в 1971 году, используя запланированную остановку в Пакистане, Киссинджер распорядился подготовить три набора документов для вовлеченного в явный процесс персонала, а о тайных намерениях не знал, кажется, никто, кроме самого советника и президента...

Подобие порядка в аппарате СНБ было восстановлено в 1989 году при Буше-старшем, назначившем на пост советника по нацбезопасности отставного генерал-лейтенанта авиации Брента Скоукрофта. Он получил свое боевое крещение в СНБ еще при Киссинджере и, вероятно, тогда получил своего рода иммунитет от методов работы шефа. По мнению профессора Дреслера, Скоукрофт наглядно продемонстрировал, как можно работать для пользы президента и при этом оказывать реальную помощь другим важным членам правительства, сплачивая ведомства в одну команду и повышая эффективность администрации.

Три принципа его работы отныне стали хрестоматийными для его сменщиков. Первый - установление доверия, и не только в отношениях с президентом, но и с ключевыми членами СНБ, чтобы они не опасались, что их взгляды и слова будут переданы президенту в искаженном или тенденциозном виде. Второй - не пытаться рулить процессом, а быть честным посредником в многоугольнике высших должностных лиц, доносить до президента их точки зрения и не создавать искусственных препятствий, когда они хотят личной встречи с хозяином Овального кабинета. Третий - строить упорядоченный, многоуровневый политический процесс, с регулярными встречами "принципатов" и еще более частыми совещаниями их заместителей, решая максимально возможное число вопросов на этом уровне и выходя к президенту лишь с самыми важными и принципиальными.

Всего одна иллюстрация к тому, насколько Скоукрофт преуспел в своей работе. Когда он начинал у Буша-старшего, то лучшим другом президента был не Скоукрофт. Лучшим другом был Джеймс Бейкер, назначенный Бушем госсекретарем уже на второй день после президентских выборов. Бейкер руководил избирательной кампанией старшего Буша. Он был заметной фигурой в рейгановской администрации и вообще на политической арене Америки. И он стал хорошим госсекретарем. И все-таки после окончания президентского срока Буш-старший в соавторы своих мемуаров взял не Бейкера, а своего нового лучшего друга Брента Скоукрофта.

Скромным сотрудником аппарата СНБ при Скоукрофте начинала свою государственную карьеру Кондолиза Райс, впоследствии советник по нацбезопасности в первой администрации Буша-младшего, первая женщина на этом посту. К сожалению, несмотря на хорошие личные отношения с президентом, особых успехов в этой роли она не достигла. Райс потерялась в тени министра обороны Дона Рамсфелда, который часто просто отказывался разговаривать с нею и не считал ее роль в администрации серьезной. Упорно ее игнорировал и вице-президент Дик Чейни, на всю катушку используя свое право привилегированного доступа к президенту и действуя в обход и СНБ, и иных ведомств. Он даже создал свой собственный аппарат сотрудников, занимавшихся вопросами национальной безопасности, параллельный существующему СНБ. Третьим в этом треугольнике был часто противостоящий Рамсфелду и Чейни госсекретарь Колин Пауэлл.

Словом, отставному генералу Джоунсу есть откуда черпать опыт для своей новой работы в Белом доме. Тем более что профессор Деслер в соавторстве с бывшим сотрудником Института Брукингса в Вашингтоне Иво Даалдером недавно выпустил в свет книгу на эту тему - "В тени Овального кабинета: профили советников по национальной безопасности и президентов, которым они служили, - от Джона Ф. Кеннеди до Джорджа Буша-мл.".

Эсперты предполагают, что Джеймс Джоунс тяготеет больше к типу советника, каким был Бент Скрукрофт. Во всяком случае в одном из своих первых интервью он пообещал, что не потерпит никаких "тайных каналов" и контактов за своей спиной, в то же время намереваясь сделать все возможное для выявления и обсуждения различных точек зрения.

"Мы не всегда во всем будем соглашаться, - заявил новый советник, - и моя задача - представить президенту в том числе и точку зрения меньшинства. Если же в конце концов он и меня спросит: "А что вы сами, Джоунс, думаете?" - то я, разумеется, скажу ему, что думаю".

Пока свой период вживания в новую должность Джеймс Джоунс видит в радужном свете. "С 20 января я встречался с госсекретарем и министром обороны чаще, чем за всю мою предшествующую жизнь", - заявил он недавно. Соль заявления в том, что Джоунс не только командовал корпусом морской пехоты, но и был главкомом вооруженных сил НАТО и даже, уже в отставке, успел побывать специальным эмиссаром администрации Буша-мл. на Ближнем Востоке, поэтому вниманием высших должностных лиц государства обделен не был.

Эксперты пока же смотрят на ситуацию скептически, в особенности в том, что касается близости и доверительности в отношениях президента и советника по нацбезопасности. Слишком уж разнятся их жизненные пути и опыт.

С одной стороны, нынешний президент. "Идеал Обамы - это президент Кеннеди, и они близки по духу, решившись идти на президентские выборы, доверившись своим инстинктам, а не тому, что говорит здравый смысл, - поясняет свою сдержанность в оценках Мак Дреслер. - Оба провели инновационные и для своего времени революционные кампании, но никогда не руководили чем-либо еще, по крайней мере не управляли чем-то большим, чем аппаратом сотрудников сенатского офиса. Оба самостоятельны, притягательны как личности, заинтересованы в выслушивании разных людей и разных точек зрения, не придающие большого значения иерархии или бюрократии, но заинтересованные в открытости процесса".

С другой - бывший генерал. Он уже дал понять, что планирует ввести дисциплину, подобную военной, в работу СНБ. "Самое главное, - заявил он газете "Вашингтон пост", - что раз координатор - это вы, то и совещание вести вам. Когда встречаются члены совета, то я - председатель собрания". Это звучит эхом на первые скандалы в администрации Буша-младшего, когда вице-президент Дик Чейни внес предложение, чтобы он, а не Конди Райс, вел собрание". "Весь его, Джоунса, жизненный опыт был связан с военными структурами, которые более иерархичны, следуют большему порядку и дисциплине, чем Белый дом при ком бы то ни было, - утверждает историк. - И нынешний Белый дом раскован, кипуч и с сильным разбросом во мнениях и идеях. И ясно, что Обама станет обращаться ко многим людям, кроме генерала Джоунса. И вопрос встает так: сможет ли Джоунс приспособить свой стиль к стилю Обамы? Потому что это помощник должен приспосабливаться, а не президент".

От разрешения этого вопроса будут зависеть и многие другие. И наконец, может быть, рассуждения на эту тему немногого стоят, потому что именно противоположности притягиваются. И еще, как сказал в свое время покойный дипломат Джордж Болл, "ничто так не сближает, как близость".