© "Слияния и поглощения", №5-6, "Партия под ключ", июль-август 2003, Фото: GettyOne

Кирилл Якимец

Среди предпринимателей популярно мнение, согласно которому политика не должна иметь отношения к экономике: государство якобы призвано лишь защищать собственность и обеспечивать выполнение контрактов. Мнение это опирается на очевидные, казалось бы, факты: государственное регулирование не поспевает за динамикой рынка - и иногда оказывается экономически неэффективным; предпринимателям приходится защищаться от государства и, в свою очередь, оказывать влияние на политику - поощряя коррупцию...

Проблема и парадокс, однако, в том, что именно в современных условиях, когда основными ценностями являются ценности рыночные (та самая собственность и те самые контракты), государство в принципе не может отказаться от влияния на экономику. В иные времена, когда жизненные ориентиры правящего слоя не совпадали с жизненными ориентирами купечества, раздельное существование политики и экономики было по крайней мере теоретически возможно. Но сейчас политика является видом бизнеса. Граница между политикой и бизнесом проходит лишь в умах "либеральных романтиков"... И в умах законодателей, все еще готовых считать лоббирование и любые связанные с ним действия - действиями преступными.

Я, впрочем, не собираюсь сейчас обсуждать правильность существующего законодательства и вменяемость законодателей. Просто следует учесть, что политический бизнес, в частности - покупка и продажа политических партий, законами РФ не поощряется, поэтому примеры тех или иных операций, характерных для российского (и не только российского) политического бизнеса, я буду вынужден приводить весьма скупо - либо не приводить вовсе.

Сегодня политик, будь то политик публичный или непубличный (чиновник), работает не из абстрактной любви к власти и не ради того, чтобы оставить "след в истории". Безусловно, политик стремится к повышению своего статуса, но статус здесь выступает как источник денег. Впрочем, деньги тоже нужны не сами по себе, а как средство повышения статуса, который, в свою очередь, снова конвертируется в деньги и т.д.

Это не плохо и не хорошо - это просто реальность. Политический бизнес, таким образом, неизбежен. Его не следует оценивать с этической точки зрения, его следует изучить - и понять, как современный предприниматель может ввести политику в сферу своей активности, какие его здесь поджидают возможности и "подводные камни".

Партрынок

Цели политического бизнеса можно грубо разделить на две категории: лоббирование и PR.

Любая взятка, по сути, является лоббированием: предприниматель оплачивает выгодное для себя решение чиновника. Чиновник таким образом продает свое право на принятие решений - но не следует забывать, что право это дается (и ограничивается) законом. Поэтому между исполнительной властью и бизнесом ведется борьба за власть законодательную. Речь идет, разумеется, о крупном бизнесе, представители которого могут (и вынуждены) покупать отдельных депутатов и целые партии: в ряде случаев элементарные расчеты показывают, что покупка партии и проведение через Думу того или иного закона обходится дешевле, чем покупка отдельных решений исполнительной власти.

Что значит "купить партию"? Прежде всего, необходимо оплатить регулярные расходы партии на финансирование партаппарата и региональных организаций. Аппарат мелкой партии (типа СДПР) "сжирает" в среднем $100 000 в месяц, ежемесячный расход на регионалки у мелких партий, существующих в основном "с фасада", невелик: где-то 30% от затрат на аппарат, т.е. приблизительно - $30 000. К этому следует добавить расходы на партийную печать, на организацию партийных мероприятий - разовых и регулярных (съездов, "научно-практических" конференций и т.п.). В результате набегает ежемесячный расход в $230 тыс. - $250 тыс. Но это - минимум. Если партия является проходной (гарантированно преодолевающей пятипроцентный барьер), то затраты на аппарат оказываются в три-пять раз выше, затраты на региональные организации близки к затратам на аппарат, а партийные мероприятия проводятся чаще и с большей помпой, поэтому и они в результате стоят раза в два дороже. Наконец, крупная партия типа "Единой России" или КПРФ обходится дороже в десять-двадцать раз, чем партия мелкая. Впрочем, инвесторы не всегда следуют указанной иерархии: согласно некоторым экспертным оценкам, Ходорковский вложил в КПРФ $20 млн., а в "Яблоко" - $30 млн.

Во время выборов, подготовка к которым начинается где-то за год до них самих, к регулярным затратам плюсуется стоимость избирательной кампании. Чаще инвесторы финансируют избирательную кампанию методом связанного кредита - т.е. вкладывают деньги в конкретные PR-агентства и обязуют "взятых на буксир" партийцев пользоваться услугами именно этих агентств. Однако проще и дешевле вкладывать в саму партию, поставив внутри нее своих людей - для контроля за расходованием средств. Цена избирательной кампании в том случае, когда целью является преодоление партией пятипроцентного барьера, может колебаться от $2 млн. до $25 млн. Все зависит от величины и предварительной "раскрученности" партии, но главное - от степени сопротивления со стороны исполнительной власти. Либо наоборот - от позитивных договоренностей с исполнительной властью.



Сегодня позиции исполнительной власти в России достаточно прочны, поэтому добыча админресурса при продвижении партии в Думу стала чуть ли не важнее, чем работа с избирателями. Нет смысла вкладывать большие средства в PR: легче просто "перекрыть кислород" конкурентам при помощи ЦИКовских манипуляций (ведь к любой партии и к любому отдельному кандидату можно придраться по мелочам - и "снять с .дистанции"). Также совершенно необязательно платить телевизионщикам, когда можно попасть в эфир на центральных каналах по звонку "сверху".

Это касается, разумеется, не только партий и думских выборов. Вся избирательная кампания Штырова, сперва хозяина якутских алмазов, а теперь - хозяина Якутии как таковой, строилась на борьбе за админресурс. Штырову то запрещали участвовать в выборах, то вновь разрешали - в зависимости оттого, как шли переговоры между руководством АЛРОСА и федеральной властью. Наконец все необходимые договоренности были достигнуты - и Штыров в последний момент получил право бороться за якутское президентство, решив, таким образом, основную задачу. Задачи же, связанные непосредственно с избирательной кампанией, с предвыборной агитацией, для него, похоже, не представляли особой сложности.

Возвращаясь к партиям, следует отметить, что в ряде случаев преодоления пятипроцентного барьера недостаточно: необходимо "раскрутить" партию, поднять ее рейтинг до уровня думского большинства. Тогда задачи, связанные с PR, оказываются основными, а решение их - весьма дорогим. По мнению наблюдателей (точных данных тут, разумеется, нет и быть не может), в раскрутку "Единой России" было вложено $200 млн. Такого уровня затраты, однако, себя никогда не оправдывают: чем больше денег вкладывается, тем большая их часть банально разворовывается. Это, видимо, естественный закон политического рынка.

Часто корпорации предпочитают проводить в Думу не партию, а отдельных людей - но на ключевые места. В "дорогих" партиях типа КПРФ и ЕР место в списке (для кандидата, который предварительно не "раскручен") стоит от $1 млн. до $3 млн. - поскольку здесь есть высокая вероятность прохождения в те или иные комитеты и подкомитеты. Место поплоше ("яблочное", к примеру) - от $500 тыс. А вот местом вице-спикера до сих пор еще не торговали за деньги, поскольку туда попадают из партийных лидеров, т.е. из "первой тройки". За место в "первой тройке", безусловно, ведется торг, однако не столько финансовый, сколько статусный. К примеру, Степашин на прошлых выборах не платил Явлинскому за вхождение вторым номером (после самого Явлинского): достаточно было того, что Степашин до участия в выборах был премьером, т.е. "плата" осуществлялась наработанными связями и "харизмой" (публичной влиятельностью). Сейчас интересно наблюдать за "приключениями" Глазьева, которого хотят видеть вторым в списке и коммунисты, и Народная партия. Весь вопрос "торга" для Глазьева в том, что он извлечет из своего "второго места" у коммунистов и у "народников". Капиталом здесь являются не деньги, но статус и голоса, которые привлечет к партии фигура Глазьева: по мнению экспертов, он может перетащить за собой до 40% коммунистического электората.

Итак, место вице-спикера за деньги не продается - поскольку не продается за деньги место в "первой тройке". Теоретически, впрочем, здесь нет ничего невозможного: в связи с последней "финансово-политической" активностью Ходорковского по "околополитическим кругам" ходят разговоры, что в принципе Ходорковский мог бы купить себе место в "первой тройке" у коммунистов или у "Яблока" - и обошлось бы ему это в сумму значительно большую. Стоит ли этот "товар" таких денег - другой вопрос.

Можно, конечно, покупать и "секонд-хенд", оплачивая услуги уже действующих депутатов и фракций. Однако в отличие от представителей исполнительной власти депутаты, как правило, уже закреплены за конкретным "хозяином" и далеко не всегда готовы "работать на сторону".

Наконец, к нынешним выборам разработана самая дешевая стратегия. Стратегия эта, правда, не является самостоятельной, а лишь дополняет дорогую стратегию покупки целой партии. Речь идет о слиянии партий (а фактически - о враждебном поглощении). Корпорация, контролирующая партию (назовем эту партию "партия-агрессор"), при необходимости может присоединить к своей партии другую партию (назовем ее "партия-жертва"), не покупая целиком. Достаточно оторвать от "партии-жертвы" ее московскую организацию. Устраивается "научно-практическая конференция" в Москве, где объявляется о намерении создать партийный блок (вариант - создать из двух партий одну новую). Затем отслеживается реакция всех заинтересованных сторон, в том числе - региональных организаций "партии-жертвы". С учетом этих реакций проводится объединительный съезд нового блока (или новой партии). Выглядит новый блок как результат полноценного слияния, негодование регионалов представляется в прессе как "непоследовательное поведение некоторых партийных функционеров". Новый блок, разумеется, использует региональную сеть "партии-агрессора". В случае удачи на сторону блока переходят не только московские избиратели "партии-жертвы", но и значительная часть региональных избирателей. При умелом проведении сделки обойтись вся эта операция может в "копейки" - всего в несколько сотен тысяч долларов. Так по крайней мере уверяют разработчики метода, предлагаемого для работы с малыми партиями. Практика покажет, будет ли данный метод применен и действительно ли цены столь низки. Пока подобное слияние, явившееся на самом деле враждебным поглощением, произошло на уровне крупных партий - при объединении "Единства" и ОВР. Здесь процесс был упрощен тем, что "под крыло" "Единства" пошел сам Лужков, увлекая за собой центральный аппарат ОВР. Недовольство региональных организаций ОВР было погашено деньгами - причем, как говорят, деньгами самого Лужкова. Ему эта "сдача" была нужна, чтобы обезопасить свои интересы в Москве от "наездов" со стороны центральной власти. Беды тут нет, по крайней мере для москвичей: московские интересы Лужкова по ряду параметров совпадают с интересами Москвы в целом, - в то время как федеральные властные амбиции мэра, наоборот, шли вразрез с этими интересами. Известно, что четыре года назад "спонсоры" Лужкова, например, наотрез отказывались вкладывать деньги в его президентскую кампанию - из чего, видимо, он и сделал верные оргвыводы. Что же до регионалок ОВР, то они явились жертвой: всюду бывших ОВРовцев (а ныне - функционеров "Единой России") вытесняют бывшие "единцы".

Если приглядеться, алгоритмы политических слияний часто похожи на алгоритмы аналогичных отношений между корпорациями. В этом нет парадокса или случайного совпадения: и партии, и корпорации,и исполнительные "вертикали" - суть иерархические формальные сообщества (Макс Вебер называл их - всем скопом - "учреждениями"), отношения внутри этих сообществ, как и отношения между ними, подчиняются сходным закономерностям. Поэтому человек, который разбирается во внутрикорпоративных и межкорпоративных взаимодействиях, может найти себе место и в политике - не пытаясь "в лоб" пробить "номенклатурный барьер" большими деньгами, но встраиваясь в систему, которая ему на самом деле уже знакома.

Зачем бизнесмен занимается публичной политикой

Об этом уже частично сказано в самом начале. Реальной целью бизнесмена является то или иное решение исполнительной власти, однако для такого решения порой необходимо "расчистить дорогу" в законодательной сфере. А законодательная власть, собственно, и является публичной.

Следует, однако, учесть российскую специфику. В советские времена законодательная и исполнительная власть была у нас чаще представлена одними и теми же лицами. Сейчас это не так, однако сохранилось традиционное стремление исполнительной власти контролировать власть законодательную, что проявляется в создании всякого рода "партий власти", подконтрольных власти исполнительной ("Единая Россия" - "проект" заместителя главы Администрации президента В.Суркова, НПРФ "курируется" другим замглавы - В.Ивановым), а также в том, что основным лоббистом в сфере российского законодательства выступает исполнительная власть. Так, общеизвестный закон о пошлинах на подержанные иномарки - при всей его выгодности для российских производителей легковых автомобилей - был пролоббирован в первую очередь самим Касьяновым. Возможно, Касьянов и получил какой-то "откат" (недаром в экспертной среде премьер носит шутливое прозвище "Миша Два Процента"), однако источники, близкие к Касьянову, утверждают: премьер искренне считает этот закон необходимым с точки зрения интересов России и с точки зрения интересов российской центральной власти.

Таким образом, при эффективном лоббизме основным объектом приложения сил выступает не столько Дума, сколько исполнительная власть. Тем не менее бизнесмены упорно вкладывают деньги в партии и в отдельных депутатов. Во-первых, это связано с тем, что дела в политике, как известно, делаются на основе личных договоренностей и личных связей. Связи в исполнительных органах приобретаются, в частности, и через Думу. А вот уже в Думу можно "въехать" на деньгах. Иногда бизнесмены, уже обладающие необходимыми связями сверх меры, продолжают держаться за "своих" депутатов, сберегая, так сказать, "основной политический капитал". Только подобной "бережливостью" и можно объяснить спонсирование Чубайсом "Союза правых сил".

Во-вторых, существуют и непрямые пути взаимодействия политики и бизнеса, когда политическая трибуна используется с целью "пропиарить" ту или иную коммерческую инициативу либо того или иного бизнесмена. Важно, что таргет-группой подобного PR являются не избиратели, а деловое сообщество. Классический отечественный пример - президентская кампания Брынцалова. Основной "месидж" брынцаловской агитации можно выразить так: "Я - преуспевающий коммерсант, у меня все в порядке, я не намерен скрывать свое богатство". Едва ли подобная агитация могла расположить в пользу Брынцалова избирателей, но ему и не нужно было становиться президентом. Ему нужно было стать всего лишь кандидатом в президенты и продемонстрировать деловому сообществу (а вовсе не избирателю) свою "крутизну" - в позитивном смысле этого слова.

Тактика оказалась продуктивной: Брынцалова стали воспринимать в мире всерьез. Статус кандидата в президенты (и не важно, что всего лишь бывшего кандидата) во многих странах мира открывает перед человеком заветные двери... В результате это помогло Брынцалову стать российским "инсулиновым королем" - к чему он и стремился.

Возможно сочетание указанных двух мотивов, т.е. как "пиара" внутри делового сообщества, так и лоббизма. У нас это сочетание демонстрировал Гусинский, спонсировавший "Яблоко". Дело в том, что Ельцин легко поддавался на пропаганду, осуществлявшуюся в форме "демократической критики". Гусинский вел эту критику как через свой канал НТВ, так и через думскую трибуну, используя "яблочных" депутатов. В результате Гусинский имел рычаг влияния на президента, свободно заходил в Кремль - и пользовался этой свободой не только по прямому назначению, но и с целью поднять свой авторитет в деловом сообществе. Как известно. Путин на "демократическую критику" отреагировал иначе, чем Ельцин.

Перечисленные виды мотивации относятся к рациональной сфере. Но существует также иррациональная мотивация - от простого тщеславия (прикупил "Мерседес", прикупил банк, теперь надо и партию прикупить) до восприятия политической власти как самоценности. Именно иррациональность мотивации скорее всего сгубила Березовского. Он наивно полагал себя самостоятельной политической силой. Конечно, Березовский часто сознательно себя демонизирует - с целью поднять свой деловой статус, однако его утверждение, что якобы именно он "сотворил" Путина, звучит вполне искренне. Основная ошибка Березовского состоит в идее, будто сегодня возможно существование самостоятельных политических сил. На самом деле политические силы еще в большей степени зависят друг от друга, чем современные корпорации. Предполагаемое участие Березовского в "проекте Путин", равно как и в "проекте "Единая Россия", не делает его ни главным "серым кардиналом", ни даже самостоятельным игроком. Это было, в частности, продемонстрировано партией Березовского "Либеральная Россия", которая благополучно "кинула" своего спонсора и осталась в "системе" (пусть и на мелких ролях), в то время как сам спонсор из "системы", похоже, вылетел навсегда.

Наконец, мелкую партию иногда создают с целью элементарного жульничества: некий бизнесмен убеждает коллег, что его партия пройдет в Думу (и сможет оказывать лоббистские услуги). Под это обещание с коллег собираются деньги на партию. При этом все понимают: гарантий победы нет. Отсутствие гарантий и позволяет хозяину партии без особого риска развести руками после проигранной кампании: мол, сейчас не вышло - потом получится... Из собранных денег на партийную работу, разумеется, идет едва ли треть. Такие партии иногда даже становятся известными: объединение "Май", Партия самоуправления трудящихся, партия М.Шаккума, Партия пенсионеров. Не брезговал этим способом зарабатывать деньги и Брынцалов.

Ну и, разумеется, раньше, на "криминальном" этапе развития российского бизнеса, многие бизнесмены шли в политику ради депутатской неприкосновенности. Сегодня это уже почти не актуально.

Парламентская республика: политика и бизнес в одном флаконе

Последний вид мотивации следует рассмотреть отдельно. Речь идет, образно выражаясь, о поглощении политики бизнесом либо как минимум о слиянии корпоративных и политических образований. Пример удачного "слияния" (или даже без кавычек - слияния) такого рода продемонстрировал уже упоминавшийся Штыров. Куда более масштабный проект готовит Михаил Ходорковский, чья деятельность вызывает сегодня много пересудов.

Когда Ходорковский в своих интервью говорит, что заботится "о будущем", ему можно верить. Во-первых, речь идет о будущем политическом устройстве России, во-вторых - о будущем самого Ходорковского. Для него, как, наверное, для любого руководителя крупной корпорации, важны не деньги в чистом виде, но, скорее, статус хозяина, причем хозяина легитимного. В отличие от Березовского Ходорковский - человек более "теневой", поэтому стремится быть хозяином лишь в своей сфере, однако это требует от него существенной "укорененности" в политике.

Рассуждая о фактическом слиянии ЮКОСа и "Сибнефти", некоторые аналитики отмечают, что Ходорковский серьезно переплатил Абрамовичу: за 20% акций акционеры ЮКОСа выложили $3 млрд. вместо полагающихся двух. В целом же от создания объединенной компании Абрамович выиграл $2,5 млрд. Едва ли Ходорковский ошибся. Если приведенные цифры соответствуют действительности, можно предположить, что Ходорковский на эту сумму нечто купил.

Скорее всего следует говорить о покупке членства в своеобразном клубе основных российских лоббистов, причем членства вовсе не рядового. Согласно гуляющему в экспертной среде мнению, аналитики ЮКОСа разработали стратегию перехода России к парламентской республике. Сегодня идея формирования правительства на основе парламентского большинства обсуждается достаточно широко и часто. Если идею эту действительно "вбросил" Ходорковский, значит, он скорее всего и планирует возглавить такое правительство. "Олигархи" куплены им за $2,5 млрд., партии, как показано выше, стоят намного дешевле. Предполагается, что Ходорковский инвестировал не только в "Яблоко" и КПРФ, но также в СПС. Говорят, что он вел переговоры и с "Единой Россией", но неудачно.

Кстати, нынешние неприятности ЮКОСа СМИ расценивают как борьбу исполнительной власти с "конкурентом", однако здесь возможно иное предположение, объясняющее, почему Ходорковский достаточно спокойно относится к происходящему. Известно, что все началось с заявлений Богданчикова. Мотивы Богданчикова очевидны (конкуренция в бизнесе), но кто передал ему необходимые сведения - и зачем? Скорее всего изначальным источником сведений выступил другой конкурент Ходорковского - Березовский. Конкурент не в бизнесе, но в политике, причем конкурент уже заранее проигравший.

Зачем Ходорковскому становиться премьером? Разумеется, вовсе не для того, чтобы брать взятки, смехотворные по сравнению с теми суммами, которые он получает и тратит. Лоббирование же отдельных интересов своего бизнеса также не стоит того, чтобы покупать "всю лавочку", - если "лавочка" останется в ее нынешнем виде.

Другое дело - парламентское правление. С его установлением понятие "лоббизм" теряет смысл, поскольку Дума из инструмента "проталкивания" интересов бизнеса превратится в инструмент согласования этих интересов, а бизнес из просителя - в правителя. В этой ситуации премьер оказывается основной фигурой не только российской политики, но и российской экономики. Едва ли, конечно, следует ожидать, что "империя Ходорковского" поглотит все прочие бизнес-структуры России. Ходорковский просто станет "первым среди равных" - что тоже неплохо.

Насколько необходима России "бизнесократия" в форме парламентской республики - и насколько необходим барьер на пути "бизнесократии", воздвигаемый независимой исполнительной властью, вопрос открытый. Ни политики, ни предприниматели "по существу" этот вопрос решать не собираются: каждый просто преследует свои интересы - как и полагается в нормальном бизнесе.