Андреас Лоренц, Виланд Вагнер, "Профиль", 29 января

С помощью методов плановой экономики Китай покоряет мировой рынок. Неудержимый, судя по всему, подъем этой страны до уровня глобальной экономической сверхдержавы обескураживает в равной мере и ее конкурентов, и специалистов по экономике. Так коммунизм все же функционирует?

Девять мужчин в темных костюмах, сшитых на заказ, встречаются за высокими красными стенами. Чжуннаньхай, "Центральное и Южное озера", - так зовется это место в центре Пекина. Прежде оно было частью Запретного города, где император, фаворитки и евнухи плели дворцовые интриги.

Некоторые здания появились еще в те феодальные времена. Светло-серые постройки служебного назначения присоединились к ним, когда Коммунистическая партия Китая устраивала здесь свою штаб-квартиру.

В южной части этого убежища заседает "Девятка", Постоянный комитет Политбюро ЦК КПК, высшая инстанция Срединной империи. Заседания проходят в деловой атмосфере. Их участники не избирались народом и не позволяют наблюдать за процессом правления. Репортеров с камерами сюда не пускают, а потому нет ни жизнерадостных похлопываний по плечам, ни улыбок, предназначенных для вечерних новостей.

В этой серой массе никто не выделяется особой харизматичностью: 64-летний глава партии и государства Ху Цзиньтао и восемь его коллег - непоколебимые технократы. Ху, сын торговца чаем из провинции Цзянсу, изучал строительство гидроэлектростанций, остальные имеют дипломы в области электротехники, металлургии и геологии.

Однако те вопросы, которые обсуждает и решает китайское Политбюро, влияют на благосостояние 1,3 млрд. граждан этой страны, а также - во все большей степени - на судьбы всего мира. Будь Срединная империя не страной, а громадной фирмой, так сказать, акционерным обществом "Красный Китай", - тогда Политбюро представляло бы собой правление и наблюдательный совет этой фирмы в одном лице.

И будь Ху не кадровым коммунистом, но боссом капиталистического концерна, его со всего мира завалили бы предложениями о принятии на работу. Ведь конкуренты с капиталистического Запада могут только мечтать о тех успехах, которых добивается он со своими менеджерами-коммунистами.

Не проходит и дня, чтобы азиатский красный концерн-гигант не демонстрировал новых блестящих результатов в бизнесе. И чем безрезультатнее бьются главы западных государств и правительств - от Джорджа Буша до Ангелы Меркель - над реформированием своей традиционной рыночной экономики, тем с большей завистью смотрит капиталистический мир на буйный рост Китая. И в изумлении спрашивает себя: так коммунизм все-таки функционирует?

Быстрый подъем Китая до уровня экономической сверхдержавы пугает многих: индустриальные государства Запада - потому что они опасаются за свои рабочие места; политиков - потому что меняется соотношение сил в мире; и не в последнюю очередь экономистов - потому что для них это загадка.

Дело в том, что все их теории базируются на постулате, что экономика движется вперед одними лишь силами рынка. Государству нужно заботиться только о том, чтобы сохранялась свободная конкуренция и никто не злоупотреблял своей властью на рынке.

Падение железного занавеса служит им подтверждением этого тезиса: плановая экономика в странах восточного блока не сработала, она привела к бедности вместо благосостояния и оставила после себя запустение в промышленности. А вот Китай процветает. Со своим коктейлем из плановой экономики и свободного капитализма, рецепт которого не найти ни в одном учебнике, эта страна покоряет мировые рынки и год за годом достигает двузначных показателей роста.

Кажется, Ху Цзиньтао и его команде в красной правящей верхушке удается добиваться абсолютно всего: с помощью своей гигантской фабрики дешевых товаров они уже собрали валютные резервы на сумму более $1 трлн. В результате судьбу важнейшей валюты мира теоретически решает теперь не только капиталистическая американская сверхдержава, но и коммунистическая Китайская Народная Республика.

В 2005 году она, словно между делом, обогнала Францию и Великобританию, заняв четвертое место в списке крупнейших национальных экономик мира. Это результат того, что у красных лидеров наконец дошли руки до усовершенствования статистики: экономический рост был столь велик, что они просто забывали дополнительно учитывать изрядную часть своего гигантского сектора услуг.

"Никогда прежде такое большое число людей за столь короткие сроки не добивалось такого серьезного роста благосостояния", - удивляется американский специалист по Китаю Родерик Макфаркухар.

Если экономика КНР и дальше будет расти такими темпами, то уже через два года она потеснит Германию с третьего места, а когда-нибудь, чего доброго, обгонит и США. Уже в 2005 году Китай был вторым по объемам поставок в Соединенные Штаты, ни одна страна не экспортировала так много товаров в Японию, и пекинские стратеги продолжают строить планы на будущее. Они хотят не только осчастливить мир дешевыми товарами вроде футболок и DVD-проигрывателей, но и усиленно заняться высокими технологиями.

Недавно КНР уже обставила Германию по количеству заявленных патентов. А в новом плане на ближайшую пятилетку коммунисты зафиксировали такую честолюбивую цель: Китай обязан стать мировым лидером в области науки. До 2010 года китайские зонды должны совершить посадку на Луне, причем облететь вокруг нее им предстоит уже в будущем году. Они передадут из космоса на Землю 150 хитов, в том числе один под названием "Мы любим наш Китай".

Впечатление производят не только экономические достижения КПК: китайские города безопаснее, чем, скажем, Сан-Паулу или Богота, они выглядят чище и аккуратнее, чем трущобы Найроби или Соуэто. В Пекине и Шанхае весьма оживленная театральная жизнь, в крупных населенных пунктах страны выделенная линия подключения к Интернету - обычное дело. А с мобильного телефона можно позвонить даже в маленькой деревушке.

Все это глава Компартии Ху и его коллеги из Политбюро выдумывают не в одиночестве. Они задают Срединной империи стратегические направления, а для их разработки используют то время, которое политики Запада зачастую тратят на болтовню в телевизионных ток-шоу. Политбюро регулярно проводит "ознакомительные заседания" со специалистами, которые докладывают о новейших мировых тенденциях в науке и экономике - от биотехнологий до страхования на случай болезни. Не должны быть забыты и лекции по революционной истории Китая и теории марксизма.

Текущими делами управления страной занимается Госсовет - кабинет министров, возглавляемый 64-летним премьером Вэнь Цзябао, который по корректности поведения напоминает директора школы. Госсовет заседает в паре сотен метров от Политбюро по меньшей мере трижды в месяц - так предписывает закон. А затем высокие красотки в красных костюмах и белых перчатках подают им благородный зеленый чай из округа Уюань.

Помимо Вэнь Цзябао в узкий правительственный круг входят четыре вице-премьера, пять членов Госсовета (среди них - один генерал) и начальник секретариата. Эти восемь мужчин и две женщины направляют и координируют работу 28 министерств и комиссий, в том числе Центрального банка и Счетной палаты. Кроме того, под их руководством находятся бесчисленные ведомства: информационное агентство "Синьхуа", Академия наук, таможня, метеорологическая служба, Государственное управление по зерновым культурам и Администрация правительственных учреждений, которая обеспечивает важных функционеров квартирами, машинами и дачными коттеджами.

В Госсовете Вэнь Цзябао собраны все нити управления акционерным обществом "Красный Китай". С помощью "декретов", "циркуляров", "планов", "мер" и "ответов" эта структура руководит и управляет повседневной жизнью Китая. Только в сентябре были приняты, среди прочего, решения о порядке уплаты налогов на автомашины и о вводе в действие "Основных правил для рынка электроэнергии", а также организованы "проверки безопасности на дамбах и электростанциях".

Создается впечатление, что спустя полтора десятилетия после распада Советского Союза страна, руководимая Компартией, неудержимо превращается в экономическую сверхдержаву. На первый взгляд она использует для этого рецепты, от которых в ужасе открещиваются западные политики: пятилетние планы. Никакой частной собственности на землю и недра. Устанавливаемые "сверху" валютные курсы.

Но это лишь одна сторона гигантской империи Китай. Другая - разгул капитализма, где в счет идут только соображения прибыльности. Для коммунистов уже почти ничто не свято, даже Большой зал народа в Пекине. Когда там не заседает Национальный народный конгресс и глава государства Ху не принимает своих иностранных коллег, это великолепное здание, в котором более 300 комнат и развешаны гигантские гобелены с изображением революционных сцен, сдают в аренду: например, таким фирмам, как американский концерн Ford, представлявший здесь новую модель автомобиля; или сеть закусочных Kentucky Fried Chicken, которая захотела предоставить 2100 руководителям своих китайских филиалов достойное место встречи.

Ирония ситуации в следующем. Экономисты в Европе и США призывают в ответ на глобализацию и вызов, брошенный Китаем, применить такие средства, как "уменьшение вмешательства со стороны государства" и "открытые рынки"; но в Китае-то правит марксистско-ленинистская партия, которая без колебаний использует все преимущества капитализма, не выпуская из рук государственного контроля над экономикой.

Китайский государственный банк ICBC недавно выпустил на биржу самое большое в истории финансов количество акций. Он разместил в Гонконге и Шанхае акции на общую сумму $22 млрд. Этот шаг оказался весьма успешным для китайских коммунистов: биржевые котировки их банка поднялись до отметки более чем в $200 млрд., однако контроль над этим институтом сохраняется за Пекином. В руках государства и партии находятся также три крупные телекоммуникационные компании: два года назад красные контролеры просто поменяли их руководителей местами.

Неужели Китай, одна из самых недемократичных стран мира, демонстрирует демократическим государствам, как можно эффективно решать проблемы? И не уличают ли китайцы во лжи всех критиков и скептиков, полагающих, что марксизм-ленинизм так же мало сочетается с капитализмом, как дьявол со святой водой?

Это странное явление называется "социалистическая рыночная экономика с китайскими чертами" - и уже само название выдает изрядную идеологическую гибкость. Ведь рыночная экономика, собственно говоря, не может быть одновременно социалистической. А то, что скрывается за словами "китайские черты", и вовсе весьма неопределенно.

На деле КПК вновь и вновь доказывает умение искусно надстраивать и перестраивать свое идейное здание, добавлять в него элементы декора, а местами убирать лишнее: с гибкостью бамбука на ветру Компартия наполняет свои пропагандистские формулы новым содержанием.

Название "Коммунистическая партия" при этом сохраняется, подобно старому знакомому фасаду, за которым ее лидеры давно по-новому сформулировали важнейшие политические цели. Они хотят создать большой, сильный Китай - такую страну, которую перестанут унижать за границей и которая будет играть важную роль на международной арене.

"Не важно, как называется партия. Главная задача по-прежнему заключается в том, чтобы вывести страну из полуфеодального и полуколониального состояния и ввести ее в современное общество", - говорит экономист Ши Шаоминь из государственного Китайского общества экономических реформ.

О революционной классовой борьбе, альфе и омеге программы любой компартии, речь давно уже не идет. Совсем наоборот: глава государства и партии Ху Цзиньтао провозглашает целью "гармоничное общество". Лидеру КПК совершенно не мешает тот факт, что концепция эта принадлежит философу Конфуцию, жившему в феодальные времена и при Мао объявленному вне закона.

Теория "трех представительств", идеологическое детище предшественника Ху, Цзян Цзэмина, теперь позволяет принимать в партию частных предпринимателей. Так что вместо "классовой борьбы" сегодня речь идет о "демократии, равенстве, справедливости, серьезности, дружбе и жизнеспособности", а также о господстве закона.

За такими формулами, звучащими на демократический манер, скрывается концепция элитарной партии, которая стремится как можно более эффективно управлять народом и страной при помощи законов и правил, а не необъятной армии обладающих классовым сознанием, но ни на что не способных мандаринов и вороха постановлений и предписаний, как это было раньше.

При общей численности в 70 млн. человек КПК - крупнейшая партия в мире. Она правит пятой частью человечества, но при этом представляет собой избегающий гласности аппарат, состоящий из разнообразных "руководящих групп", комиссий, исследовательских центров, центральных бюро и даже одного Центрального комитета по тайнам.

КПК и бюрократический аппарат страны так тесно переплетены, что партийные кадры обладают теми же привилегиями, что и чиновники, - от пенсионного до медицинского обеспечения. Крупные функционеры и вовсе носят звание министров. Тот, кто не состоит членом сего партийного эксклюзивного клуба, не имеет шансов сделать карьеру в государственном аппарате. Чужаки из частного сектора крайне редко являются здесь желанными гостями.

Ведь партия не отказывается ни от притязаний на исключительное право руководства, ни от догмы "демократического централизма". Ху не позволяет забыть, что Китай был и остается "демократической диктатурой народа".

Казалось бы, в такой авторитарной системе рыночная экономика вряд ли может процветать. Однако в реальности все совсем наоборот: в Китае царит атмосфера золотой лихорадки, почти как в США на заре их существования. Партия и центральное правительство дают основное направление, но в остальном позволено практически все, что может прийти в голову 70 млн. членов партии и их соотечественникам и что может подстегнуть экономическое чудо Китая. Ведь пока КНР развивается, партия остается у власти. А это и есть главный вопрос в империи, где так много противоречий, будь то в Пекине или любом другом месте страны.

Например, в Шанхае. 60-летний Су Вэйху с удовольствием говорит о партии, членом которой он является всю свою трудовую жизнь. Су начинал простым рабочим, а теперь руководит государственным предприятием по производству электроники SVA. Эта фирма, выпускающая плоские мониторы, входит в первую лигу китайской индустрии hi-tech. Су принимает посетителей в центральном офисе фирмы с колоннами в стиле неоклассицизма. Внешне это здание напоминает замок, оно должно олицетворять гордость за достигнутое и претенциозные планы на будущее.

Облаченный в синий костюм, при красном галстуке, руководитель SVA манерой говорить напоминает западного менеджера. Впрочем, через несколько минут эта чопорность начинает доставлять ему неудобства: он вешает пиджак на стул и стягивает с шеи галстук. Вот теперь, в простой синей рубашке, директор похож на нормального кадрового работника КПК. Да он таковым и является, ведь в фирме Су параллельно занимает серьезную должность партийного секретаря и регулярно проверяет на прочность знания своих сотрудников в области важнейших партийных теорий, например догмы о "гармоничном обществе". По его словам, это очень важно, ведь SVA сможет внести свой вклад в подъем КНР лишь в том случае, если о порядке в стране будет заботиться партия.

Эти патриотические задачи Су со своей фирмой выполняет еще с середины 90-х, когда SVA оказалась лучшей среди многочисленных госпредприятий. Тогда китайцы собирали лишь уродливые телевизоры для рынка, на котором практически никого, кроме них, не было.

Однако после того, как в 2001 году Китай вступил в ВТО, SVA столкнулась с мощной конкуренцией из-за рубежа. Чтобы защититься, компания совместно с японским концерном NEC занялась сборкой дорогостоящих плоских мониторов.

Собственно, технология для почти стерильной фабрики с 3400 сотрудниками, многие из которых облачены в белое, словно астронавты, была ввезена из Японии. Но для SVA это только начало длинного марша к мировому лидерству. Так что Су предпочитает говорить не о японской помощи, а о "социализме с китайскими чертами".

Но что же тогда осталось социалистического в SVA, фирме, глава которой, подобно своим капиталистическим конкурентам, заботится о снижении расходов и росте прибыли? Су не объясняет этого, однако можно предположить, что важнее другое: фирма - китайская, вот что имеет значение для товарища Су и для партии.

Китай поднимается, он хочет вновь занять то положение, которое, по его мнению, принадлежит ему по праву. Ведь прежняя империя, где когда-то были изобретены книгопечатание и порох, в течение столетий занимала ведущие позиции и в политике, и в экономике.

Падение началось в XV веке, когда страна внезапно закрылась от всего мира. В 1842 году Запад вновь открыл ее силой. С тех пор пути к обновлению искали сначала императорские реформаторы династии Цин, потом республиканцы и, наконец, маоисты. Но лишь Дэн Сяопин, легендарный реформатор, умерший в 1997 году, воспользовался прагматичной магической формулой для возрождения Срединной империи. "Не важно, черная кошка или белая, - главное, чтобы она ловила мышей" - с такими словами обратился он к соотечественникам.

Этому низкорослому жилистому функционеру надоели неудачи китайского коммунизма, и в 1978 году он провозгласил политику открытости и реформ. Дэн Сяопин был свидетелем того, как Великий Кормчий Мао Цзэдун в 1958 году послал Китай осуществлять "большой скачок", преследуя цель обогнать Великобританию, а затем и США. В результате безрассудной массовой кампании миллионы китайцев были обречены на голодную смерть.

После этой катастрофы Дэн получил возможность дать экономике новый импульс. Впрочем, Мао его за это не поблагодарил. В 1966 году, в ходе "культурной революции", он сослал Дэн Сяопина на тракторную фабрику в Наньчане, в восточной части Китая. Сейчас там музей.

Еще сохранился верстак, за которым Дэн шлифовал детали, пользуясь простейшими инструментами. Со своего рабочего места он мог прочитать написанные на стенах революционные лозунги, такие как "Стремись сам обрести силу". В своем цехе, продуваемом всеми ветрами, Дэн, вероятно, воспринимал этот вид коммунизма как чистую иронию.

Хотя Мао и реабилитировал его, но лишь после смерти диктатора в 1976 году Дэн Сяопин смог закрепить свою власть и начать процесс высвобождения энергии и креативности своего миллиардного народа.

В первую очередь он позаботился о том, чтобы у людей было достаточно пищи: Компартия позволила крестьянским коллективам выращивать зерно и овощи для собственной прибыли. В Китае повсеместно вновь заполнились рынки.

Теперь КНР оставила позади и своего прежнего идеологического соратника - СССР. Когда-то русские показали китайским коммунистам дорогу к развитию тяжелой промышленности: советские консультанты возводили в Срединной империи сталелитейные заводы, а также фабрики по производству грузовых автомашин и техники, как это делалось в сталинской стране.

Однако в конце 50-х годов Мао Цзэдун отправил русских домой, прежние союзники стали яростными идеологическими противниками. В экономике их пути тоже разошлись. Намного раньше Советов коммунисты Китая взялись за реформирование экономики. Их преимущество состояло в том, что сельское хозяйство было коллективным не так долго, как в СССР. Когда Пекин ослабил строгие правила плановой экономики, работники сельского хозяйства еще помнили, как самостоятельно собирать богатые урожаи.

Но главное, китайские реформаторы избежали той "шоковой терапии", которой подверглась Россия после распада Советского Союза, считает Ван Чжу, экономист из Высшей партийной школы в Пекине. Поначалу КПК дала свободу частного предпринимательства лишь предприятиям в деревнях и земельных центрах, где могли получить работу крестьяне, число которых непомерно возросло. "Перейти реку, нащупывая камень за камнем" - под таким девизом Дэн Сяопин вел обновление гигантской империи.

Теперь и в особых экономических зонах на юге страны и на побережье пробудился китайский дух предпринимательства. Дэн сознательно приказал создать такие зоны на юге, ведь именно отсюда многие китайцы когда-то бежали от коммунистов в капиталистические Гонконг и Тайвань. Сюда же они теперь вернулись - инвесторы местного происхождения, сразу почуявшие прибыль: на своих дешевых фабриках они производили игрушки или электрокабели, расходуя лишь долю тех средств, которые приходилось затрачивать на аналогичное производство государствам, получившим название "азиатские тигры".

И это было только начало. Престарелый правитель, похоже, и сам еще доподлинно не знал, как модернизировать Срединную империю. Но частности ему были безразличны - этот прагматик хотел сделать Китай по меньшей мере таким же мощным, как США.

В 1979 году Дэн посетил Штаты. Весь мир потешался над тем, как маленький коммунист, находясь в Техасе и пребывая в прекрасном настроении, позволил нахлобучить на себя ковбойскую шляпу. Однако программа поездки была прекрасно продумана: Дэн целенаправленно посетил центр по обеспечению космических полетов НАСА, автомобильный концерн Ford и самолетостроительный концерн Boeing.

Запад не уставал удивляться: неужели Китай решил стать таким же капиталистическим государством, как США? Ничего подобного, ведь помимо США Дэн и его товарищи по КПК посетили Японию, соседнюю страну с особой смесью социализма и рыночной экономики, а также Сингапур с не менее своеобразной смесью полицейского государства и рыночной экономики. И везде красные стратеги усердно проверяли, что в опыте предшественников пригодится для сохранения власти в руках КПК.

Дэн и не думал отказываться от диктатуры партии. Он считал, что лишь эта система способна уберечь гигантскую китайскую империю от хаоса. А чтобы КПК оставалась у власти, китайцы должны были разбогатеть. Но как догнать Запад, ушедший далеко вперед?

К примеру, путем протекционизма, как это делало японское МИТИ, вызывающее ужас на Западе Министерство международной торговли и промышленности. Под руководством МИТИ Япония обособилась от зарубежных конкурентов и с позиций своего успешного внутреннего рынка переполнила мир дешевыми телевизорами, автомобилями и компьютерными чипами. Для японцев, за спиной которых было почти 100 лет индустриализации, задача оказалась не очень сложной. А вот их последователю, Китаю, и в 1990 году приходилось испытывать трудности из-за устаревших сталелитейных и самолетостроительных предприятий, построенных еще в эпоху Сталина с советской помощью.

Без Запада скачок в современность был бы невозможен. Так что китайцы вспомнили свою приснопамятную тактику, с помощью которой они всегда защищались от превосходящих сил противника, разыгрывая одних варваров против других. Китай открыл себя иностранным капиталистам и заставил их биться за право предоставить современные технологии его государственным предприятиям.

Окончание в следующем номере