www.better.kz, 7 июня

В мае 2011 года в Мангыстауской области снова стали бастовать нефтяники. С 17 мая более 700 работников компаний "Каражанбасмунай", "ТулпарМунайСервис" и "АргымакТрансСервис" начали несанкционированную забастовку. Требования, которые пока что высказываются устно, состоят в следующем: повысить в три раза заработную плату и отправить в отставку председателя профсоюза Ербосына Косарханова.
В принципе, конфликт на "Каражанбасмунай" назревал давно, поскольку работники предприятия требовали вернуть региональный и отраслевой коэффициенты начисления заработной платы и выплатить компенсации за вредные условия труда. Это брожение вылилось сначала в собрание рабочих в степи, 12 мая, а потом и в забастовку. 23 мая были арестованы руководитель забастовщиков Наталья Соколова и еще восемь участников забастовок.
Наконец, в начале июня начались серьезные события. Администрация компании 2 июня уволила 72 участника забастовки. 5 июня нефтяники собрались на автовокзале Актау, чтобы пройти колонной к областному акимату. Однако, это шествие было разогнано полицией. Конфликт, как видно, пока что идет по нарастающей.
Обычно считается, что нефтяников толкает к забастовкам низкая заработная плата для работы в трудных условиях Мангыстау, где приходится зимой работать на холоде, а летом – на сильной жаре, недостаточные социальные гарантии и другие, тому подобные причины. Только в случае с "Каражанбасмунай" ситуация была проще – решающую роль сыграл пример соседнего предприятия "Озенмунайгаз", работники которого несколько раз бастовали в течение прошлого года и добились своего. Им значительно повысили зарплату и сместили прежнего акима Жанаозена. Вот нефтяники соседних предприятий и стали сравнивать условия. К примеру, оператор 4-го разряда по добыче нефти на "Каражанбасмунай" получает 120 тысяч тенге, а на "Озенмузнайгаз" – 230 тысяч тенге, то есть практически в два раза больше. При таком сравнении мысль о том, чтобы сесть и постучать касками, зарождается сама собой. и нужен только повод, даже самый ничтожный, чтобы началась забастовка.
Дурной пример заразителен. Многие нефтяники теперь считают, что забастовкой можно добиться всего, к примеру, увеличения заработной платы или отставки акима, который им почему-то не понравился. Такой перенос забастовочной активности с предприятия на предприятие угрожает тем, что вполне может охватить и другие нефтедобывающие предприятия, и не только в Мангыстауской области. Если будут сделаны уступки рабочим "Каражанбасмунай", такие же как были сделаны на "Озенмунайгаз", то не надо быть пророком, чтобы понять – возникнет забастовочная эпидемия по всему западному Казахстану. Каждый работник может найти повод для недовольства, каждый может посчитать, что его заработок слишком мал, и в такой атмосфере любой искры, любого непродуманного шага достаточно для взрыва.
Публикации зачастую подталкивают к тому, чтобы рассматривать забастовки через призму "работник – работодатель", причем первый якобы всегда прав, а второй якобы всегда не прав. Разумеется, что это будет искажением картины. Чтобы вникнуть в суть сложившейся социально-экономической проблемы, нужно рассмотреть ее в целом, учитывая как внутренние, так и внешние факторы.
Во-первых, нефти на Мангышлаке стало значительно меньше, чем раньше. Скажем, главное месторождение "Озенмунайгаз" – Узеньское, в разработке с 1965 года. В нем было начальных запасов 1 млрд. тонн тяжелой, парафинистой нефти, но при этом 58% относилось к категории неизвлекаемых запасов. В 2004 году накопленная добыча составила 300 млн. тонн. Иными словами, выработана большая часть извлекаемых запасов (которые, как нетрудно подсчитать, составляли около 420 млн. тонн). В месторождении осталось порядка 120 млн. тонн извлекаемых запасов. При годовых темпах добычи в 6,3 млн. тонн в год, этого запаса хватит примерно на 18 лет разработки. Но это чисто арифметические подсчеты. Экономика добычи гораздо сложнее. Каждый новый миллион тонн требует повышения затрат на добычу, и себестоимость добычи растет. Не исключено, что уже через несколько лет Узеньское месторождение станет нерентабельным. Но нефтяники своими требованиями постоянного роста заработной платы, вполне могут приблизить наступление этого момента, и тогда они потеряют все.
Месторождение Каражанбас в эксплуатации с 1986 года. Это небольшое месторождение, с запасами в 70 млн. тонн и годовой добычей в 2 млн. тонн. Накопленная добыча на нем составляет около 50 млн. тонн, и это месторождение также исчерпывается со всеми вытекающими последствиями.
В такой ситуации нефтяники, по сути дела, губят свою же работу. Нефтедобывающие компании и так балансируют на грани рентабельности, разрабатывая эти старые и сильно выработанные месторождения. Требования нефтяников в любой день могут их поставить в ситуацию банкротства. И куда пойдут нефтяники с обанкроченных ими же самими предприятий?
Во-вторых, на Мангышлаке стало слишком много людей. В область шел постоянный поток мигрантов. В 1991–2010 годах только одних оралманов в область въехало 99,5 тысяч человек. Причем поток не прекращается, и многие оралманы, заслышав о нефтяных богатствах Мангыстау, выбирают именно этот регион для поселения. Акимат области идет им навстречу, и здесь работает единственный в Казахстане центр временной адаптации и интеграции репатриантов. В 2011–2012 году предполагается принять еще более 20 тысяч человек. Причем оралманы, приехавшие в прошлые года, в значительной степени оседали в городах и рядом с ними. Актау и Мунайлинский район приняли вместе 56% оралманов, Жанаозен – 22%. Для Жанаозена это была непосильная нагрузка, поскольку город был построен для эксплуатации нефтяных месторождений из расчета 60 тысяч человек. Сейчас в нем проживает 116 тысяч человек.
Впрочем, приезд оралманов уже становится серьезной социальной проблемой. Далеко не все из них успевают оформить гражданство, адаптироваться за полгода, когда они могут проживать в центре адаптации. Первый же "выпуск" центра адаптации в Актау прошел со скандалом: несколько семей отказались выезжать, и их выселяли принудительно. Одним словом, в Мангыстау стало слишком много оралманов. Только после этого скандала аким области Крымбек Кушербаев распорядился не селить больше оралманов в Жанаозене.
Это только одни оралманы, не считая других мигрантов, приезжающих на заработки, не считая иностранных рабочих, которые привозятся иностранными компаниями. Желающих поднять хорошую зарплату на нефтепромысле гораздо больше, чем вакантных мест, и это создает многочисленные конфликты и общее социальное напряжение. Особо стоит выделить давнее существование в нефтедобывающих городах области жесткое расслоение между работниками нефтяной отрасли и всеми остальными. Нефтяники имеют большие зарплаты и для них все блага жизни. Остальные же прозябают на плохо оплачиваемой работе или вовсе прозябают в нищете. Социальное размежевание постоянно усиливается, приводя ко все большему и большему внутреннему сплочению нефтяников, ставших состоятельным меньшинством в городе (их всего 14,5 тысяч человек).
На социальное расслоение накладываются и национальные мотивы. Большая часть нефтяников теперь – это казахи, которые чувствуют себя хозяевами. В забастовках, особенно на "Озенмунайгаз", всегда просматривалась тенденция к тому, чтобы давить на руководство компании и местную власть, диктовать ей свои условия. Дело доходило даже до политических требований передачи РД "КазМунайГаз" в государственную собственность. В 1989 году в Узене произошел бунт нищих казахов против богатых нефтяников, набранных из других республики СССР. Теперь забастовки и выступления – это попытки богатых казахов-нефтяников явочным порядком захватить нефтепромыслы в свои руки, путем превращения руководства компаний и местной власти в своих марионеток. Не исключено, что в умах наиболее радикально настроенной части нефтяников зреет мысль, что они могут добывать и продавать нефть сами, и делить всю прибыль между собой.
Можно, конечно, сделать такой социально-профессиональный эксперимент. Рабочие хотят, чтобы им платили как высоко квалифицированным инженерам и мастерам? Хорошо, пусть берут скважины, а инженеров и мастеров "РД "КазМунайГаз" переведет на другие месторождения. Вот тогда и посмотрим, много ли нефти добудут на "народных скважинах" нефтяники, и как скоро они застучат уже не касками, а ложками. Любая неполадка, любая недисциплинированность – и вот уже авария, которую без инженеров и мастеров не устранить. Если рабочие не понимают, за что инженеры и мастера едят свой хлеб, то можно предоставить им возможность попробовать самим.
В-третьих, на забастовках делают свой политический капитал всевозможные политические группы. Самая известная из них – "Социалистическое движение Казахстана", которую возглавляет Айнур Курманов, известный своими проаблязовскими "политическими подвигами", которое раскручивает буквальное каждое событие, связанное с забастовками нефтяников. Сейчас забастовка на Каражанбасмунай – главная и доминирующая тема их рассылок. Кроме него на теме нефтяников отметились почти все оппозиционеры. В частности, ОСДП "Азат". В Актау приезжали Булат Абилов и Маржан Аспандиярова. На митинге в Алматы 28 мая с поддержкой бастующих нефтяников выступили все остальные представители оппозиционного серпентария: Владимир Козлов, Газиз Алдамжаров, Гульжан Ергалиева, Айнур Курманов и Абилов с Туякбаем.
Во внешнем вмешательстве уверен экс-генеральный директор АО "РД "КазМунайГаз" Кенжебек Ибрашев. По его словам, в марте 2011 года рабочие "Озенмунайгаз" внезапно стали требовать пересмотра коллективного договора, заключенного по их же требованию. Причем забастовка началась без выдвижения конкретных требований, а сами требования не раз менялись. Ибрашев уверен, что в марте была "забастовка ради забастовки", начавшаяся под влиянием посторонних людей. Ибрашев также указал, что забастовщиков явно провоцирует безнаказанность. С 2008 года, когда "Озенмунайгаз" сотрясали забастовки и компании был нанесен большой экономический ущерб, отразившийся на самих же нефтяниках, зачинщики почти не понесли никакого наказания.
Влияние работы политических группировок – это фактор, который нельзя сбрасывать со счетов. Не исключено, что они стараются не ради блага нефтяников, а ради общей дестабилизации ситуации, с расчетом, что забастовочная волна с Мангыстау перебросится и в другие регионы Казахстана. Многие деятели оппозиции явно рассчитывают на забастовки, на обострение политической ситуации в республике, и на свержение действующей власти.
В-четвертых, явно просматривается отсутствие перспективы. Месторождения на суше явно истощаются, население нефтедобывающих городов и районов растет, с усилением социальной напряженности. Когда вступят в строй шельфовые месторождения на Каспии – толком не известно.
Но даже если признать перспективы Кашагана реалистическими, то становится понятно, что к моменту вступления его в строй, ресурсы "Озенмунайгаза" будут практически исчерпаны, и нефтедобычу придется закрывать. Цедить по капле нефть из старых скважин будет нерентабельно. Жанаозен в таком случае сразу превратится в зону социального бедствия. 100 тысяч человек посреди пустыни, без воды, без продовольствия, и без работы с доходом, позволяющим покупать все необходимое. Потому у требований увеличения зарплат может быть и такая составляющая: желание накопить побыстрее денег на жилье и переезд в другие регионы. Главное – урвать сейчас и уехать, а там, хоть трава не расти. И не вырастет в самом деле. К этому мрачноватому будущему надо готовиться уже сейчас, разрабатывать и реализовывать планы развития городов и районов, чтобы они могли к моменту прекращения добычи нефти на суше можно что-то предложить местному населению.