Талгат Ибраев
Хотя с максимой из старого советского анекдота о том, что тут всю систему менять надо, соглашаются многие политики (причем не только оппозиционные), политологи (особенно независимые) и журналисты (преимущественно сетевые), в действительности почти все они ждут перемен исключительно кадровых. Смена человека в кресле премьера всегда привлекает внимание и вызывает массу заинтересованных комментариев. Смена экономического курса часто остается незамеченной обществом. Точнее, ротация высокопоставленных чиновников и считается сменой курса. Смену главы правительства и руководителя президентской администрации они называют "жаркой осенью". А от прогнозов "на тему преемника" у них просто мозги плавятся. Кадровые перестановки, последовавшие за трагедией в Жанаозене, многие восприняли как адекватный ответ на те вызовы, с которыми столкнулось наше общество и наше правительство. Если и прозвучала критика кадровых решений, то сводилась она к тому, что сняли маловато, а назначили не тех. В целом же перемены были восприняты как драматические и даже судьбоносные – Тимур Кулибаев лишился "КазМунайГаза", Умирзак Шукеев подмял под себя "Самрук-Казыну", акимом Мангистауской области назначен Бауржан Мухамеджанов. Общество вполне солидарно с ними – требование сменить акима на Мангышлаке в последние годы было самым популярным. Власть на эти требования откликалась. По воле народа после массовых демонстраций протеста в 2006 году ушел аким Актау Виктор Кох – потому что "чужой". В конце 2009 года, после голодовки протеста сняли акима Жанаозена Жалгаса Бабаханова и назначили Орака Сарбопеева. Оба они были местными, оба работали на Озенмунайгазе. Кто из них проявил себя более эффективным управленцем, сегодня мы можем судить по приговорам суда – на днях Бабаханов получил 2 года лишения свободы за экономические преступления, а Сарбопеев – 10 лет. В марте 2010 года по требованию бастующих нефтяников подал в отставку директор производственного филиала "Озенмунайгаз" Багыткали Бисекен. Бастующих и протестующих это нисколько не успокоило. После беспорядков в Жанаозене ушел в отставку руководитель КазМунайГаза Булат Акчулаков. Но безработица на Мангышлаке не снизилась, и цены в магазинах не упали. Нетрудно понять, что смена акимов и проведение акций протеста отражает борьбу местных элит (зачастую полукриминальных и откровенно криминальных), а не конфликт народа и власти или рабочих и хозяев. Трудно выстроить вертикаль власти, обеспечить режим управления, отвечающий интересам государства, а не местных элит. Чтобы государство не объявляло требования бастующих то незаконными (как это сделали суд и прокуратура в Жанаозене), то – "обоснованными" (как это сделал позднее президент). Невротический страх Астаны перед "цветной революцией", "киргизским сценарием", "арабской весной" и прочими проявлениями социальной нестабильности уже давно и успешно используется для шантажа и местными элитами, и отдельными политиками. Недопущение социальной напряженности, которая прямо увязывается с сохранением рабочих мест и предотвращением массового высвобождения работников, в последние годы является одной из главных задач всех областных акиматов. Эта задача обычно решается путем заключения соответствующих соглашений с крупными компаниями, где участниками выступают работодатель, профсоюз и акимат. Несколько лет с одобрения правительства работодатель и местные власти шли на уступки шантажистам. Принимались программы социально-экономического развития Жанаозена. Нацкомпания вкладывалась в "социалку". В местный бюджет вкачивали дополнительных денег больше, чем могли освоить. Итог – массовые беспорядки, гибель людей, авторитет государства сильно подмочен, ни одна из проблем не решена. Потому что проблемы – системные, а решения – персонально-кадровые. Сегодня уже очевидно, что кадровые перемены не привели к улучшению работы системы. КМГ и Западный Казахстан, где нацкомпания добывает нефть, сталкиваются с теми же проблемами, что и год, и два, и пять лет назад. И символом этих проблем снова стал Жанаозен. Город, где раньше жизнь казалась дерьмовой в переносном смысле, сегодня утопает в дерьме в буквальном смысле слова. Но как получилось, что трудоизбыточный регион стал, наряду с ЮКО, одним из главных направлений миграции, в том числе переселения оралманов? Главная причина – отсутствие внятной миграционной политики. До настоящего времени единственным ее реальным следствием остается увеличение численности населения, в первую очередь – этнических казахов. Как рост численности населения в конкретном регионе согласуется с потребностями местного рынка труда и с возможностями местной администрации по приему и расселению оралманов, это все до недавнего времени мало кого волновало. Мало кого волновали и проблемы, с которыми сталкивались сами оралманы. Более того, сомнения в необходимости всемерно поощрять миграцию приравнивались чуть ли не к измене Родине. В 2005 году офис ПРООН в Алматы выпустил доклад "О положении оралманов в Казахстане". В нем было сказано: "Мангистауская область – вторая по численности оралманов – привлекает переселенцев из Туркменистана, Узбекистана и, особенно, из Автономной Республики Каракалпакия. Они составляют примерно 95% общего числа оралманов, живущих в области. Основными причинами для такого расселения являются близость к Туркменистану и Узбекистану и исторические корни. Мангистауская область привлекает также большее число оралманов в связи с высоким уровнем заработной платы. В 2002 г. в Мангистау она превысила общенациональный уровень на 91,1%". В принятой в 2008 году программе "Нурлы кош" предусматривается решение такой задачи, как стимулирование расселения участников Программы в соответствии с потребностями экономики в трудовых ресурсах и для реализации прорывных проектов. В преамбуле программы отмечается: "Расселение этнических иммигрантов по регионам происходит без учета территориального размещения производительных сил, имеет место вторичная миграция. Значительная часть оралманов проживают сегодня в трудоизбыточных регионах – в Южно-Казахстанской, Мангистауской, Алматинской и Жамбылской областях, тогда как северные регионы сталкиваются с дефицитом квалифицированных трудовых ресурсов". Эта цитата является дословным заимствованием из доклада ПРООН, который, как видно, за три года не утратил свою актуальность. На реализацию Программы в 2009 – 2011 годах предусматривалось выделение около 197,8 млрд тенге. 15 мая 2012 года Счетный комитет объявил: "Исполнение Программы фактически носило фрагментарный характер. Надлежащий мониторинг и межведомственное взаимодействие по реализации ее мероприятий не организованы". Видимо, исполнение программы свелось к освоению средств, а, судя по ряду уголовных дел, и к их разворовыванию. В пресс-релизе областного акимата в конце 2010 года сообщалось: "На данный момент земельный ресурс города практически исчерпан, возможность отвода новых земель для строительства отсутствует. Поэтому, прибывающих оралманов будут размещать на станции Ералиево Каракиянского района и в новом районном центре Мунайлинского района селе Батыр. Также вблизи территории зоны отдыха "Кендерли" будет образован новый населенный пункт, что позволит снизить миграционную нагрузку на Жанаозен. На начало строительства инженерной и социальной инфраструктуры в рамках программы "Нұрлы көш" для области из республиканского бюджета выделен 1 млрд. тенге. Полным ходом идет строительство 140 жилых домов". Что привлекало людей в Жанаозен? Что удерживало людей в городе с неблагоприятными для жизни условиями? Любовь к отеческим гробам? Нет, Жанаозен был основан совсем недавно, в 1968 году, и его население увеличилось в последние годы. Когда-то месторождение Озен давало 16,5 млн. тонн нефти в год, а в городе проживало 26 тысяч человек. Сегодня, по информации акимата области, в Жанаозене, рассчитанном на 60 тысяч человек, проживает около 116 тысяч человек. При этом объем добычи нефти упал до 6,3 млн. тонн в год. В ПФ "Озенмунайгаз" работает около 14,5 тысячи жанаозенцев. С учетом коэффициента семейности (в среднем 4,7 человек), более 68 тысяч человек напрямую зависят от ситуации в "Озенмунайгазе". Умирзак Шукеев, руководитель правительственной комиссии по расследованию произошедших в Жанаозене беспорядков, заявил: "Может, со следующего года остановить программу по расселению оралманов в Жанаозен. И посмотреть, там, где мы считаем, неправильно расселены оралманы, повернуть эти деньги, выделенные в рамках программы расселения на другие направления". Деньги – "повернуть", оралманов – "перебросить". Куда? В северные регионы, надо полагать, где есть спрос на рабочую силу. Наверное, первый вице-премьер не знал, что многие оралманы, принимаемые по квоте в северные области, вскоре переселялись в другие области, обычно на юг. Но все же решение наконец-то остановить бесконтрольную урбанизацию радует. По сообщениям городской администрации, местные жители не то, что в северные области ехать не хотели, они не хотели работать нигде, кроме "Озенмунайгаза". По словам заместителя акима области Амангельды Айткулова, в Жанаозене за последнее время создано около 3000 рабочих мест, в том числе в подрядных организациях "Озенмунайгаз", но, несмотря на неоднократные уговоры и переговоры, из 989 уволенных за незаконную акцию протеста за трудоустройством обратилось всего шесть человек. Остальные продолжают настаивать на своих физически невыполнимых и незаконных требованиях. Возможно, Самрук-Казыне удастся внести в отношения между работниками и работодателями то, без чего никакие переговоры невозможны – взаимное доверие. Отсутствие доверия в значительной мере обусловило срыв переговорного процесса в Жанаозене. Не без помощи представителей политической оппозиции из Алматы жанаозенцы уверились в том, что любые обещания "власти" – это ложь, а за любым предложенным компромиссом скрывается обман. Единственным приемлемым для забастовщиков условием стала полная и безоговорочная капитуляция "власти", что в разные периоды конфликта означало разное – от повышения зарплаты до смены руководства нацкомпании и города. В такой ситуации переговоры с работодателем стали использоваться как трибуна для политических заявлений, не связанных с содержанием трудового конфликта. По мнению ряда экспертов, протестное движение стало стремительно радикализироваться и скатываться к неуправляемым стихийным акциям после того, как была арестована и осуждена Наталья Соколова, юрист профсоюза работников "Каражанбасмуная". Используя пробелы и двусмысленности в трудовом законодательстве, она направляла конфликт в нежелательном для работодателя направлении. Но какой-то альтернативы Наталье Соколовой в Жанаозене не оказалось. Конфликт развивался в направлении погромов. Впрочем, для отношений между самими забастовщиками также были характерны взаимное недоверие и подозрительность. Профсоюзное и забастовочное движение в Казахстане отличается раздробленностью и какой-то корпоративной клановостью. Ни разу не было предпринято попытки провести общенациональную забастовку. Даже тогда, когда в стране проходят одновременно две крупные забастовки, они проходят параллельно, не пересекаясь и не объединяясь. Отсутствие внятной государственной идеологии сформировало потребительское отношение местных жителей к государству. Патриотизм оказался подменен родоплеменной и клановой солидарностью. Достаточно красноречиво об этом говорят показания обвиняемых в массовых беспорядках: "Мне сказали: ты что, не адаец? Ну, я и пошел с ними". Социальная справедливость – вот что лежит в основе забастовок и других протестных акций рабочих в разных странах. В Казахстане требования социальной справедливости имеют отчетливый этнонационалистический характер. Практически на всех предприятиях, где работают иностранцы, существует устойчивый стереотип несправедливости – иностранцы за такую же работу получают в несколько раз больше казахстанцев. Это не соответствует действительности, тем не менее, зависть к иностранцам, которые якобы получают больше и питаются лучше, порой приводит к массовым дракам и избиениям иностранцев. Поводом для акций протеста могут стать слухи о готовящейся продаже компании иностранцам (обычно называются китайцы). Экстраполировать мангышлакские реалии на весь Казахстан было бы неправильно. Одновременно с Жанаозенем бастовали рабочие "Арселор Миттал Темиртау". 8 октября 2011 года профсоюз шахтеров "Коргау" и профсоюз металлургов "Жактау" потребовали повышения тарифных ставок и должностных окладов на 30%. В начале декабря прошли встречи с акимом Карагандинской области Сериком Ахметовым в качестве посредника в трудовом споре. Аким выразил обеспокоенность сложившимся положением, но ввиду празднования 20-летия Независимости и проведения выборов предложил профсоюзам приостановить акции протеста и переговоры с работодателем до середины января. Профсоюзы согласились. В июле 2012 года, после нескольких раундов переговоров, они добились индексации зарплаты с января 2012 года на 7,4% (то есть компенсации инфляции). Кроме того, администрация согласилась увеличить зарплату горнякам на 2,6%, а металлургам на 3,0%. Дальнейшие переговоры будут продолжены в октябре. По мнению радикально настроенных представителей рабочего движения, гора родила мышь. Но с точки зрения модели решения трудовых споров Темиртау выглядит предпочтительнее Жанаозена как для работодателя, так и для работников. Социальная модернизация, курс на которую провозгласил президент, – это и есть смена той неэффективной и глубоко порочной системы отношений внутри казахстанского общества, которая мешает созданию мобильного рынка труда, повышению эффективности работы нацкомпаний, ответственности граждан страны за самих себя и свою страну. |