Александр Артамонов, pravda.ru, 27 мая

Много лет назад граждане СССР приникали к своим транзисторам, пытаясь разобрать через глушилки правду о далеком и свободном Западе. В 60-70-е люди действительно считали, что севший "за правду" Бродский или высланный "в обмен на хулигана" Буковский - это кристально честные люди, боровшиеся за лучшую жизнь. Подобное отношение к "безвинно пострадавшим" и романтизация революции - национальная черта и европейских народов, и россиян. Вспомним многотысячные толпы, которые собирались, чтобы приветствовать знаменитого адвоката XIX века Федора Плевако, нередко защищавшего "обиженных и оскорбленных".
Подобным образом в поздние советские годы воспринимались и диссиденты - от Александра Гинзбурга до Елены Боннэр и физика-атомщика Андрея Сахарова. В то же время наметилась весьма странная тенденция. За исключением Сахарова, отправленного властями в Нижний Новгород, все остальные диссиденты оказались быстро высланными за границу. Там борьбу "за свободу и братство" правозащитники не продолжали, а поступали в западные антироссийские издания - "Посев", "Русская Мысль", "Голос Америки", "Свобода" и прочие, где и проводили остаток своей профессиональной карьеры.
Мы отнюдь не осуждаем этих людей, желающих по-человечески устроить свою жизнь, вырвавшись из советской серости и дефицита в Европу или Америку тех лет. Вряд ли массово увольняемые с угольных шахт в конце 70-х французские шахтеры согласились бы разделить энтузиазм советских правозащитников. Как всегда и везде, по этому вопросу нет истины в последней инстанции, а только более или менее объективная точка зрения.
Тем не менее, как учат методологи разведки, если вас вербуют, ответьте себе в первую очередь на вопрос: кто за это платит? Если же вы не понимаете, кто заказчик, значит, речь идет о хитром обмане. Никто из наивных советских граждан тех лет, рассказывавших на кухне анекдоты про власть, не задумывался, кто оплачивал приезд и размещение в квартирах, устройство на работу и правозащитные акции, помощь семьям и тому подобные мероприятия. А между тем денежный поток шел постоянный. Для того, чтобы разобраться, кому это было нужно и кто был заказчиком необходимо вернуться к концу 40-х и поднять архивы конгресса США. Тогда, как пишет исследователь Евгений Кодин, при финансовой поддержке фонда Рокфеллера появилась на свет "Программа изучения России", которой потом было присвоено кодовое название "Гарвардский проект". Изначально при помощи этой программы планировалось изучить поведенческие реакции советских граждан для работы с ними после нанесения ядерного удара по территории СССР.
Само объединение разведки ВВС США (прообраз ЦРУ) с Гарвардом состоялось потому, что именно у этого университета был Русский исследовательский центр с междисциплинарным подходом к изучению общественных наук. Начинал программу генерал Фредерик Осборн, который ввел далее в игру и Карнеги-центр, который, кстати, занимался большой и плодотворной деятельностью в Москве в эпоху уже 90-х годов ХХ века. Для изучения поведенческих реакций сначала широко использовались беженцы, эмигранты, невозвращенцы. Именно с эпохи изучения этих несчастных подопытных и начинается настоящая история диссидентского движения. Все эти вещи тщательно запротоколированы в архивах ЦРУ и конгресса США. А часть архивов долгое время хранилась под грифом "совершенно секретно" на крупнейшей базе США в Европе - в Мюнхене.
Именно здесь, в ноябре 1949 года, и был создан Мюнхенский институт по изучению истории и культуры СССР. Причем первыми сотрудниками являлись нацистские инструкторы армейской диверсионной разведшколы Альфреда Розенберга. Свою реальную деятельность институт начал в июле 1950 года. Его основная задача заключалась в оттачивании методов подрывной психологической войны на территории СССР: для этого было принято решение выявить наиболее уязвимые стороны советской идеологии путем проведения допросов отобранной группы бывших советских граждан. В число первого набора инструкторов вошел, например, хорошо известный по своим трудам в ельцинской России Абдурахман Авторханов, издавший книгу "Сталин и компартия Советского Союза". В годы нацистской оккупации Кавказа он работал в Берлине в министерстве пропаганды. Другие сотрудники института обладали схожими биографиями и жизненной позицией.
Параллельно с Мюнхенским институтом создается и активный орган воздействия - радиостанция "Свобода". И та и другая организации - плод деятельности Американского комитета по освобождению народов России со штаб-квартирой в Нью-Йорке. В задачи института также входило выявление недовольных на территории СССР и ведение соответствующей картотеки. ЦРУ по достоинству оценило деятельность своего детища: благодаря точному знанию советской психологии и управления американцам удалось в дальнейшем проводить успешные идеологические диверсии и парализовать на время действия советских сил в Корее, Чехословакии, Польше.
В эпоху последних президентов США (в частности, Билла Клинтона) бюджетные отчисления на деятельность подобных заведений, того же Дэвис-центра Гарвардского университета, только увеличивались. Так, Гарвардский проект создал методологию выявления и работы с группами недовольных советских граждан, способы обходить советский закон для снабжения финансовыми средствами, методы тактических операций и диверсионного воздействия для взрыва СССР изнутри.
Диссиденты послужили лишь одним из методов реализации общей программы подрыва строя нашей страны. В дальнейшем американские и западноевропейские идеологи открыто хвастались тем, что именно они взорвали СССР, импортировав в нашу страну вирус диссидентства. На этом и основывается теория побежденной советской России, которая теперь, мол, обязана платить контрибуции победителю.
Как видим, само участие в диссидентском движении не может быть достоинством, а является, скорее, печальным фактом любой биографии. Во многом эти люди сами отлично осознают свои просчеты и заблуждения тех лет и не стараются заниматься политической деятельностью на Родине. Но тема уничтожения СССР при помощи диверсионных идеологических операций еще ждет своих вдумчивых и беспристрастных исследователей.