Олег Пухнавцев, "Литературная газета", 20 февраля

Статья Суркова "Долгое государство Путина", вышедшая на прошлой неделе, ожидаемо вызвала широкий резонанс и острую дискуссию: Владислав Юрьевич умеет мастерски задевать за живое.
Критика обрушилась со всех политических флангов: либеральное крыло возмущено консервативным пафосом послания, консервативное – его постмодернистской природой. Кто-то отмечает философскую глубину статьи, другие делают упор на вторичности, третьи считают материал мистификацией. Короче говоря, каждый находит что-то важное для себя, а это – лучший комплимент автору.
Отметим и мы показавшееся наиболее примечательным. И это не тезисы о настоящем и будущем "путинизма", вызвавшие наибольшее количество споров. Гораздо важнее представляется обнародование идеи, что демократию пора выбросить на свалку истории.
Идея эта не нова, она, например, настойчиво продвигалась в последние годы интеллектуалами, "лидерами общественного мнения" – Михаилом Леонтьевым и Михаилом Юрьевым. У них речь, по сути, шла о необходимости возвращения к сословному обществу, когда граждане обладают разными правами в зависимости от занимаемого ими положения в государстве. Не каждый, мол, должен иметь право избирать правителя – у одних образования не хватает, у других – чувства ответственности...
Популяризировал достоинства сословного общества и Дмитрий Киселев, представляя эту систему как достижение Российской империи. Подобная мысль нередко звучит в политических сегментах теле- и радиовещания. Ее подают на разные лады: недавно возник, например, новый аргумент, дескать, институт демократических выборов работает при единственном условии, когда избиратель "знает кандидата в лицо", когда речь идет о выборах, к примеру, главы ТСЖ… А все остальное, мол, профанация...
И вот Владислав Сурков как бы подытоживает, переводит разговор на новый интеллектуальный уровень, невиданную доселе иерархическую высоту:
"Иллюзия выбора является важнейшей из иллюзий, коронным трюком западного образа жизни вообще и западной демократии в частности... Отказ от этой иллюзии в пользу реализма предопределенности привел наше общество вначале к размышлениям о своем, особом, суверенном варианте демократического развития, а затем и к полной утрате интереса к дискуссиям на тему, какой должна быть демократия и должна ли она в принципе быть..."
Итак, вопрос о демократии ставится ребром (если отбросить стилистические нагромождения): ДОЛЖНА ЛИ ОНА В ПРИНЦИПЕ БЫТЬ?
Кажется, еще вчера подобное высказывание для столь крупной политической фигуры было бы неприемлемо. Но сегодня оно даже соответствует моде. Общество подготовлено принять концепцию. Ведь "демократия" скомпрометирована перестройкой, 90-ми годами, образами реформаторов, которые под демократическими лозунгами инициировали развал социального государства и стали выгодоприобретателями приватизации.
"Демократия" в России – ругательство. Понятие обесценили и наши местные "демократы", и "демократический Запад" со всеми его манипуляциями, двойными стандартами, лицемерием...
Сегодня даже кажется, что это была системная работа. Сначала дискредитировали "демократию", внедрив негативный исторический опыт "демократических выборов", потом (как бы под воздействием неудавшегося эксперимента) заговорили о сословном обществе и подошли к последнему акту. Когда понадобится уничтожать какой-никакой (пусть плохонько, но работающий) институт народовластия в виде всеобщего избирательного права, народу объясняют, что для его же блага следует эту дурацкую демократию сдать в утиль.
Убеждают без нажима, с церемониями, ухищрениями, лестью. Многозначительно нарекая народ – глубинным. Чтоб народ почесал репу и пошел рассматривать себя в зеркале, отмечая те или иные признаки глубинности…
А как насмотришься на себя, любимого, то начинай потихоньку, дорогой глубинный народ, вспоминать триумфальные достижения Средневековья, его сословные нравы и практики.