Сергей Глазьев академик РАН, профессор, http://file-rf.ru

Кризисные явления, наблюдаемые в экономике, являются отражением перехода к новому технологическому укладу. Такой переход в соответствии с "кондратьевскими волнами", открытыми известным русским экономистом, происходит в среднем каждые полвека, когда оказываются исчерпанными возможности развития на прежней технологической базе. Это очень сложный процесс. Первым сигналом исчерпания возможности экономического развития на прежней технологической базе является резкий взлет цен на энергоносители. Данный этап мы уже прошли. После того, как цены на нефть резко взлетают, в зону отрицательной рентабельности опускается большое количество отраслей реального сектора. Капитал начинает освобождаться от устаревших производств, от которых более не может получать отдачу. Но выход к новым технологиям – это всегда большая неопределенность, а крупный капитал не склонен сильно рисковать.
Он концентрируется в финансовом секторе. Создается питательная почва для появления "финансовых пузырей". Со временем они "лопаются", а оставшийся после их обесценивания капитал постепенно находит себе место в производствах нового технологического уклада. Именно такую фазу развития мы сейчас переживаем. Возникает вопрос: какова роль государства в этот переходный период? В чем должна заключаться стратегия управления экономическим развитием? Советской экономической школой очень хорошо изучено понятие синхронных затрат. Оно показывает пороговый уровень вложений, которые необходимы для перехода к новой технологии. Сначала проводятся научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы, организуется новое производство. И только начиная с какого-то момента объем прибыли, которая генерируется благодаря внедрению новых технологий, начинает превышать затраты.
В реальной жизни цена преодоления этого порога оказывается очень высокой. Американцы выходили из депрессии 1970–80-х, которая также сопровождалась взлетом цен на нефть, путем гонки вооружений, распространения ее на космос, программы "звездных войн", в которую были вложены гигантские деньги. За счет чего были развиты микроэлектроника, информационные технологии, получившие распространение и в реальном секторе. На этот вызов не смогло адекватно ответить советское плановое хозяйство, опиравшееся на сложившиеся управленческие процедуры. Если информационно-коммуникационные технологии в США, прибавляя в течение 20 лет 25% ежегодно, вытягивали за собой всю экономику, то мы лишь наращивали капитальные вложения, не трогая устаревшие отрасли, которые продолжали "крутиться", перемалывая ресурсы. Однако масштаб инвестиций не позволял провести модернизацию отечественной промышленности. Этот пример показывает, какие требуются норма накоплений и объемы капитальных вложений в такие переломные моменты. Без переосмысления роли государства, продолжающего действовать на основе рыночной самоорганизации, в устаревшей экономической среде, обеспечить прорыв не удастся. Нам нужна принципиально новая парадигма управления развитием. Она должна включать в себя систему стратегического планирования, которая базируется на долгосрочных прогнозах.
В Институте маркетинга Государственного университета управления под руководством доктора экономических наук профессора Геннадия Азоева выполнено блестящее исследование по нанотехнологиям, которые представляют собой важнейший элемент нового технологического уклада. По существу они являются его ядром. Рост которого – с учетом практического применения в различных сферах, несмотря на депрессивные явления в экономике, составляет в среднем 35% ежегодно. Переход к новой волне экономического роста произойдет, если оно расширится хотя бы до 7–8% валового продукта. Думается, передовые страны достигнут этого рубежа максимум через три года. Каковы здесь перспективы России? Некоторые из отраслей – носителей нового технологического уклада имеют у нас вполне приличные заделы. Это атомная промышленность, ракетно-космический комплекс, лазерные разработки, солнечная энергетика. Но чтобы освоить эти заделы, нужны механизмы долгосрочного инвестирования. Должны заработать каналы рефинансирования коммерческих банков под спрос на деньги со стороны предприятий реального сектора. В основу экономического чуда в Европе была положена практика, когда банки, которые кредитовали промышленность, под векселя предприятий получили рефинансирование по очень низким процентным ставкам. Это первый канал, который способен обеспечить подъем инновационной активности, доступ предприятий к кредитам. Второй канал – банки развития.
В Китае, где Народный банк регулирует базовые процентные ставки по кредитам, предприятия получают займы от коммерческих банков под программы модернизации и техническое перевооружение. Очень похоже на советскую систему – с той только разницей, что вся ответственность за возвращение кредита лежит на конечном заемщике. Не вернет вовремя занятые деньги – всеобщий позор и риск расстаться с жизнью. В Японии долгосрочные кредиты генерируются Центральным банком страны, который через институты развития доводит их до корпораций. Нам нужна смешанная система, которая учитывала бы мировой опыт, причем объем финансирования должен быть многократно увеличен. Но самое главное – выработать механизмы ответственности. Я не случайно привел пример системы управления, когда человек, не вернувший кредит, не просто подвергается преследованию, но и рискует отправиться в мир иной. Примерно так же действовали механизмы ответственности во время индустриализации в нашей стране: или грудь в крестах, или голова в кустах. Мы не можем вернуться в те времена или взять за образец нынешнюю китайскую практику. Но нельзя из одной крайности бросаться в другую – от строгостей времен раннего индустриального развития переходить к тотальной безответственности. Некоторые российские банки, руководители которых ныне переехали жить в Европу, получили во время кризиса кредиты ЦБ, но не вернули их и не собираются это делать. Я уже не говорю о том, что вместо кредитования реального сектора банки обрушили гигантскую денежную массу на валютный рынок, обвалили рубль, заработав себе сотни миллиардов чистой прибыли.
В отличие от практики рыночного фундаментализма, когда все должен решать рынок, а от государства требуется только хорошая пиар-компания для "образования населения", экономика развития предполагает очень сложную и тонкую политику. Если у нас не будет создано действенных механизмов ответственности, то инструменты не заработают. Я имею в виду ответственность не только за экономические преступления, но и за достижение поставленных целей. Почему возникает эта проблема? Сейчас иные чиновники хранят выделенные на развитие деньги на депозите. Они не вкладывают их в проекты, потому что боятся брать на себя риски, не хотят иметь дела с проверяющими инстанциями... Возникает вопрос: а зачем тогда эти люди занимают свои должности? Мы должны воспитать такую команду управленцев, которая имела бы смелость брать на себя риски и ответственность за достижение поставленных целей. При этом не копировать, но учитывать зарубежный опыт и опираться на отечественные наработки в области управленческой культуры.