Андрей МИЛОВЗОРОВ, Утро.Ру, 28 июня

Все больше людей предпочитают работать "в тени". И не из-за глобального потепления, а из-за увеличивающихся налогов, усиливающегося контроля со стороны государства. Мировая "теневая экономика" растет год от года несмотря на не менее глобальный характер борьбы с этим вредоносным явлением. Впрочем, в последнее время эксперты стали задумываться: а так ли много вреда от экономической "тени" и нужно ли вообще с нею бороться?
За словосочетанием "теневая экономика", как правило, скрываются несколько видов деятельности. Во-первых, незаконная, преступная: производство и оборот наркотиков, проституция, услуги по "крышеванию" и т.п. То, что можно назвать "черной экономикой". Во-вторых, скрытое производство – вполне легальная деятельность предприятий, но в обход налоговых органов: с занижением стоимости работ, зарплатами в конвертах и прочими ухищрениями. Это "серая экономика". В-третьих, неформальное производство товаров и услуг гражданами – без всяких лицензий, оформления и бухгалтерии. Например, собрал грибов, насолил, продал. Подвез человека – получил денежку.
Так вот, из всех вышеперечисленных видов деятельности за рубежом теневой экономикой, как правило, считают все три, а у нас – только два последних. Те, которые производят товары и услуги, не запрещенные законом. Это еще называется "ненаблюдаемой экономикой". Современные статистические методики позволяют довольно точно оценить объем произведенной таким образом продукции и судить о соотношении ненаблюдаемого и официального ВВП. С другой стороны, в ОЭСР активно обсуждается статистическая "легализация" продукции "черной экономики" – например, рассматривается вопрос о включении в ВВП услуг проституток. Правда, пока нет надежных методик подсчета таких продуктов...
В общем, пока наиболее четким и распространенным критерием различения света и тени в экономике является видимость той или иной операции для налоговых органов. Так вот, с этой точки зрения, по оценкам Всемирного банка, в настоящее время порядка 18% мировой экономики находится "в тени". Недавно в журнале Foreign Policy был опубликован доклад организации Tax Justice Network, в котором подсчитано, что из-за существования теневой экономики государства за год недополучают налогов на общую сумму порядка $3 трлн (исходя из среднемировой ставки налогообложения в 28%). Что составляет более половины мировых расходов на здравоохранение.
Абсолютный рекорд принадлежит США: там из поля зрения налоговых органов ежегодно уходит около $1,2 трлн, и казна недополучает более $300 миллиардов. Правда, относительно ВВП доля "тени" в стране небольшая – менее 9%. В Европе этот процент куда выше: во Франции – 15% ВВП, в Германии – 16%, в Испании – 22%, в Италии и Греции – 27%. И далее к востоку процент растет: в бывших республиках СССР (включая Прибалтику) он зашкаливает за 40%, что, в общем, соответствует среднему уровню развивающихся стран. Рекордная доля "тени" зафиксирована в Боливии – 66% ВВП.
В России, по данным Tax Justice Network, "тень" составляет около 45% ВВП, а по оценкам российских экспертов – около 40%. Федерация независимых профсоюзов России утверждает, что доля теневых зарплат составляет более половины от общего фонда оплаты труда и имеет тенденцию к росту. Росстат, правда, приводит совершенно иные цифры – "тень" составляет всего 16% ВВП, как в Германии. Но это, опять-таки, следствие путаницы в понятиях: статистическое ведомство никак не учитывает продукцию, ограничиваясь лишь ненаблюдаемой экономикой (то есть, теневыми операциями юридических лиц, операциями неформального сектора экономики и производством домашних хозяйств для личного пользования).
Впрочем, есть и более широкое понятие, относящееся к теневой экономике. Это "Система D" – от французского слова Debrouillards, которым обозначают предприимчивых и нестандартно мыслящих людей. Основу "экономики дебруйярдов" (l"economie de la debrouillardise) составляет "самоорганизующаяся" хозяйственная деятельность, ведущаяся не по правилам, зачастую без бухгалтерии, но весьма эффективно. То есть, ненаблюдаемая или частично наблюдаемая экономика. В основном этот термин используется применительно к развивающимся странам.
Таким образом, "теневая экономика" и "Система D" – близкие, но не идентичные понятия и явления. В развитых странах теневая экономика – это либо преступный бизнес, либо ответ предпринимателей на излишнюю регламентацию государством хозяйственной деятельности и повышение уровня налогообложения. Поэтому неудивительно, скажем, что в Европе "в тени" производится больший процент продукции, чем в США, где правила либеральнее.
В то же время в бедных развивающихся странах "Система D" – это едва ли не единственный способ экономического выживания: она дает работу, она снабжает всем необходимым (пусть, все это и неофициально). "В Африке многие города – хорошим примером является Лагос в Нигерии – перенесены в современную эпоху только благодаря "Системе D", потому что легальный бизнес не видит особой выгоды в поставке современных товаров в страны третьего мира", – пишет на страницах Foreign Policy Роберт Нойвирт – писатель и исследователь феномена "Системы D". В качестве примера он приводит нигерийца Дэвида Оби, который "сделал то, что нигерийское правительство пыталось осуществить годами" – электрифицировал свою страну. Он не изобретал новые технологии, не осваивал альтернативные источники энергии – он просто нашел в Китае фирму, которая наладила производство – специально для нигерийского рынка – дешевых и компактных дизельных генераторов. Только и всего. Но, отмечает Нойвирт, "как и многие другие сделки между нигерийскими торговцами и китайскими производителями, она была тайной, без огласки и участия или контроля правительства". То есть, частью теневой экономики.
"Система D", словам Нойвирта, постоянно бросает вызов "законам экономики, бизнеса и государственного управления", так как развивается вне рамок торговых соглашений, трудового законодательства, защиты авторских прав, правил безопасности производства, экологического законодательства и тому подобных условностей. Но при этом демонстрирует высочайшую эффективность, гибкость и живучесть. Да, "Система D" приносит мало пользы государству, зато она помогает населению выживать и повышать свое благосостояние гораздо лучше, чем любые государственные программы. Особенно в кризисных условиях. Так, согласно исследованию Deutsche Bank, в Европе кризис 2008-2009 гг. легче всего перенесло население тех стран, где был сильнее развит сектор нелегальной и нерегулируемой государством экономики. По данным ОЭСР, в 2009 г. половина всех рабочих мест в мире приходилась на "Систему D".
Весьма интересна в этом контексте роль Китая: он служит как бы мостиком между официальной мировой экономикой и "Системой D". Китай максимально открыт для сотрудничества с обеими системами, и в этом секрет его потрясающего международного успеха. Пекин является ключевым участником системы международных отношений, и в то же время китайские бизнесмены – сами выходцы из "Системы D", а потому они легко находят общий язык с "дебруйярдами" в Африке, Латинской Америке или на Ближнем Востоке. И делают бизнес с максимальной выгодой для обеих сторон. При этом в самом Китае уровень теневой экономики составляет вполне европейские 17%. Здесь сказывается традиционная законопослушность китайцев и эффективность созданных ими государственных институтов. Но главное в другом: китайская экономическая модель весьма близка по духу "Системе D", и населению, как правило, нет нужды скрывать от государства свою деловую активность.
В общем, так ли уж страшна теневая экономика, если рассматривать ее как "Систему D"? Для людей она не страшнее спасательного круга, но страшна для государства – поскольку фактически подменяет его в социально-экономической сфере.
По своим масштабам "Система D" уже догоняет экономику США ($10 против $14 триллионов). И ей предрекают большое будущее – не потому, что грядут сплошные кризисы. Нет, просто система "самозанятости" становится все более популярной и во вполне благополучных странах, а их правительства все реже вспоминают о концепции "государства всеобщего благоденствия". Так что "Система D", "управляемая духом организованной импровизации, будет иметь решающее значение для развития городов в XXI веке", – утверждает Роберт Нойвирт. В России в ней сегодня трудоустроены порядка 13 миллионов человек, или 18% экономически активного населения.