Расул Рысмамбетов, turanpress.kz, 13 апреля

После того как рассосались очереди бесчисленных инвесторов в разные отрасли Казахстана – на сцену вышел его величество ГЧП (государственно-частное партнерство) – как инструмент развития экономики.
Строго говоря, ГЧП всегда был одной из опций для инвесторов и в 1991 году, мы даже приняли Закон о концессиях – одним из первых. Однако концессии не воодушевили инвесторов. Даже после обновления закона в 2006 году.
Суть государственно-частного партнерства в том, что государство имеет список приоритетных проектов для своего развития, а инвестор – глядя на этот список решает, что он хочет осуществить.
Затем инвестор реализует проект на свои средства и государство постепенно выкупает у него актив и закупает услуги/продукцию.
На моей памяти у нас крупнейший концессионный проект – железная дорога Шар-Усть-Каменогорск, на бумагах отличная, в реальности сильно убыточная дорога, что в итоге ее купил многострадальный КТЖ.
Поэтому после провальных концессий, государство решило активизировать проекты ГЧП и в 2015 году приняло новый закон о ГЧП. Спектр предлагаемых вариантов сотрудничества там гораздо шире. Если мы оглянемся назад, то 2015 год был крайне непростой – год келимбетовской девальвации, после которой многие проекты пошли под откос, а экономика до сих пор подрагивает.
Идея ГЧП буквально идеальна – инвестор со спокойной душой вкладывает в отрасль, в полной уверенности, что государство через 5–10–15 лет покроет ему расходы, а государству останется актив после погашения долгов перед инвесторами. При этом риски для инвестора невелики, а государство получает рабочий актив на своей территории под управлением профессионалов.
Но есть ряд проблем и они непреодолимы простыми способами – это банальная инвестиционная малопривлекательность Казахстана кроме недропользования. Вне нефти в Казахстане могут инвестировать в основном местные бизнесмены, что не так плохо, но возникают коррупциогенные риски.
Инвестиционная малопривлекательность формируется из непонятной системы судебных решений. Анатол Стати – просто додумался пнуть нас по Нацфонду, а так есть с десяток таких бизнесменов, которые не понимают, как вернуть деньги, вложенные в Казахстан, которые у них отобрали судебным решением.
Чисто экономическая причина – в силу доминирования сырьевого сектора у нас сложилась не уникальная, но редкая модель постоянной девальвации национальной валюты. Мы тут пошли за югом Европы, которые до введения евро – через девальвацию решали свои экономические проблемы. Однако введение евро сразу ударило по Греции, Италии, Испании – потому что центр монетарных решений был уже не в странах.
Никакой инвестор не хочет вложить 1 млн. долларов по курсу в 430 тенге и через два года удвоить свои вложения, получить 860 млн. тенге, но уже по курсу 1000 тенге за 1 доллар.
Поэтому немало проектов ГЧП так и не дошли до подписи – сгинув на этапе просчета макроэкономических рисков. Вот почему многие проекты ГЧП больше интересны местному инвестору, который накопил и готов вложить тенге.
Официальная пресса пишет, что с 2006 по 2019 года было заключено 717 договоров ГЧП, включая 9 республиканских на 1,6 трлн. тенге, из них 235 проектов на 151 млрд. тенге за 2019 год.
Однако есть ряд исполнительских и/или коррупционных рисков – из-за чего как Нурсултан Абишевич, так и Касым-Жомарт Кемелевич выражали обеспокоенность. Риски ГЧП следующие:
1. Для ГЧП выбрана ненадлежащая отрасль, которая не приносит пользы государству.
2. Может быть договор между инвестором и казахской стороной, что стоимость проекта будет завышена, платежи инвестору начнутся раньше, а инвестор возьмет нужного местного подрядчика – а местный подрядчик через договоры "обнала" выведет средства и отдаст нужным людям.
Приблизительно такое и происходит на некоторых проектах ГЧП.
Есть подозрение, что чиновничество увидело в ГЧП бесперебойный источник заработка. Региональные проекты хоть и утверждаются в столице, однако инициируются на местах.
Kapital.kz пишет, что "по данным Казахстанского центра государственно-частного партнерства, на 4 февраля текущего года в стране насчитывалось 1,3 тыс. проектов. В том числе на стадии конкурса находятся 275 проектов, реализуются 864 проекта, расторгнуты 38 договоров".
В разрезе регионов больше всего проектов пришлось…. (барабанная дробь!) - на Туркестанскую область: 266. Промышленно активная ВКО на втором месте с 256 проектами.
Таким образом, проекты в Туркестанской области строятся якобы в рассрочку. Например, тот же аэропорт на 5–6 млн. пассажиров в год. Для сравнения – в 2019 году пассажиропоток в аэропорту Алматы – главных воздушных воротах – был 6,4 млн. человек.
Одним словом, чрезмерная ГЧП-шная активность дошла и до президента страны.
10 июля 2020 года на расширенном заседании правительства, Президент Токаев выразил обеспокоенность относительно обязательств государства при реализации проектов ГЧП.
"Ежегодный объем финансирования данных госпрограмм составляет около 2,8 трлн. тенге. То есть, 2,5 трлн. тенге должны влиться в нашу экономику с соответствующим эффектом на занятость и налоги. На практике единой системы планирования, отчетности и учета, жесткой ответственности госорганов и генподрядчиков отсутствует. Бизнес не знает объемы планируемых работ, номенклатуру необходимых товаров. Утвержденная с учетом местного содержания проектно-сметная документация может меняться часто. В итоге закупается импорт", – отметил президент.
А глава Счетного комитета Наталья Годунова отметила, что "увеличение количества проектов ГЧП приводит к росту государственных обязательств, которые не соразмерны с объемами привлекаемых инвестиций. На привлечение 1 тенге частных инвестиций затрачивается 2 тенге бюджетных средств". За границей это соотношение другое: на 1 тенге/доллар/евро государственный – 3–4 тенге от инвестора.
Другая проблема с ГЧП в том, что, начиная уже с 2021 года, в момент, когда экономика немного шатается, мы должны будем десятки миллиардов тенге выплачивать за проекты, которые часто были плохо просчитаны или еще не запущены.
Есть риск того, что в час "Х" объект не сможет себя окупать. Инвестор отдаст в трясущиеся руки Казахстана проект и уйдет (потому что он уже заработал на этапе строительства), а операционные затраты – возьмет на себя Казахстан.
Например, построенные на госсредства (не ГЧП) спорткомплексы столицы уже нуждаются в ремонте и у государства нет лишних денег, поэтому и ищут инвесторов на гигантские объекты. В 2019 году ежегодный ремонт требовался кажется на 6 млрд. тенге.
То есть это даже не проблема ГЧП, а проблема использования государственных средств – которые в последнее время тратят без оглядки.
Есть немало данных, как при строительстве некоторых объектов – простые госчиновники пытались снизить сумму затрат (гарантированную к погашению государством), но получали по рукам от своего же начальства.
Чтобы не быть голословным можно предложить провести журналистское расследование или дождаться традиционных уголовных преследований, которые у нас обычно начинаются после завершения крупных госстроек как ЭКСПО.