Наталья БУЕНКО
"Новости недели", 8 мая

Чтобы впредь избежать хищений и потерь, которые имели место в прошлом, в Министерстве обороны стремятся внедрить более эффективный контроль за движением финансовых потоков. О том, что предпринимается для этого, корреспонденту "НН" рассказывает заместитель министра обороны Казахстана Госман Амрин.

— Госман Каримович, прежде чем лечить болезнь, необходимо знать ее симптомы. Почему в армии оказались возможны хищения, аферы?

— Не секрет, что объем финансовых нарушений в Вооруженных силах гораздо больше, чем в гражданском секторе. Это связано с тем, что ВС существовали как бы оторванно от гражданского общества.

Сейчас можно отметить два этапа становления отечественной армейской финансовой системы. До 1999 года денежное обеспечение базировалось на традиционных принципах функционирования ВС СССР, определявшихся централизованной экономикой. Несмотря на то, что в 1992 году страна перешла к рыночной экономике, военные в этом плане отставали. В связи с тем, что армейские финансовые органы исторически считались подразделением тыла, здесь велся только количественный учет товарно-материальных средств без определения их стоимости. Так было принято в Советском Союзе — вездесущий Госснаб определял, кому сколько нужно материальных активов. Никакого рыночного ценообразования не было, поскольку централизованная экономика не предполагает таких категорий. А новый бухгалтерский учет в рыночных условиях, безусловно, должен отражать не только количество, но и стоимость.

— Можно ли назвать советскую финансовую систему военных "государством в государстве"?

— Безусловно. Она была настолько непрозрачной, что никто толком не знал, какой оборот средств здесь присутствовал. Еще раз повторюсь, учитывали только количество. Тогда была гонка вооружений, а в ней главное, чтобы быть сильнее противника.

Многие военнослужащие советского периода помнят, что когда к концу года нужно было выбрать все фонды, для этого даже сливали ГСМ в степи. Это реальный факт, и никуда от него не деться. Военный не задумывался, что сколько стоит — ему все поставляли. У некоторых эта психология осталась и сейчас.

— Почему Вооруженные силы так долго шли к рынку?

— К сожалению, это определенная инертность и издержки того, что вы назвали "государством в государстве". К тому же хозяйство ВС достаточно большое и уникальное в силу своей специфики. У нас очень большая номенклатура военной техники, причем настолько специфичной, что ее тяжело оценить. Особенно если большая часть появилась тогда, когда не было понятия "первоначальная стоимость". Сегодня какая-то техника может стоить миллион, а завтра вполовину дешевле. Это же рынок. А что нам брать за основу, чтобы потом не сказали, что мы продешевили или специально снизили либо завысили стоимость наших активов?

Кстати, в ВС России происходит то же самое: введение бухгалтерского учета отстает от гражданской жизни. Они до сих пор занимаются инвентаризацией своих активов.

— А вы можете сказать, чему равны казахстанские активы?

— Я мог бы сказать, что и сколько у нас есть, но мы не можем в ряде случаев определить стоимость. К примеру, уникальный объект противовоздушной обороны. Его не с чем даже сравнить, чтобы сопоставить и хотя бы примерно оценить.

Другая проблема, с которой мы сталкиваемся: боеприпасов слишком много, чтобы их просчитать. Только после того, как ввели бухгалтерский учет и начали более или менее отражать все по стоимости, у нас появилось понятие "недостача". Раньше говорить об этом было нельзя. Чем больше активов охватывается системой четкого и правильного учета, тем больше нарушений.

— Что принципиально нового вы пытаетесь сделать, чтобы уменьшить возможность для подобных нарушений?

— Во-первых, необходимо провести инвентаризацию. Во-вторых, внедрить государственные процедуры с большей транспарентностью, позволяющей, на мой взгляд, снижать, особенно в сфере госзакупок, вероятность финансовых нарушений. Для этого организационное структурирование должно строиться на принципе независимости заказчика от потребителя, надо исключить между ними прямую функциональную связь.

К примеру, уже второй год, особенно по государственным закупкам, внедряется такая схема: существует потребитель (войсковая часть или хранилище), который несет ответственность за поступающий к нему определенный товар. Отдельно создана структура, занимающаяся проведением тендеров. У заказчика исключается возможность непосредственно определять себе поставщика. Кроме того, есть третий орган — департамент экономики и финансов (ДЭФ) МО, который не подотчетен ни заказчику, ни тому, кто проводит торги. ДЭФ проводит платеж, если ему на это выделены деньги. Существует определенный бюджетный принцип, по которому можно принимать обязательства, если есть соответствующие ассигнования в бюджете. Прежде он часто нарушался, что порождало кредиторскую задолженность. Заказчик мог сам заключить договор на большую сумму, невзирая на то, что денег не хватает.

— А как обстоят дела с куплей-продажей вооружения? Ведь большинство скандалов связано именно с этим. Как здесь осуществлять контроль?

— Рынок вооружения специфичный и закрытый. У него другие правила, со многими составляющими, которые не являются рыночными категориями. Здесь необходимо просто увеличить транспарентность и в какой-то мере упростить процедуру. Решение по сделке принимается на основе заключения нескольких независимых органов.

А что касается скандалов, то в каждом отдельном случае необходимо разбираться. Прежде чем утверждать, что стоимость была занижена, нужно иметь в виду, что она имеет свое значение в определенное время и в конкретном географическом месте. Сложно сказать, чтобы во всех случаях были нарушения...

— Но вы ведь признаете, что они имели место?

— За тот период, что я работаю в МО, был только один такой контракт, связанный с продажей военной техники. При этом он прошел все ступени контроля: межведомственная комиссия в МО, затем межведомственная комиссия правительства, комитет экспортного контроля правительства и, наконец, межведомственная инспекция Совета безопасности. Все разрешительные документы имелись. Иных случаев не припомню. Раньше, да, были скандалы.

Безусловно, возможностей для нарушений было много. Прежде всего, связанных с несовершенством оценочной деятельности. Когда мне говорят, почему самолет продали дешево или дорого, я отвечаю: согласно принципам рынка уже не существует категории "дешево-дорого". Надо смотреть, в каких условиях осуществлялась продажа. Конечно, можно ничего не продавать, и добьемся того, что военная техника повиснет "мертвым грузом". С каждым годом она теряет свою стоимость и в итоге превратится в лом. Это самый сложный момент при определении факта нарушения. В таких случаях должно быть четкое заключение экспертов, а цена — утверждаться по иерархии. Если эти процедуры отработаны правильно, тогда не возникнет вопросов "дешево-дорого". Значит, на тот момент это была адекватная стоимость. К примеру, прекратились войны в Африке. Стоимость вооружения резко упала. Три года назад мы, предположим, продавали танки по 200 тыс. долл., а сейчас по 100 тыс. Как объяснить, что тогда шла война, был спрос, а сегодня он упал? Я готов наши танки продать и по 25 тыс., лишь бы избавиться от них, а иначе я их совсем не продам. И готов спорить с любым экономистом в отношении справедливости цены.

— Можно ли уже сейчас снизить возможность таких нарушений?

— Конечно. Прежде всего, необходимо снизить кредиторскую задолженность. Новая система позволяет теперь принимать обязательства только в рамках ассигнований, что уже само по себе не дает возможности для образования задолженности с дальнейшим обращением с иском в суд.

— Сейчас у министерства большая задолженность?

— У Минобороны есть два вида задолженностей — те, которые отражены по балансам, и задолженности прошлых лет, которые присутствуют, но для их отражения не было правовой основы. Первые составляют на 2002 год около 718 млн. тенге, включая текущую за первый квартал нынешнего года, и мы имеем средства для ее погашения. Но в течение года могут возникнуть новые задолженности, поскольку существуют труднопрогнозируемые вещи. К примеру, численность ВС рассчитывалась по списку на определенное количество, но при этом оставались вакансии. Если они будут заняты, то на всех не хватит денег. Появится кредиторская задолженность. К тому же могут возникнуть непредвиденные обстоятельства: учения, которые не планировались, но продиктованы конкретной сложившейся ситуацией, что-то еще. Ситуации бывают разные.