Марина ВАСИЛЬЕВА, "Диапазон", 17 января

Вчера на опекунском совете еще несколько сирот получили направление в детский дом. Переполненный уже в два раза. За каждым из детей - своя семейная история. Горькая и трагическая.

Маленькая юркая девчонка с живыми глазами. В шесть лет она уже знает, что такое удочерение, приют, неродные дети. Знает то, чего ребенку в ее возрасте и знать-то ни к чему. Пьянство, голод, грязь, смерть близких. И, насколько позволяет детская психика, забывает самое тяжелое и страшное, и тянется к любому доброму взгляду.

Анжеле путь в детский дом предстоит не из люка теплотрассы, а из вполне благоустроенной квартиры. Карантин в приюте, где собирают сирот, оформление документов - и вперед, к новой жизни за крепкими запорами. Она не боится. Как ходить научилась, росла во дворе. Маме, частенько пьяной и неприбранной, было не до себя самой, что уж там до дочек.

Год назад мама умерла. Замерзла у какого-то комка. То ли за водкой ночью выскочила, то ли под руку лихому человеку попалась, точно так и не узнали. Похоронили непутевую Юлю тетка, да сожитель, отец младшей дочери. А девочек разделили. Анжела как круглая сирота оказалась у двоюродной бабушки, той самой тети. Трехлетняя Женя - в отцовском доме, о котором родственники чаще говорят как о притоне.

- Они хоть и пьют, но считают ее своей родной девочкой, - уточняет бабушка. - А эту тыркают, обижают.

Наталье Петровне безмерно жаль ребенка. С самых ранних лет ведь была на глазах. И кормили, и лечили, и вшей выводили, и отмывали, когда мама до неузнаваемости детей запускала. Сколько раз деньгами и продуктами семью поддерживали. Все надеялись, что одумается Юля. Ведь и образование когда-то было, и работа. Но после того как уехала в Экибастуз, где брат младший на зоне срок отбывал, так и пропала судьба девичья. Вернулась с Анжелой, потом возник новый муж, второй ребенок, а жизнь все катилась под гору.

Надо же было случиться, чтобы несчастье с Юлей совпало с семейной трагедией в собственном доме тетки Натальи. Умер сын, осиротели ее родные двое внуков. Не осталось никого из близких и покойной Юли. Так Анжела оказалась круглой сиротой.

- Я бы, может, и оставила ее у себя, - не скрывая слез, говорит Наталья Петровна, - но работу ведь не бросишь. А я на вахту езжу, иногда на полтора месяца и больше. Целый год промучалась: уезжаю - ищу няньку, плачу деньги, возвращаюсь - у меня живет. И все думаю, где бы ей хороших родителей отыскать. Хотела уже фотографию в интернет послать, может, за рубежом кто найдется.

Осенью Анжеле, казалось, повезло. Пришла к бабушке незнакомая женщина, рассказала, что узнала о сироте от приятельницы, живущей рядом. Присмотрелась. Девочка понравилась. Посовещавшись с мужем, решили взять.

В новой семье Анжела провела три месяца. И уже привыкла. И к ней почти привыкли. Но когда с вопросом об оформлении документов будущие опекуны пошли в гор-УДО, то опешили. Оказалось, по закону нельзя усыновлять только одного ребенка. Не разрешает наше милосердное государство разлучать родных сестренок. А младшая в планы добропорядочной семьи никак не вписывалась.

- Она слишком маленькая, да еще не решен вопрос с отцом. Свидетельства о рождении - и то нет, а вдруг он потом заявит свои права, да и вообще у нас возможности брать двоих нет, - оправдывается женщина, которую Анжела уже называет мамой и номер телефона которой крепко сжимает в руке, дожидаясь ее появления в приюте.

Член опекунского совета Людмила ТЫЩЕНКО признает, что разговор об этих сиротах с потенциальными усыновителями был. И им разъяснили, что в законе о браке и семье есть статья 79-я, согласно которой дети из одной семьи не могут быть разлучены.

- Но категоричности никакой не было, я просто объяснила ситуацию, - уверяет специалист горУДО. - Как я могла быть против них, когда дала направление на прохождение медкомиссии. И ожидала, что они начнут оформлять опекунство. Единственное, в чем, может быть, я виновата - не надо было допускать, чтобы бабушка сама искала кандидатов. Мы ведь думали, что ребенка она все-таки у себя оставит. А в результате - с чего мы начинали, к тому же снова и пришли. К направлению в детский дом.

- Меня заберут, - убежденно говорит девчушка, - просто папа сейчас болеет, в больнице лежит, а когда разрешат меня забрать, мама придет.

Вокруг Анжелы сплошная не-определенность. Даже с квартирой, которая могла бы где-то на горизонте обещать благополучие в будущем, не ясно. Та, в которой девочки жили с матерью, уже обжита новыми жильцами. Воспользовались ловкие люди. Некий посредник, получив у полупьяной женщины доверенность на обмен, так и не нашел для них подходящего жилья. И хоть Юля вовремя смекнула, что дело оборачивается авантюрой и подала в суд, довести иск до конца не успела.

- Мужчину этого мы знаем, - уверяет судья Мушатова, - он не скрывается. Дело будет закрыто после того, как он найдет подходящую квартиру для обеих девочек. Теперь их представителем будет опекунский совет горУДО.

Словно рок висит над этим ребенком с ясными проницательными глазами. У всех возникает к ней симпатия, а взять некому. Болезни, беды, работа и прочие заботы взрослых никак не дают пробиться маленькому человеку к семейному очагу.