Галия ШИМЫРБАЕВА, "Казахстанская правда", 23 августа
Писателю и журналисту Шерхану Муртазе 70 лет. Хорошо знающие его люди характеризуют этого человека одним предложением: "Где Муртаза, там любое печатное издание за короткий срок станет популярным и читаемым". А ведь он, кроме того, что 30 лет возглавлял различные СМИ, автор нескольких романов и повестей.
Родина Шерхана Муртазы находится в Жуалынском районе Жамбылской области - местности, с юга подпираемой Таласским Алатау, с севера - Каратау. Дожившая до наших времен знаменитая песнь казахов "Елiмай" зарождалась почти три века назад именно в этих краях в годы Актабан-шубырынды - великой казахско-джунгарской войны. Строки из нее "Каратаудын басынан кош келедi. Кошкен сайын бiр тайлак бос келедi" - "С вершин Каратау спускается кочевье. В каждом кочевье есть осиротевший верблюжонок" памятны каждому казаху, который хоть немного интересуется историей своей страны.
Родился наш герой в семье рядового колхозника в самый разгар голощекинской скороспелой коллективизации, когда кочевой народ в одночасье стал оседлым. Маленькому Шерхану было около пяти лет, а его младшим сестре и брату еще меньше, когда его отец - выходец из некогда состоятельной семьи - по навету "доброжелателей" был арестован и сослан в Сибирь как враг народа, откуда он так и не вернулся.
- Детства, как такового, у меня не было, - вспоминает Шерхан-ага. - Его скорее можно назвать сплошными испытаниями на жизнеспособность. Попробуй выжить в таких условиях, когда мать получала на трудодни неполный мешок пшеницы! Об этом не то что говорить, даже иной раз вспомнишь ненароком, и то становится тяжело. Я первый раз досыта поел только в Жамбылском интернате-пансионате, куда поступил учиться после 7-го класса.
Но нет худа без добра. Как все дети, сполна хлебнувшие тяжесть безотцовщины, я был крайне честолюбив. Плохо владея русским, я все же решил поехать учиться после окончания школы в Москву.
В 1950 году молодой Шерхан поступил в Московский полиграфический институт. Через три года редакционно-издательский факультет, где он учился, стал одним из отделений факультета журналистики МГУ.
Собственно, его литературная деятельность началась с того, что нужно было зарабатывать во что бы то ни стало. Крохотной стипендии и случайных заработков, которые перепадали за участие в мосфильмовских массовках и при разгрузке вагонов на знаменитой станции Москва-Сортировочная, катастрофически не хватало, и тогда юный Муртаза впервые решил попробовать себя в качестве переводчика. Это благодаря ему казахский читатель еще в первой половине 50-х узнал "Старика Хоттабыча" и башкирского классика Мустая Карима.
Вернувшись в 1955 году с дипломом редактора политической и художественной литературы, он устроился на работу в Казахское государственное издательство, которое сейчас носит название "Жазушы". Здесь Муртаза проработал недолго. Из-за того, что целыми днями приходилось просиживать за редактированием чужих текстов, эта работа казалась ему и нудной, и скучной - в общем, стариковской. Друзья посоветовали пойти литсотрудником в "Лениншыл жас". Республиканская молодежка встретила выпускника МГУ доброжелательно. Вскоре он стал ее собкором по Карагандинской и Акмолинской областям, а через три года вернулся в Алма-Ату заместителем главного редактора этой газеты. Затем была недолгая работа в качестве собкора газеты "Социалистik Казакстан" (ныне "Егемен Казакстан") по Кустанайской области.
В 1963 году Шерхан Муртаза по рекомендации ЦК ЛКСМ Казахстана был назначен главным редактором "Лениншыл жас". С той поры он сменил не одно редакторское кресло; после "Лениншыл жас" были литературно-художественные журналы "Жалын", "Жулдыз", газеты "Казак адебиетi", "Социалистiк Казакстан"…
- Да какая это карьера! - скептически отзывается Муртаза о своей многолетней редакторской деятельности. - Это адская работа. Врагов у меня было в те годы не счесть. Конфликты порой возникали на пустом месте. Отказываешься, допустим, публиковать какую-то, мягко говоря, белиберду, написанную известным человеком, - все, он в лучшем случае считал тебя заклятым врагом, в худшем - строчил жалобы в партийные органы. На заре моей редакторской деятельности был, к примеру, такой случай. В "Казахконцерте" в 60-е годы хозяйничали супруги Чернышовы. Дела у них шли паршиво - расходы были большими, а творческий коллектив месяцами не получал зарплату. "Лениншыл жас" дал два подвала с критическим материалом. Что тут началось! Оказывается, Чернышова была ближайшей подругой и любимицей самого Леонида Брежнева еще по Малой земле, где она возглавляла концертную группу брежневской дивизии. Когда Леонид Ильич возглавил ЦК КП Казахстана, он перевел ее в нашу республику. И не успел в нашей газете выйти материал, как тут же последовал звонок в Кремль. Оттуда прозвучало гневное: "Куда смотрите?!" Меня после этого незамедлительно вызвал к себе секретарь по идеологии Компартии Казахстана Нурымбек Жандильдин. Он начал с порога: " На кого замахнулся?! Ты что, хочешь вогнать в гроб и себя, и нас?!"
Эта история обошлась для меня всего лишь выговором, увольнять все-таки побоялись, потому что это грозило обернуться скандалом. Хвалить себя, конечно, неудобно, но факт остается фактом: тираж "Лениншыл жас", когда я пришел туда редактором, составлял всего 40 тысяч, при мне он вырос почти в четыре раза.
Муртаза и сегодня уверен, что популярность и востребованность любого печатного издания зависит, во-первых, от того, насколько редактор сможет приблизить газету к народу, а во-вторых, от того, как умеет подбирать талантливые кадры. Что касается последнего, то, по его собственным словам, он собирал их со всего Казахстана. Оралхан Бокей, к примеру, перед тем как прийти работать в "Лениншыл жас", работал в далеком Катон-Карагайском районе Восточно-Казахстанской области колхозным механизатором. Но после того, как он прислал в "Лениншыл жас" несколько своих публикаций, Муртаза принял его на работу.
Фариза Унгарсынова пришла в газету столь же необычным путем. В 1967 году она вместе с Шерханом Муртазой была в Болгарии на Всемирном фестивале молодежи и студентов. Когда литсотрудник гурьевской областной газеты дала редактору республиканской молодежки почитать свои стихи, тот сразу понял, что эта скромная и очень стеснительная с виду девушка - талантливая поэтесса. По приезде в Алма-Ату стихи были незамедлительно опубликованы. В следующий раз девушка прислала целый цикл стихов, на которые после их публикации обратили внимание в ЦК ЛКСМ Казахстана. Вскоре Фариза Унгарсынова была принята собственным корреспондентом по западным областям Казахстана. Таким же образом пришел в одну из самых популярных газет республики и Мухтар Шаханов. Муртаза, услышав о нем от третьих лиц, сам нашел его, чтобы пригласить на работу в свою газету.
Абиш Кекилбаев начинал у Муртазы заведующим отделом литературы и искусства. Но знакомство будущего классика казахской литературы и прогрессивного редактора произошло много раньше их совместной работы. Эта история заслуживает того, чтобы ее услышать из уст самого Муртазы.
- Я только-только начинал свою трудовую деятельность после окончания университета, когда однажды директор издательства Балтагожин в срочном порядке собрал коллектив. Он вообще от природы был смуглым человеком, а тут выглядел вовсе почерневшим от гнева. Сотрясая в воздухе газетой "Лениншыл жас", директор кричал:
- Скандал! Позор!
У нас в издательстве в те годы работал заведующим редакцией уважаемый всеми человек, фамилию которого я сейчас воздержусь называть. Он незадолго до упоминаемых событий перевел книгу одного украинского писателя, а через год написал собственную повесть. Так вот, этот вообще-то очень неплохой человек, оказывается, один к одному скопировал сюжет с той книги, которую переводил. На его беду, обе книги попали в руки шустрому восьмикласснику из какого-то богом забытого аула, что в Мангистауской области. Школьник со знанием дела разобрал обе повести и по всем параметрам доказал плагиат. Под статьей, опубликованной в "Лениншыл жас", стояла фамилия - Кекилбаев.
Последней газетой, которую возглавлял Муртаза, стал "Социалистik Казакстан".
В 92-м Муртазу перевели работать, по его словам, "в огонь и пламя" - председателем республиканской телерадиокомпании. Этот период в его жизни ознаменовался нешуточными скандалами и митингами.
- Все началось с того, что я беспощадно выгонял бездельников и халтурщиков. Да, был митинг в поддержку бывшего председателя Карагандинского телерадиокомплекса, которого я снял за развал работы. Ну и что из этого? Все обошлось, общественный суд оправдал мои действия.
Потом были жалобы со стороны руководителей Акмолинской, Карагандинской и Восточно-Казахстанской областей. Казахский язык нуждался в реанимации, и помочь ему могло телевидение, с которым по силе воздействия на умы мало что можно сравнить. И я, со своей стороны, делал все возможное, чтобы помочь языку выжить.
Неизвестно, как сложилась бы судьба Муртазы дальше в этом беспокойном кресле, но в 1994 году он был избран депутатом Верховного Совета 13-го созыва. Своим недоброжелателям напоследок он сказал: "Если вы думаете, что я держусь за эту должность, то ошибаетесь. Для меня главное - мое перо, пока я им владею, без работы никогда не останусь".
Эти слова имеют под собой твердую основу.
- Я летел по жизни на двух крыльях, - говорит Муртаза. - Это занятия журналистикой и писательство. Все, что пережил, я отразил в своих произведениях. А начинал я когда-то с переводов. Очень горжусь тем, что перевел на казахский всего Чингиза Айтматова. В чем, в чем, а в трудолюбии мне не откажешь. Свои романы я писал ночами, пока ждал из типографии сигнальный номер газеты, который зачастую приносили только под самое утро.
Из всех своих произведений особняком Муртаза ставит "Красную стрелу", посвященную жизни и деятельности Турара Рыскулова, первого казахского государственного деятеля, ставшего известным за пределами республики: в годы, когда Казахстан входил в состав Российской Федерации, он был членом правительства.
- Он мой земляк, и наши с ним судьбы где-то перекликаются - мы оба выросли без отцов. Его отец, Рыскул, убил волостного правителя Саймасая за жестокость и был за это осужден на десять лет ссылки на Сахалин. Пока шло предварительное следствие, 10-летнему Турару пришлось вместе с отцом находиться в Верненской тюрьме, иначе его из кровной мести могли убить родственники покойного волостного. В одной камере с ними сидел политосужденный Бронников, который и научил его русской грамоте.
Впоследствии Турар Рыскулов был расстрелян за буржуазный национализм и пантюркизм, Муртазе же, написавшему о нем роман, прикрепили ярлык неопантюркиста. Книга должна была быть опубликована в журнале "Жулдыз". Однако уже готовый текст был арестован и уничтожен. Роман увидел свет только после того, как по ходатайству автора ЦК Компартии республики дал указание Институту истории партии Казахстана изучить ситуацию и последний дал положительную рецензию на книгу.
Сейчас Муртаза работает над продолжением одного из первых своих романов - "Ай мен Айша". Айша - это имя его покойной матери. Однако роман, названный ее именем, не столько о ней, сколько о времени, в котором она жила. Кроме того, недавно из-под пера Муртазы вышла пьеса "Ноктага басы симаган" - "Не вместившийся в уздечку". Название отражает суть произведения, где автор рассказывает о нестандартном человеке в стандартном мире - о своем односельчанине Бауыржане Момыш-улы.
- Никогда не забуду нашу первую с ним встречу, - вспоминает писатель. - Это произошло в Москве. Возвращаясь от одного из своих однокурсников-москвичей, на улице Горького я чуть ли не нос к носу столкнулся с высоким и статным военным. Я прошел мимо него, а потом оглянулся, он сделал то же самое, и мы, не сговариваясь, пошли навстречу друг другу. Бауыржан Момыш-улы повел меня в тот день в ресторан, где я первый раз в жизни пил коньяк. С непривычки я захмелел, а он все не уставал расспрашивать о наших земляках. В те годы Бауыржан преподавал в военной академии в Калинине и уже много лет не бывал на родине. А еще в тот вечер мы с ним говорили о том, какая судьба ждет наш уже умирающий язык. Он, оказывается, поднимал этот вопрос еще в годы войны, когда приезжал в Алма-Ату на побывку после госпиталя. После той встречи я несколько раз ездил к нему в Калинин, а в 56-м Бауыржан вернулся в Алма-Ату. Часто бывая у него в гостях, я слышал от него такие слова: "Хоть я теперь и полковник в отставке, но я еще не в отставке в смысле трудоспособности". И действительно, он сам очень много писал в те годы, и очень много писали о нем. В частности, "Волоколамское шоссе" Александра Бека, где рассказывается о том, как Бауыржан Момыш-улы выходил со своим батальоном из окружения, стал для кубинских бойцов настольной книгой.
- Есть ли у вас намерение вернуться в журналистику?
- Нет, наверное. Конечно, хочется сделать что-то еще яркое и хорошее, но не то уже пламя горит в груди.
- А как вы собираетесь отмечать свой юбилей?
- Да никак. Я вообще терпеть не могу юбилеи. Тем более что на моей родине нынче отмечают 2000-летие Тараза. В такое время вмешиваться со своим юбилеем я считаю некорректным. Предыдущий юбилей широко отмечался, но не по моей прихоти. После этого пошли доносы, что я, дескать, чрезмерно размахнулся. Это стало для меня большим уроком. И вообще, не юбилеи украшают человека, а, насколько это возможно, трудолюбие и скромность.
Свое жизненное кредо Муртаза определил просто:
- "Живи сам и дай жить другим". Не мною сказаны эти слова, но я люблю повторять их. |