"Комсомольская правда", 25 октября

Наша любовь началась в тот час, когда американские самолеты поднялись в воздух, чтобы бомбить Афганистан. Дело было в Пакистане, в единственном баре Исламабада, где пили дрянную водку журналисты со всего мира. Как только осветился экран огромного телевизора и все услышали потрясающую новость "война началась!", в баре раздался топот - все кинулись в погоню за репортажами. Остались только двое - я (у меня просто не хватило мужества бросить стакан с водкой) и дерзкий мужчина лет сорока, который пялился на меня уже добрых полчаса. "Могу я угостить вас чем-нибудь?" - услышала я низкий, безумно сексуальный голос и, повернувшись, разглядела нападающего. Лысый череп, бычья шея, широкие плечи, цепкие и мясистые руки. Вылитая горилла. В налитых кровью глазах - желание. Никогда я не видела в глазах мужчины такого требовательного ожидания.

Его звали Роберт. (Моя подруга как-то уверяла меня, что, если в имени мужчины нет рычащей буквы "эр", это не сексуальное имя. А в имени Роберт аж две буквы "эр" - у меня ладошки вспотели от возбуждения.) Сразу было ясно, чем дело кончится. Роберт оказался журналистом из Хорватии, и я обреченно вздохнула. Балканские мужчины - мой крест. Роберт недолго скрывал свое хищное вожделение под оболочкой почтительности, и уже сутки спустя в номере своего отеля он обрушился на меня сверху, с жесткой шерстью на груди и спине, и, подмяв под себя, взял мое тело без всяких церемоний. И вся гостиничная прислуга стояла под дверью, слушая наши крики... Американские самолеты перестали бомбить Афганистан и готовятся бомбить Ирак, а я все еще летаю на свидания в Хорватию к своему балканскому возлюбленному. Роберт ушел от жены с двумя детьми, бросив в сумку пару маек и штанов, а пару недель назад сделал мне предложение. Я за десять месяцев сумасшедшей любви узнала все преимущества и недостатки жизни с мачо в истинной стране мачизма.

"Пичка" божия...

Испанское слово "мачо" ближе всего по смыслу к русскому понятию "настоящий мужик". Жители Балкан (сербы, хорваты, боснийские мусульмане, черногорцы) всегда славились своим мачизмом. Настоящий мачо никогда не плачет, разве что перед пьяным товарищем в кабаке. Настоящий мачо гордец, любит петушиться и по любому поводу лезет в драку. (Все балканские войны - следствие местного мачизма.) Мачо обладает необычайной сексуальной силой, "трахает" все, что шевелится, и ведет себя с женщиной, как бык-производитель. Балканский мачо бешено ревнив. Если балканский мужчина убивает жену за измену, общество ему сочувствует. Настоящий мачо независим и никогда не держится за женскую юбку. Женщина существует только для постели и кухни. Об отношении истинного мачо к женщине можно сказать словами Дюма-сына: "Мужчина - орудие бога, женщина - орудие мужчины. Она внизу, он наверху. И нечего с этим спорить". Или снисходительными словами Байрона: "Дайте женщине зеркало и несколько конфет, и она будет довольна".

Самое популярное слово на Балканах - "пичка" (то, что у женщины между ног). Это не просто слово. Это смысл жизни, суть отношений между мужчиной и женщиной, самое сладкое и самое презираемое понятие. В разговорах мужчин о "пичке" много напускного мужского молодечества и хвастливой снисходительности. Они стыдятся иначе говорить об ЭТОМ из боязни потерять свое реноме циников и победителей. Когда устраивается вечеринка, хозяин обычно спрашивает приглашенных мужчин: "Ты придешь один или со своей пичкой?" Когда я учила хорватский язык, то, сама того не ведая, изобрела самую сладкую для балканского уха фразу: "Ясем твоя послушна пичка". ("Я твоя послушная "пичка".) Это квинтэссенция женского подчинения. Роберт даже записал эту фразу на магнитофон, чтобы утешаться ею во время припадков ревности.

Трудно представить себе, но это так: в XXI веке в центре Европы существуют страны с обычаями и традициями, от которых за версту несет средневековьем. Мое знакомство с балканским миром началось с мелочей. Меня удивляло, когда официант в ресторане игнорирует мой заказ, если я сижу с Робертом. Он преданно заглядывает в глаза моему мужчине и от НЕГО ждет распоряжений. Если я заказываю коньяк, а Роберт кофе, мне непременно ставят кофе. Разве может женщина пить, да еще крепкие напитки, когда ее мужчина не пьет!

Но самое унизительное для меня - это вечеринка, когда собираются пары. Меня всегда поражала способность местных женщин стушевываться в мужской компании. Замужняя женщина - это клуша в скромном платье темных тонов (декольте и короткие юбки могут позволить себе только "неокольцованные" девицы). На вечеринках женщины разговаривают с женщинами (о тряпках и детях), мужики с мужиками. Мне сразу выть хочется с тоски.

Вообразите, если ты пришла с приятелем или с мужем, никто даже не посмотрит в твою сторону. Кому нужны проблемы с чужой "пичкой"? Даже смотреть на чужую "пичку" дольше, чем несколько секунд, считается неприличным. "Бедная моя девочка! - откровенно издевается надо мной Роберт. - Не с кем флиртовать, не с кем кокетничать!"

Балканская гремучая смесь

Особая проблема - секс. Легенды о сверхъестественной потенции балканских мужчин недалеки от истины. Балканская кровь - не вода. Во время бомбежки Белграда несколько лет назад я подружилась с одним русским сутенером, продававшим наших девок темпераментным сербам и черногорцам. "Я сам удивляюсь, - говорил он мне. - Я - молодой мужик, мне 27 лет, но так, как балканцы, наверное бы, не смог. Вообрази, клиент берет девушку на час и за этот час имеет ее минимум два раза. Потом продлевает еще на час, потом еще, и так до утра. Проблемы балканцев в другом: им не хватает нежности. Мужчина здесь берет женщину, как самец самку, отсюда напряженность в семейных отношениях. Жены начинают прохладно относиться к постельным обязанностям, и вот результат: мужчина идет к проституткам". Балканский анекдот на эту тему. Вопрос: "Как узнать, что твоя жена действительно умерла?" Ответ: "Секс тот же самый, но на кухне много грязной посуды".

Взять женщину по-балкански - это взять ее молча, грубо, как при насилии, но насилии ожидаемом и желанном. Каждый раз я возвращаюсь из Хорватии, как солдат с фронта, - два дня отлеживаюсь в постели. Мне кажется, что пять часов ежедневного секса - это чуть-чуть многовато. И при этом Роберт вечно жалуется, что нам не хватает времени на любовь. С ним невозможно путешествовать из города в город на машине. Все кусты на дороге и полянки в лесу - наши. Мечта Роберта - увезти меня в горы и запереть в маленьком домике хотя бы на недельку. "Чтоб никто не мешал", - как он объясняет.

И все же мне легче, чем Роберту. Католики намертво повязаны своей религией. Понятие греха у них в крови. Каждый раз, когда Роберт, весь в мыле после секса, выходит из много повидавшего гостиничного номера, он крестится на фигурку распятого Христа. Он всегда словно ищет Библию глазами. Католический инстинкт.

О странностях любви

Жизнь с мачо для меня - это вечная борьба. Какой бы сильной ни была любовь, мужчина и женщина остаются воюющими сторонами, укротителем и укрощаемым, господином и рабом. И все-таки никогда жажда поражения не завладевала мной с такою силой. Предаться в руки Роберта до конца моих дней, признать его своим господином, стать безгранично слабой. Быть "пичкой" - так просто и так приятно. По-русски это значит, когда мужчина спит с тобой и кормит.

"Ты борешься сама с собой, - твердит мне Роберт. - Почему бы не сдаться?" Я знаю, как спокойно станет на душе, когда я проиграю эту долгую, жестокую войну, и поражение будет много сладостней, чем сама битва. Но пока... Очередной аэропорт. Стаканы с вином на столе. Мы смотрим друг на друга, как в стоп-кадре. "Черт! Это как в фильме "Касабланка" с Ингрид Бергман и Хамфри Богартом, - говорит Роберт. - Прощание, бар, и Хамфри говорит черному таперу: "Играй, Сэм, играй!" И песня: "Поцелуй - это только поцелуй, вздох - только вздох, но, когда проходит время, из них слагается основное. И когда влюбленные говорят друг другу "Я люблю тебя", этому можно верить". Роберт прав. Совсем киношные расставания. Мы оставляем на столике в кафе пустые бокалы, смятые бумажные салфетки, наше прошлое и наши надежды. В последний момент мне всегда хочется прижаться к Роберту и прошептать ему на ухо все глупости, которые испокон веков шепчут женщины мужчинам: "Возьми меня! Держи меня! Не отпускай меня! Люби меня до тех пор, пока я не попрошу пощады!"

Я пишу эти строки в Москве, звонит телефон, и Роберт спрашивает меня: "Что ты делаешь, моя девочка?" "Пишу статью о балканском мачизме". - "Глупости! Я никогда не был с тобой мачо. Я твой послушный "курэц" (пенис)". И через секунду: "Только НИКОГДА НИКОМУ об этом не говори!"

На фото: Даша и Роберт: любовь - не картошка, а сердцу не прикажешь...