Либби Брукс, "The Guardian" // Перевод ИноПресса.Ру

Для неуклонно редеющего слоя женщин, которые сами называют себя феминистками, есть хорошая новость. Результаты исследования ученых из Университета Рутджерс, Нью-Джерси, начисто опровергают знаменитую карикатуру из "Нью-Йоркера", на которой две женщины, сидя за столиком в кофейне, обсуждают отношения между полами: "Секс свел нас вместе, но гендер навсегда рассорил". Оказывается, феминистки чаще счастливы в любви и гораздо лучше в постели.

Я самую малость преувеличиваю, но приятно набрести на исследование о пресловутом феминизме, авторы которого не обнаруживают, что 99% респондентов сводят смысл женского движения к отказу брить подмышки. Ученые из Рутджерса установили путем опроса студентов и более взрослых людей, все из которых состоят в гетеросексуальных отношениях, следующее: мужчины, чьи жены или подруги являются феминистками, сообщают о большей стабильности взаимоотношений и сексуальной удовлетворенности. Кроме того, были обнаружены убедительные доказательства того, что мужчины, разделяющие идеи феминизма, играют более благотворную роль для отношений с точки зрения женщины. В то же самое время очень мало данных, что феминистические убеждения женщины провоцируют конфликты с ее любимым человеком.

Несомненно, это вряд ли развеет расхожий миф о том, будто большинство феминисток – это лесбиянки-мужененавистницы. Надо учесть и тот факт, что опросы, в которых сами респонденты говорят об уровне своей удовлетворенности, дают лишь субъективные результаты. И все же вопрос, которым задались исследователи, весьма важен: как гетеросексуальные женщины отличают подлинную, позитивную личную жизнь, сопряженную с уязвимостью, от самоуничижительных романтических мифов, которые им внушаются?

Феминизм и романтическая любовь подаются как две взаимоисключающие вещи. Видимо, это предрешено. Начиная с Бетти Фридан, которая в "Загадке женственности" практически выпотрошила идеал "домохозяйки" 1950-х, женское движение рекомендует считать счастье в романтической любви лишь одним из элементов чувства самоудовлетворенности женщины, а не единственным его критерием. Пусть мы, возможно, и ушли от той стадии, когда женщина могла обрести социальный статус, лишь обольстив влиятельного мужчину, исступленное поклонение Wags (аббревиатура из лексикона британских таблоидов, означающая "Жены и подруги игроков сборной Англии по футболу". – Прим. ред.), а также наша болезненная зависимость от индустрии красоты и литературы по самосовершенствованию указывают, что продвинулись мы на несколько ярдов – какие уж там мили...

Возможно, поиск себе пары и является биологическим императивом для особей обоих полов, но романтические идеи любви, брака и деторождения попросту не прививаются мальчикам в той же мере, как нам, девочкам. Эти идеи до сих пор тесно ассоциируются с такими традиционными женскими достоинствами, как уязвимость, пассивность, заботливость. А если феминизм считается несовместимым с любовью, то его также воспринимают как угрозу, нависшую над женственностью вообще.

Но понимание своих слабостей и потребностей вовсе не обрекает на бессилие. Какой там феминизм, если женщины полагают, будто эти тайные потребности подспудно пронизывают собой все аспекты нашей жизни в любой ее момент, в том числе параллельные потребности, например, в получении образования, или в финансовой независимости, или в удовлетворенности работой. Нелишне также помнить, что вариант женственности в духе "Ах, куда я только девала свою помаду?" требует недюжинных актерских способностей.

И все же некоторые из самых искренних сторонниц феминизма поддаются подозрению, что в стремлении к романтической любви есть нечто... э-э-э... антифеминистическое. Женщины и впрямь тратят значительную долю времени на взаимоотношения с противоположным полом – может быть, зря? Уж не отвлекает ли это их от более достойных целей? Поэт, эссеист и колумнист Nation Кейта Поллитт, удостоенная ряда литературных премий, размышляет об этом в своих недавно опубликованных воспоминаниях "Научиться водить машину". "Возможно, понимание женщинами любви – это элемент религии рабства, о которой говорит Ницще, мифологизации бессилия, – пишет Поллитт. – Как выглядел бы мир, если бы женщины перестали быть женщинами... отказались бы от религии рабства? Сможет ли мир продолжать существование без романтической любви, если никто уже не будет "мягко стлать", если в нем останутся только "железные кулаки" без "бархатных перчаток"?"

В эссе под названием "После смерти мужчин" Поллитт вопрошает: "Может быть, это будет привольно – не иметь необходимости думать о любви, романтических отношениях, сексе, не угождать, не слушать, не воодушевлять, не улыбаться избитым шуткам... Мужчины все время требуют к себе внимания; постоянно приходится откладывать книгу". Или, как более лаконично сформулировала Джессика Валенти, основательница сайта feministing.com, голос нового поколения американских феминисток: "Если бы я тратила на учебу и карьеру половину энергии, которую потратила на отношения с мужчинами, я бы, наверное, сейчас уже в президенты вышла, блин".

Я вовсе не хочу сказать, что мужчины не переживают из-за отношений с противоположным полом. Но, если судить по выборке мужчин, которых я знала в качестве друзей и любовников (честно говоря, крайне недостаточной для научных целей), они переживают не в такой степени, а если уж нервничают, то предпочитают воображать себя в роли трагических героев или героев-любовников, а не персонажей второго плана, подыгрывающих героине. Именно поэтому книга советов мужчинам под названием "Она просто не питает к тебе глубоких чувств" никогда не будет востребована.

Поллитт проводит мысль, что стремление женщин к одобрительной оценке со стороны мужчин – будь то оценка нашей внешности, нашей изобретательности в постели или нашей способности любить – ослабляет нас, но избавиться от этого стремления, пожалуй, невозможно, так как оно энергично и постоянно подкрепляется социальными структурами вокруг нас, а то и самими мужчинами. Пока неодобрение мужчин используется как кара за успех женщины – задумайтесь, сколько женщин-политиков объявлено некрасивыми – от представления, что без мужчины жизнь женщины нельзя назвать полноценной, будет трудно отделаться.

Но это вовсе не означает, будто тяга к мужчинам как к классу слабеет или что феминизм и романтическая любовь несовместимы. Взаимоотношения всегда предполагают некоторый компромисс. Ключ в том, с кем ты заключаешь компромисс – с другим человеком или, ради того чтобы сохранить этого человека, с самой собой.