Яна Завацкая, blau-kraehe.livejournal.com, 19 сентября

Коммунисты часто слышат вопрос или упрек: - Вот вы же никак не объяснили, почему погиб СССР, почему там были такие-то и такие-то недостатки! И главное - как вы в следующий раз собираетесь избежать этих недостатков!
Первая часть этого вопроса связана с недоразумением.
Коммунисты, разумеется, довольно неплохо знают, почему погиб СССР. Ну а что касается недостатков позднего СССР - они у всех были перед глазами, и нет особого смысла специально их перечислять и подчеркивать (даже более того, специальное подчеркивание этих недостатков, как и их отрицание, было бы политической ошибкой). В ошибках же первой половины существования СССР должны разбираться историки (что является весьма сложной задачей, потому что сведения об этом времени фальсифицированы как минимум наполовину. Но и тут коммунисты в общем знают и оценивают этот период определенным образом.
Мы знаем, почему погиб СССР. Я пока еще не знаю популярных книг, которые подробно объясняли бы этот процесс. Может быть, проблема в этом. Но тем не менее, написано уже довольно много о причинах этой гибели, и в общем, известно - кто это делал, почему делал; что неправильного делалось в экономической сфере, что - в политической или, допустим, в идеологической. Единственный тут повод для споров - "глупость или измена".
Некоторые больше склоняются к глупости, другие - к измене, но ведь это смотря как измену трактовать. Скажем, я не думаю, что руководители позднего СССР сознательно действовали в интересах иностранных держав. Или каких-то капиталистов. Но очевидно, что применение марксистской теории на практике, начиная с середины 50х гг, в СССР в общем прекратилось. То есть эти люди, в отличие от того же Сталина и его соратников, вообще не пытались сверять свои действия с теорией Маркса, Энгельса и Ленина (ну и своих предшественников - вполне вероятно, именно потому, что спустили их наследие целиком в унитаз как "сталинизм").
Вообще перестали делать попытки строить общество научным образом. Безусловно, задачи, стоящие перед ними, были уникальными. Никто никогда не строил еще социалистическое общество! Но ведь и для сталинцев все это было впервые, и однако в то время - причем не только в 20-е (как думают многие антисталинисты), но и в начале 50-х постоянно велись дискуссии "как поступать в экономике, что развивать, с чем пока подождать", и при этом производилась постоянная сверка с идеями великих теоретиков, а также с реальной жизненной практикой(тех, кому кажется, что это я загнула, ведь "всем известно", что при Сталине никто и пикнуть не смел, и все делалось по желанию левой пятки вождя, я отсылаю хотя бы к собранию сочинений самого Сталина).
Очевидно, далее партия вообще прекратила попытки строить коммунизм (несмотря на объявленный Хрущевым "коммунизм к 1980-му году") и действовала "по обстоятельствам". Мог ли этот курс не привести к гибели? Точнее на этот вопрос я попробую ответить ниже.
В общем и целом коммунисты всех направлений согласны, что с середины 50-х у власти оказались не те люди. Это если мягко формулировать. Одна группировка проиграла борьбу за власть, другая - выиграла, и эта другая сделала то, что сделала. Этих граждан принято называть "ревизионистами", хотя этот термин у меня лично вызывает недоумение - что они, собственно, ревизовали? По-моему, они и не делали попыток как-то пересмотреть марксизм, они его просто не учитывали в своей работе. ОК, конечно, если мы проанализируем их работу, то найдем в ней те или иные ревизионистские уклоны,не вопрос. (с другой стороны, творческое применение марксизма к совершенно новой ситуации, еще не описанной классиками, то есть его пересмотр в этом направлении делали и Ленин, и Сталин - то есть такой пересмотр и был обязанностью всех последующих советских руководителей, которую они не выполнили).
А теперь второй вопрос.
Как мы собираемся в будущем избежать повторения этой ситуации?
А никак.
Ее повторения избежать нельзя. Потому что везде, где имеется большой коллектив людей (да хотя бы и небольшой) - есть столкновения мнений и борьба этих мнений.
И эта борьба будет всегда. И никто не может гарантировать, что в следующий раз победят хорошие и правильные. Даже если внимательно следить за отсутствием партийных привилегий (а это, по-моему, обязательное условие в будущем), за тем, чтобы попадали в партию, и тем более, делали карьеру в ней, только проверенные люди, чья жизнь полностью находится под контролем общественности. Даже если следить за отсутствием фракционности - все равно в партии будут возникать группировки, и ряд из них будет настаивать на ошибочных решениях или вообще это будут группировки индивидуалистов, которых интересует только личная власть и благополучие, и все равно будет опасность, что такие люди окажутся наверху.
Но есть и хорошие новости.
Наш научно-технический уровень, а также уровень грамотности населения значительно выше, чем он был в 1930-50х гг. Это значит, что у нас имеется значительный "буфер", и ошибочные решения/внутрипартийная борьба не приведут так сразу, например, к голоду. Грамотное население способно в лучшей степени осознавать свои интересы и делать выводы о власть имущих, выражать свои мысли. А также построить нужные мощности для обеспечения страны всем необходимым. (Конечно, это преимущество тоже может быть сведено на нет, например, после глобальной ядерной войны и смены поколений после нее - но тогда и говорить не о чем, тогда люди начнут вытачивать каменные топоры, и светлым будущим станет рабовладельческий строй с крупными городами-государствами).
Мы уже знаем об ошибках предшественников, и может сравнивать текущую ситуацию с той, и не допустить повторения этих ошибок. (Это не гарантирует нас, конечно, от новых неверных решений - но те, прошлые, мы уже не допустим).
Собственно говоря, один из факторов гибели Союза - все еще очень острая классовая борьба, а она обусловлена наличием капиталистического окружения. Еще Сталин говорил, что если социализм в одной стране можно построить, то окончательной победы социализма можно добиться лишь после того, как рабочие придут к власти в большинстве развитых стран. Под окончательной победой понимается отсутствие опасности вооруженной интервенции.
Если такая победа будет достигнута, то есть классовая борьба на международном уровне - пропаганда, холодная война, опасность собственно войны - будет прекращена, то внутренние ошибки и проблемы (которые будут неизбежны) опять же будут не настолько опасны. Опять же, будет определенный буфер, позволяющий исправлять эти ошибки со временем.
Скажем, привели бы действия ревизионистов к гибели СССР, если бы у нас не было агрессивного внешнего врага?
Вполне возможно, что и нет. Старичков из партноменклатуры вполне могли сменить молодые, энергичные борцы, которые, вполне возможно, понимали бы даже и марксизм. Была бы восстановлена нормальная социалистическая экономика, и дальше все двигалось бы вполне благополучно - светлое будущее, космос и изобилие. Ценой ошибок было бы некоторое неблагополучие 1-2 поколений, остановка в развитии - но не полная гибель.
Однако у нас не было времени на такую остановку, не было права на ошибку. Все еще мощный международный империализм мгновенно превратил нашу страну (наши страны, точнее) в собственный рынок и источник дешевой рабсилы, задерживая кризис у себя. То, что это было сделано не путем военной интервенции, сути не меняет.
Вполне возможно, что в следующий раз построение социализма будет осуществляться в более благоприятных условиях, когда мировая система социализма по объему и развитию будет превышать капиталистическую.
Нет, это не "продающий текст". Я не рекламирую социализм и не пытаюсь вас убедить, что "он лучше того, что у вас есть сейчас, так что купите срочно!"
Наступление социализма неизбежно исторически, и единственная альтернатива этому - всеобщая гибель. Это не потому, что я так хочу (я, может, тоже хочу спокойно пожить) - а потому что так работает история.

---

Еще раз о причинах гибели СССР
anlazz.livejournal.com, 21 сентября

Недавно Яна Завацкая выпустила интересный пост, посвященный проблеме гибели СССР. Тут же хочу обратиться к тому, что написано в самом посте. А именно, вопрос о причинах, по которым – хотя бы с точки зрения указанного автора – СССР исчез с "мировой арены"
Напомню, что Яна считает, что одной из важнейших причин произошедшей катастрофы выступает отказ советского руководства от применения марксистской теории. В том смысле, что где-то с середины 1950 годов принципы учения Маркса, Энгельса и Ленина перестали выступать основой для принятия важнейших решений, превращаясь, скорее, в некую разновидность "гражданской религии". То есть – в набор изначально установленных догм, которые следовало знать каждому, однако которые совершенно не влияли на идущую вокруг жизнь. Собственно, именно подобное, омертвевшее и закосневшее "марксистское учение", с его заучиванием постановлений разнообразных съездов и цитат из "классиков" до сих пор является основным образом, который приходит на ум при слове "марксизм". Сугубое ИМХО по теме: именно поэтому практически невозможно привлечь марксизмом старшее поколение, заработавшее на данной теме глубокую идиосинкразию еще в институте.
Впрочем, вернемся к советскому руководству, и, прежде всего, скажем, что оспаривать описанное выше положение тяжело – в том смысле, что в действиях позднесоветского руководства действительно почти невозможно найти признаки диалектического мышления. Да, они – эти самые представители брежневского Политбюро – были, в общем-то, довольно неплохими людьми. В целом, честными – по крайней мере, по сравнению с "тем", что пришло к власти потом. И довольно умными – даже без сравнения с "деятелями" тех же 1980 и 1990 годов. Именно поэтому особых ошибок в действиях того же брежневского руководства не наблюдается – имеется в виду, ошибок в "классическом понимании". Страной они управляли неплохо, более того, именно при Брежневе СССР смог добиться наилучших результатов в своей международной политике. Заключение договоров об ограничении наступательных вооружений или о запрете на разработку ПРО однозначно было нам на руку, т.к., лишало Холодную войну ее основного смысла: гонки вооружений "на истощение". Примерно тоже можно сказать и про "внутреннюю" жизнь страны, где как раз время конца 1950-начала 1980 годов может быть охарактеризовано, как период максимально зажиточного существования основной массы людей.
По сути, именно во времена "постсталинского существования" было создано, то самое "безопасное общество", о котором уже так много было сказано. То есть – впервые в истории население страны перестало испытывать угрозы своему существованию. Кстати, помянутые выше международные договоры относятся сюда же – поскольку резко снижали шанс войны. Имеется в виду, ожидаемой войны – т.к. в реальности эта самая война имела околонулевую вероятность. Правда, как уже говорилось, создание этого самого "безопасного общества" имело не только очевидные положительные итоги – но и вело к довольно неоднозначным последствиям, о которых так же уже неоднократно говорилось. Причем, что крайне важно, чем дальше шло развитие этого самого "общества", тем все более актуальными становились данные проблемы. Собственно, подобная особенность – а именно, постепенное нарастание проблем там, где еще недавно, как могло показаться, были достигнуты значительные успехи – может быть даже названа главным отличие указанного времени. В полной противоположности тому, что было раньше – то есть, в раннесоветский период, во время индустриализации, а так же – послевоенного восстановления страны. Тогда, как известно, условия существования СССР были гораздо хуже, однако результаты проводимой политики вели исключительно к развитию.
Основанием – или, по крайней мере, одним из оснований – для поразительной успешности советского общества периода 1920-1950 годов может считаться наличие т.н. "диалектического подхода" к имеющимся проблемам. Кстати, осознанного или нет - вопрос отдельный, однако сути это не меняет: в любом случае, принимаемые в данное время решения имели достаточно специфический характер, поскольку рассчитывались они в рамках системы с постоянным устранением противоречий, создаваемых на "предыдущей итерации". То есть – в полном соответствии с законами диалектики. Крайне упрощенно этот метод можно охарактеризовать следующим образом: "военный коммунизм" спас страну от катастрофы во время Гражданской войны, но создал колоссальные проблемы с благосостоянием основной массы населения (крестьян.) Эту проблему разрешил НЭП, в свою очередь, порождающий огромные диспропорции в экономики и одновременно – в будущем ведущий к возрастанию классовых противоречий. В свою очередь, указанные беды разрешала индустриализация вместе с коллективизацией. Кстати, пресловутое "кулачество", с которым так активно боролись в 1930 годы, в подавляющем числе было порождением именно НЭПа.
Так же в качестве "ответа" на накопившиеся во время форсированной индустриализации проблемы можно указать на "вторую волну" модернизации, произошедшую в 1950 годах. Впрочем, захватившую и начало 1960. В указанное время, например, произошло резкое увеличение образованности населения, которое позволило впоследствии произвести модернизацию уже созданной экономики. Или, скажем, развертывание широкой сети научных учреждений, впоследствии позволивших не только выигрывать научно-техническое соревнование с Западом, но и задавать ему тон. Космическая и ракетная техника, ядерная энергетика и даже создание компьютерных сетей – это все следствие как раз советского научно-технического "взрыва" 1950 годов.
Впрочем, подробно рассказывать о том, как СССР существовал в указанный период, нет смысла. Можно только указать, что таким образом удавалось поддерживать не просто успешно функционирующую – но развивающуюся экономико-социальную систему в условиях жесткого дефицита всего и вся, а так же не менее жесткого давления извне. Поскольку возможности "статически стабильных" социальных систем были на порядки ниже – настолько, что в их рамках создание из России супердержавы выглядело полностью невозможным. Но был у указанного метода и огромный недостаток. А именно – он, по сути, удерживал страну в статически неустойчивом состоянии. Это, кстати, очень хорошо видно при изучении советской истории, которая вплоть до середины 1960 годов (а то и до начала 1970) выглядит находящейся в непрерывном кризисе. И внутреннем, и внешнем. Причем, как уже было сказано, эти кризисы, во многом, имеют именно "эндогенную" природу – то есть, определяются именно принимаемыми ранее решениями.
Именно поэтому во всей советской истории мы наблюдаем достаточно жесткое противодействие указанной системе. Как не парадоксально подобное прозвучит. Например, отказ от того же НЭПа и переход к форсированному строительству промышленности казался излишним очень многим и "тогда", и сейчас. Или, как это не удивительно выглядит на первый взгляд, многим излишним казалось развертывание системы массового среднего, а затем и высшего образования в те же 1950 годы. Кстати, указанное решение даже теперь имеет огромное количество критиков – причем, критиков грамотных и здравомыслящих. Впрочем, если честно, то можно найти огромное количество здравых аргументов против не только против массового среднего и высшего, но и против массового начального образования в 1920-1930 годов. Недаром в свое время царское правительство активно противодействовало его внедрению, видя огромное количество проблем, несомых им. Одно "разрушение семьи" чего стоит!
То есть, за огромной эффективностью советского развития 1920-1930 годов скрывается его не менее огромная неоднозначность. А значит, в рамках "классического мышления" подобные вещи с огромной степенью вероятности оказываются "запрещенными". Поэтому, как уже было сказано, большая часть "неклассических" решений вызывало серьезно противодействие среди наиболее образованной и умной части населения – именно потому, что полностью противоречило всем "нормальным" представлениям и моделям. Кстати, вот тут мы подходим к еще одной причине известных всем "репрессий". Впрочем, об этом будет сказано уже отдельно.) Пока же отметим лишь то, что даже сам Сталин, до определенного времени, оказывался в числе противников той же форсированной индустриализации – и лишь осознание глубины кризиса, вызванного в СССР установлением НЭПа, заставила его сделать выбор в его пользу. Хотя, как уже не раз говорилось, именно подобное развитие страны выглядело единственно верным с т.з. диалектического материализма. И поэтому оно было, по сути, анонсировано Лениным еще в 1920 году с принятием плана ГОЭЛРО.
То есть – следование "диалектическому пути" означало, по сути, полный разрыв с пресловутым "здравым смыслом". Причем, даже со "здравым смыслом" в расширенной форме – то есть, набором самых рациональных практик и моделей, применимых к "большой политике". Собственно, именно поэтому как раз отказ от него в позднем СССР – с возвращением к "нормальным методам" - не является сколь либо удивительным. Точнее, наоборот – он свидетельствует о высоком уровне компетентности советского руководства того времени, а так же – о высоком уровне ответственности его. Нет – скорее, об очень, очень, очень высоком уровне ответственности, при котором любое введение государства в "критическое" состояние рассматривалось, как невозможное. Собственно, именно эта особенность и выступает основанием для "брежневского периода", при котором возобладала известная программистская идея: "работает- не трогай!". Даже если в указанной работе и есть какие-то недостатки.
Впрочем, подобная сверхосторожность – это, все же, "вторичный фактор". Первичным же, как уже было сказано, выступило нежелание выходить за рамки "классического мышления", отказ от диалектического рассмотрения мира. То есть, по сути, от марксистского мировоззрения, основу которого составляет диалектический материализм. О том, каковым оказался результат, наверное, говорить не надо. Впрочем, нет! Стоит упомянуть еще и то, что последующее руководство оказалось на порядок более решительным – то есть, отмена пресловутой максимы "работает, не трогай" - действительно привела лишь к ухудшению ситуации. В результате чего практически все реформы, проводимые в "постбрежневский" период, имели для СССР исключительно разрушительное значение. То есть – сводить проблемы "застоя" только к осторожности Брежнева и его окружения было бы странным. Скорее наоборот – это осторожность выступала следствием того, что практически любые "недиалектические" действия для государства, сформировавшегося в диалектической парадигме, действительно оказывались критичными. Это, кстати, очень хорошо можно увидеть в той же "косыгинской реформе", о которой, впрочем, надо говорить отдельно – тут же можно только указать на то, что именно ее результат, по сути, стал тем фактором, который окончательно убедил руководство страны в правильности "неделания".
В общем, можно сказать, что поднятый Яной Завацкой вопрос о связи "немарксисткости" позднесоветского руководства – а точнее, "немарксисткости" его действий – и гибелью СССР является верным. Но почему это произошло? И, главное – что же нужно было делать в подобной ситуации? Впрочем, на первый вопрос ответ, по сути, уже дан выше. Но более подробно об этом, а так же – о том, каковым мог быть путь успешного движения СССР (и мог ли он быть), будет сказано позднее…

---

Еще раз о причинах гибели СССР (ч.2)
anlazz.livejournal.com, 22 сентября

Продолжая начатый в прошлой части разговор, сформулирую самое главное, что нужно понять по теме гибели СССР. А именно – то, что реально эта самая "проблема гибели СССР" гораздо менее актуальна, нежели проблема его существования. Говоря иначе, настоящей загадкой является не то, что указанная страна в свое время закончила свое существование – а то, что она просуществовала до указанного момента
Кстати, просуществовала немало, особенно, если учесть, в какой агрессивной среде происходило данное существование. Одна Вторая Мировая война чего стоит – хотя реально внешние условия стали для России катастрофическими еще в Первую Мировую войну. Именно тогда и без того существующая "на грани возможного" Россия – напомню, являющаяся в начале XX века чуть ли не единственной "неколонией" Запада – со всех точек зрения должна была гарантированно помереть.
Что, собственно, и начало происходить в 1917 году, когда Российская Империя погрузилась в самые глубины структурного Суперкризиса, проходя один виток Инферно за другим. Этот процесс выражался в крахе всех существовавших тогда "национальных проектов", начиная с монархического и заканчивая анархическим. Итог всех их был крайне плачевным –ни одна из политических программ, считая с октябристского проекта Российской республики и включая разнообразные националистические проекты периода Гражданской войны, так и не сумела выйти за рамки "прожирания" ресурсов, созданных в имперский период. Более того – они не смогли даже в подобном случае обеспечить сколь либо серьезную устойчивость, разрушаясь от малейшего толчка. И лишь "большевистский проект" показал иные свойства.
* * *
То есть – с самого начала существования "советской модели" можно было вести речь именно об аномальной устойчивости, превышающей все то, что давали "нормальные" способы организации общества. Кстати, эта устойчивость тогда выглядела настолько невозможной, что практически три первых десятилетия существования Советского государство было немало людей, которые считали, что оно рухнет не сегодя-завтра. И ведь касалось это не только белоэмигрантов, но и многих политических деятелей Запада. Из-за чего, кстати, вплоть до Второй Мировой войны СССР очень тяжело было вести дипломатическую работу: мало кто рисковал заключать серьезные договоры со страной, которая вот-вот рухнет. (Хотя краткосрочные проекты реализовывали многие.) Более того – подавляющее число государств смотрело на Советский Союз, как на потенциальную добычу. (И единственной причиной "неначала" ими военных действий были опасения, что пока один ведет войну с Советами, другой получит все "плюшки" от этого шага.)
И лишь во время Второй Мировой подобное представление сменилось на нечто противоположное – в том смысле, что СССР стал рассматриваться, как достаточно устойчивая система. Точнее, сверхустойчивая, благодаря чему ни один из западных послевоенных планов войны с нашей страной, начиная с "Немыслимого", так и не был воплощен в реальность. Более того, именно с указанного времени можно говорить о начале периода советизации мира, связанной с воздействием "тени СССР". Впрочем, о последним я уже писал неоднократно, поэтому повторяться тут не буду. Отмечу еще раз только то, что подобный переход статуса нашей страны с позиции "легкой добычи" (дескать, стоит чуть ударить – и все посыплется прахом) к позиции "Империи Зла" (которая была артикулирована лишь при Рейгане, однако в неявном виде существовала с начала 1950 годов, когда стало понятно, что у СССР есть возможность адекватного ответа на любые действия США) очень сильно повлияла не только на "внешние", но и на "внутренние" процессы в ней. (Впрочем, окончательной точкой перелома следует считать 1957 год, когда СССР явно показал, что может гарантированно доставить термоядерный заряд в любую точку планеты.)
В том смысле, что подняв "порог агрессии" со стороны Запада до крайне высокого уровня – что было, например, прекрасно продемонстрировано во время Карибского кризиса – эта особенность, во-первых, позволила вести гораздо более "свободную" внешнюю политику. Наиболее "свободную" во всей российской истории – то есть, впервые за все ее течение, можно было не бояться того, что любое "движение" закончится агрессией против твоей страны. (Чего не было даже в имперский период – когда та же Крымская война из "локального конфликта" с бессильной Турцией могла легко перерасти в войну со "всем цивилизованным миром".) И, это, как не странно, оказалось проблемой, поскольку советская дипломатическая школа (наследовавшая российской дипломатической школе), банально не умела "работать" в подобном положении. Ну, и разумеется, касалось подобное не только дипломатии, но и "большой политики" в целом –советское руководство "периода Застоя" просто представить не могло, что опасности нападения не существует – несмотря на огромное количество доказательство этого. (Не следует забывать, что все они, вплоть до Горбачева, прошли через Великую Отечественную войну, что определило очень серьезное отношение к "внешней опасности". Впрочем, как уже было сказано, проблема была не в личном восприятии – а в том, что просто не было моделей того, как можно жить при отсутствии прямой угрозы.)
* * *
Собственно, этим объясняются странности советской внешней политики, вроде "неконтролируемого набора союзников" - в которые включались всякие сомнительные режимы – и их активной поддержки. (Причем, контроль над ними был весьма слабым, в отличие от США, которые держали "своих сукиных сынов" всегда на "коротком поводке".) Правда, стоит учесть, что собственно военные, в отличие от дипломатов и политиков, работали тогда гораздо лучше своих западных "коллег" - что позволяло "вытаскивать" практически все критические ситуации. Тем не менее, вряд ли стоит назвать внешнюю политику "брежневского времени" оптимальной. Однако стоит понимать, что только проблемами с внешней политикой указанный переход не ограничился. Скорее наоборот – попадание в "зону безопасности" приводил к ломке очень многих удачных до того моделей поведения в самых разных областях. Включая наиважнейшую – а именно, сферу общественного производства.
Ведь что было до указанного момента – а точнее, до начала понимания того, что, вроде бы, веками довлевшая над Россией опасность национального исчезновения реально исчезла? А было понимание того, что решать стоящие перед страной проблемы надо любыми способами – невзирая на их цену. Собственно, нечто подобное было присуще еще Российской Империи начиная с петровских времен – когда была впервые осознана угроза исчезновения государства, как такового. (На самом деле, угроза эта была осознана в пресловутое Смутное время – однако для того, чтобы "выкристаллизоваться" окончательно в тех условиях, ей потребовалось более полутораста лет.) Для "советской реинкарнации" России жесткость противостояния была на порядок большей – в том смысле, что с самого своего зарождения, и до условного 1957 года опасность внешнего вторжения воспринималась в ней, как нормальное состояние. То есть – десятилетия страна жила в ожидании удара, причем, это ожидание, как показала практика, было оправданным. И вдруг – забрезжило смутное понимание, что может быть и иное состояние.
Впрочем, нечто подобное можно сказать и о "внутренней политике". Например, о том, что впервые в истории страна оказалась вне угрозы начала голода. Наверное, не надо говорить о том, что с древних времен указанная опасность – связанная с зоной рискованного земледелия на большей части российских, а затем и советских территорий –воспринималась одной из главных. Голод был бедой России в XVI веке (именно он стал причиной падения династии Годуновых), о нем с содроганием писали в веке XIX. Ну, и разумеется, не стоит забывать про знаменитое "голодающее Поволжье" 1921-1922 годов, которое накрепко вошло в создание советских людей 1910-1910 годов рождения. Кстати, в указанное время впроголодь жила практически вся страна, в Поволжье был лишь "эпицентр" подобной катастрофы. Причины этого состояния, разумеется, известны очень хорошо – и связаны они с особенностями традиционного крестьянского хозяйства. (А точнее –всей организации крестьянской жизни.) Кстати, именно поэтому периодический голод был присущ практически всем традиционным общества, существующим за пределами сверхпродуктивных (тропических и субтропических) районов. Отсюда проистекают и "методы лечения", состоящие в переходе от традиционного к индустриальному обществу.
Что, собственно, и было сделано в СССР. Правда, стоит понимать, что в связи с упомянутой в прошлой части особенности, связанной с неочевидностью модернизации, указанный переход оказался несколько отсрочен. Иначе говоря, советское руководство второй половины 1920 годов было слишком "очаровано" решением текущих проблем во время НЭПа, и поэтому "прозевало" оптимальное время модернизации. Итогом чего и стал "очередной" голод 1932-1933 года, пришедшийся еще и на время наконец-то начавшейся смены типа сельскохозяйственного производства. Что, разумеется, привело к его углублению и нанесло несомненный ущерб советскому обществу. (Если бы модернизация села была развернута года на два-три раньше, многих катастрофических проблем удалось бы избежать.) Однако после произошедших изменеий случаи голода уже не повторялись. (Определенные проблемы с продовольствием были в 1946 году, однако связаны они были – как нетрудно догадаться- с разрушениями, нанесенными Великой Отечественной войной и началом противостояния с Западом. Но этот самый "голод" был бледной тенью настоящего голода времен господства традиционного сельскохозяйственного производства.)
* * *
Так вот, возвращаясь к поставленной теме, можно сказать, что к середине-концу 1950 годов проблемы с продовольствием перестали быть актуальной темой для СССР. Настолько, что страна довольно легко перенесла все "пертурбации", связанные с волюнтаристской политикой Никиты Сергеевича Хрущева, которые серьезно били именно по сельскому хозяйству. Нет, разумеется, определенные "эффекты" это вызвало – но все они находились на "докритическом уровне". Стало понятным, что теперь та или иная "властная глупость" не является опасной – она, по сути, блокируется неоднократно возросшей мощью советской экономики. Собственно, именно это и стало основанием для резкого снижения "уровня социальной ответственности" руководящих работников. То есть – для прекращения тех самых "сталинских репрессий", которые считаются признаком предыдущего периода советской истории. И пресловутая смерть Сталина вместе с приходом к власти Хрущева, тут, в сущности, не причем – это был лишь повод, а не причина указанных изменений. (Собственно, Хрущев был одним из самых активных сторонников "жестких мер" в сталинском руководстве – так что, если был была необходимость, он вряд ли раздумывал бы о возможности их применения.)
В общем, указанный перелом, произошедший в СССР середины XX века, можно еще раз охарактеризовать, как "перелом безопасности". Страна вышла из околокритического состояния, и оказалось – а точнее, показалось – что она так легко может парировать любые ошибки руководства. Впрочем, не только ошибки, но и некоторую "расслабленность" в плане принятия решений – что очень сильно отличалось от ситуации недавнего прошлого. (Кстати, это связано было не только с упомянутыми факторами –но и с резким увеличением уровня образования в стране. Иначе говоря, рабочие и специалисты середины XX века вполне могли компенсировать всю некомпетентность начальства.) Впрочем, к данной особенности мы еще вернемся – поскольку она очень важна в свете понимания путей развития общества. А пока укажем, что именно с подобными изменениями и стоит связать упомянутый в прошлой части переход от "диалектического" метода управления страной к "классическому", сходному с тем, что применяется в развитых капиталистических странах. То есть – указанный в посте Завацкой "отход советских руководителей от марксизма" на самом деле был вызван абсолютно объективными причинами. Ну, невозможно требовать от человека применения сложных и неоднозначных "мыслительных систем" там, где их применение некритично. (Даже в инженерном деле 99% случаев представляют собой выбор "типового решения", а не проведения всех требуемых расчетов с созданием абсолютно новой конструкции – поскольку это хорошо работает. Точнее сказать – кажется, что это хорошо работает…) А значит, как только стало возможным отказаться от диалектики – это было сделано.
Но, как уже не раз говорилось, указанная стабильность оказалась кажущейся. А значит – указанные действия в рамках "классических представлений" неизбежно вели СССР к грядущей катастрофе. Поскольку созданная в условиях "диалектической политики" страна просто не могла существовать в "классическом виде" - несмотря на все успешно решаемые "внешние" и "внутренние" проблемы. Правда, период данного "движения к смерти" оказался довольно длительным –и то же брежневское руководство закончило свое правление в уверенности верности своих действий. (А точнее, недействий – ибо уже к 1970 годам стало ясно, что способность советской системы к "блокированию властной глупости" не бесконечна.) Но уже в начале 1980 годов стало понятным, что "что-то в данном мире идет не так"…
Однако об этом будет сказано уже отдельно.

---

Еще раз о причинах гибели СССР. Часть третья
anlazz.livejournal.com, 23 сентября

Итак, главным основанием для перехода от диалектических или марксистских (кому какое название больше нравится) методов управления страной к методам "классическим" оказался тот факт, что "первый способ" перестал быть актуальным. Иначе говоря, до этого момента многие "классические", традиционные решения банально были недостаточными – например, это можно сказать про идею выстраивать промышленность "нормальным образом", ориентируясь на имеющийся рынок, неадекватность которой была очевидной еще во времена Российской Империи. (Недаром в то время локомотивом промышленного развития выступали именно государственные, оборонные заказы – а "пользовательский рынок", в виду его незначительности, заполнялся кустарной продукцией вперемешку с импортом.) Или, например, привычная модель развития образования, ориентируемая, опять-таки, на потребности рынка, которых у крестьянской России не было ни до Революции, ни после нее –почему введение всеобщего начального образования и вызывало такое сопротивление со стороны руководства Империи.
Это если говорить о глобальном уровне – поскольку на локальном была такая же ситуация. В том смысле, что практически каждое решение приходилось реализовывать из "говна и палок" - то есть, из тех скудных ресурсов, что имелись. Это относилось и к организационным проблемам, поскольку вплоть до 1950 годов характерен был дефицит образованных людей. (Именно в связи с этим было сказано: "кадры решают все!" В реальности, кстати, было "кадры, овладевшие техникой, решают все" - то есть, шла прямая отсылка именно к квалификации и ее дефициту.) И к проблемам техническим, в результате чего большую часть "типовых решений", применимых в мире, приходилось "приспосабливать" к имеющимся условиям. (Именно отсюда, например, проистекало применение дерева в конструкции боевых самолетов в период Второй Мировой войны – притом, удалось получить конструкции, не уступающие по характеристикам алюминиевым аналогам.)
Но все это, как можно догадаться, было совершенно неочевидно. И разумеется, стоило появиться неким "свободным ресурсам", как сразу и в техническом, и в организационном плане старались вернуться к "нормальным образцам". То есть, несмотря на то, что указанная особенность ведения дел давало СССР и в общем, и в конкретном плане очевидные преимущества, но эти самые преимущества осознавались слабо. (Кстати, в подобном плане забавно, например, читать про то, как советские люди оценивали иностранное вооружение и вообще, технику, поставляемую по ленд-лизу. В том смысле, что первоначально она вызывала восторг своей "отточенностью" и "вылизанностью" по сравнению с имеющимися отечественными образцами. Но очень часто потом, по мере эксплуатации в имеющихся условиях, этот восторг сменялся разочарованием – наши неказистые и сделанные чуть ли не из приведенного выше "материала" изделия очень часто оказывались удобнее и эффективнее. И да – подобная смена отношения была практически ко всему, от самолетов до радиостанций.)
* * *
В общем, стоит понять, что поскольку "советский путь" выступал совершенно новым путем в истории человечества, ожидать, что следование ему будет осуществляться "автоматически", было бы смешным. Само движение в данном направлении было порождением Суперкризиса – иначе говоря, если бы в России образца 1917 года нашлась бы адекватная буржуазная политическая сила, т.е., такая политическая сила, возможности которой соответствовали бы имеющимся условиям, то большевикам никакая власть бы не светила. Собственно, в Германии произошло именно так – капиталисты сумели мобилизоваться и перетянуть на свою сторону достаточное количество сторонников. Поэтому страна осталась под властью "февраля". Но в России буржуазия была слишком слаба, а ее влияние на массы – крайне низков, вследствие чего представить, скажем, "русский фрайкор" в реалиях 1917 нет никакой возможности. Тут даже пресловутый "Союз Русского Народа" слился в указанное время с поразительной легкостью – что свидетельствовало об значительной искусственности данного движения. И единственной "народной" альтернативой большевикам оказались анархисты. (Скажем, Махно реально имел значительную поддержку населения. Впрочем, и она довольно быстро исчерпалась.)
На самом деле, подобная особенность свидетельствует об очень интересных фундаментальных законах протекания социальных изменений, крайне отличающихся от обыденных представлениях о них – но об этом говорить надо отдельно. Тут же стоит указать только на то, что большевики стали для России "оружием последнего шанса" - то есть, были приняты, как власть, только потому, что все остальные движения скомпрометировали себя по полной. (Довольно интересна в этом плане динамика наличия большевистских представителей в Советах, которая еще летом 1917 была довольно низкой. Но к осени достигла абсолютного большинства.) Ну, а затем успешное ведение Гражданской войны и построение нового государства на руинах распадающейся Империи "закрепило" значение большевиков и дало им значительный "кредит доверия". Впрочем, еще более важным в свете поставленной темы тут было то, что сами члены ВКП(б) вынуждены были принимать совершенно неожиданные с т.з. "линейного мышления" решения. (Скажем, переход к НЭПу при том, что "идеологически" это был однозначный откат. Или уже не раз помянутую форсированную индустриализацию при том, что это полностью противоречило всей предыдущей политике.)
Так вот, наверное, не будет большим откровением сказать, что основной причиной подобной "сверхгибкости мышления" было именно то, что катастрофичность альтернатив была довольно очевидной – что и заставляло мыслить нестандартно. На самом деле, человеком, полностью овладевшим диалектическим мышлением до уровня его "автоматического использования", был, наверное, только Ленин. Остальные, в лучшем случае, могли применять его к некоторым случаям – ну, примерно так же, как определенная часть инженеров может при существенной надобности с существенными усилиями применить свои навыки высшей математики, однако в "нормальной ситуации" предпочтут их не применять. Подобное положение неудивительно – особенно, если стоит вести речь о тех людях, которые занимаются руководством. Прежде всего потому, что руководитель, существующий в рамках иерархической системы – а советское управление оставалось иерархическим, что определялось господствующим типом производства – всегда вынужден заниматься двумя задачами. А именно – выполнением своих непосредственных обязанностей и поддержанием своего места в иерархии. Ну, а последнее, в свою очередь, требует вещей, совершенно противоположных диалектики. (Да и вообще – любым "длинным стратегиям".)
* * *
Собственно, после сказанного было бы странно удивляться тому, что советское руководство после достижения "барьера безопасности" легко отбросило обращения к крайне неочевидному диалектическому методу мышления. (Т.е., фактическому основанию марксизма.) На самом деле, удивительно тут скорее то, что это самое руководство пользовалось им до указанного барьера – разумеется, понятно, что речь шла об огромном давлении обстоятельств, но все равно, этот факт поражает. В любом случае, можно сказать, что отказ от диалектики в СССР выглядит практически неизбежным. Разумеется, можно пытаться представить, что бы было в случае, если бы ядерное оружие не могло быть создано в середине XX века, причем, "несоздано" во всем мире – поскольку при отсутствии его у СССР существовала колоссальная вероятность начала новой агрессии Запада. (Впрочем, для страны, только что прошедшей через колоссальную войну и вышедшей из нее победителем неосвоение ядерных технологий при наличии их является невозможным. Так что единственным основанием для "безъядерного мира" было бы их нереализуемость для всех – причем, нереализуемость физическая, т.к., при наличии имеющегося в 1940 годах "спектра технологий" обойти ядерную технику практически невозможно.) Но это будет уже альтернативная история, рассмотрение которой в рамках данной темы невозможно.
Поэтому стоит иметь в виде, что в нашем мире советская ядерная бомба, все-таки, появилась, а вслед за ней появилось и универсальное средство доставки в виде баллистической ракеты – что дало СССР гарантию мира и спокойствия. Так же появились и технологии, позволившие решить практически все базовые проблемы существования страны – от продовольственной до энергетической. А значит, избежать указанного отката – то есть, перехода от ориентации на диалектический метод к "нормальным" способам управления (и вообще, организации всей жизни) было невозможным. Ну, а указанные "нормальные способы", как уже говорилось, оказывались плохо совместимыми с построенной именно в "диалектический период" структурой – что так же неизбежно должно было привести к перестройки ее в "нормальное состояние".
То есть – к реставрации классовых отношений, поскольку указанная "норма" есть ни что иное, как выработанные за тысячи лет классового общества представления и модели. На самом деле, как уже было сказано выше, не сказать, чтобы особо эффективные – но кажущиеся таковыми. Скажем, та же "вылизанность конструкции" в инженерном деле – которая поражала наших спецов при столкновении с ленд-лизовской техникой – на самом деле, была связана, прежде всего, с тем, что эту технику проектировали с целью продать. Пуская государственному заказчику – но, все равно, он должен был быть впечатлен. Имеется в виду тот, кто подписывает контракты, а вовсе не тот, кто будет это самое оружие применять, поэтому реально необходимые в бою параметры в данном случае становились вторичными.
Кстати, забавно – но то же самое происходило уже в "новейшее время", когда наши "оружейники" осваивали продажу своего "товара". (Я слышал это из первых рук во время работы в КБ.) А именно – этот самый "товар" имел прекрасные параметры, но о внешнем виде, разумеется, никто не задумывался. (Наоборот, чем этот внешний вид был проще, а конструкция прочнее – тем считалось лучше.) Так вот, разного рода арабы и прочие индусы просто не хотели верить в то, что это высокотехнологичная продукция, поскольку в ней не было разного рода "лампочек и пимпочек". (А была лишь коробка, покрытая молотковой эмалью, и "совковые" галетные переключатели.) Впоследствии, разумеется, это учли – и современное российское вооружение мигает разного рода лампочками и экранами не хуже западного.
* * *
Впрочем, как можно легко догадаться, проблемы "отличия от нормы" в технической сфере представляют собой лишь самую малость – которую, как уже говорилось, устранить оказалось легко. Гораздо хуже обстояло дело с социальными системами, с самой организацией безсобственнического общества, "нормализацию" которого упорно вели где-то с середины 1960 годов – но смогли это сделать лишь к началу 1990 через полный отказ от его базисных конструкций. Однако даже сейчас существует огромное количество людей, которые считают нынешнюю Россию "ненормальной", несоответствующей привычным (т.е., классовым) представлениям – и готовы дальше ломать "совок" несмотря на то, что указанный процесс давно уже показал свою неэффективность. Такова "великая сила нормы".
Тем не менее, в настоящее время можно хоть увидеть катастрофичность указанного изменения – причем, начиная практически с самого "барьера". В то время, как находясь у последнего, эту самую катастрофичность выделить практически невозможно – особенно учитывая постоянное балансирование СССР у "околокритических показателей" в условиях господства "диалектического существования". А значит, никакого иного результата у "советского пути", за исключением того, что мы имеем на сей день, ожидать было бы крайне странным. Впрочем, нет, можно (в рамках уже помянутой альтернативной истории) предположить некое успешное стечение обстоятельств, при котором становится возможным перейти через "барьер безопасного общества" при одновременном отказе от иерархического общественного устройства – то есть, устранить главную причину "антидиалектичности" в нашем мире. Говоря иначе – построить коммунизм, при котором неадекватность упомянутой "нормы" станет очевидной для большинства населения. Но это не будет иметь к нашему миру уже никакого отношения. А вот что будет иметь – так это возникновение сейчас понимания, что указанный коммунизм, как альтернатива развалу СССР, не может быть построен "автоматически", т.е., в рамках "простого развития" советского пути.
А вот в качестве сознательного действа, в качестве как раз продолжения советской "диалектической политики", подобная вещь становится вполне вероятной. И значит, советский опыт, включая опыт негативный, на самом деле выступает фактором, действительно открывающим "дверь в коммунизм". И значит…
Впрочем, о том, что же это действительно значит, надо говорить отдельно.