Вера САВЕЛЬЕВА, "Экспресс К", 19 сентября
С этого учебного года в 10-х классах школ нашей республики русскую литературу изучают по обновленной программе, утвержденной МОН РК. Резко сократилось число произведений, но при этом сделан строгий отбор. Пусть их будет меньше, но они должны быть прочтены лучше и поняты глубже. Программой предусмотрено в 10-х классах естественно-математического направления изучение пяти произведений русской классики: романов "Евгений Онегин", "Герой нашего времени", "Преступление и наказание", "Война и мир" и драмы "Бесприданница". Все они признаны шедеврами русской и мировой литературы. Учителям предстоит не только перечитать эти произведения (раньше на это часто не хватало времени), но и прочитать вместе со своими учениками. И учебник должен помочь в этом. Во всяком случае не должен мешать. Согласна, что совершенных учебников не бывает. Но все же он необходимое звено в современной методике и педагогике. И вот издательство "Мектеп" представило свой учебник: Ж. Х. Салханова, А. С. Демченко "Русская литература. Учебник для 10-х классов естественно-математического направления общеобразовательных школ. Алматы: "Мектеп", 2019. – 184 с. Небольшой, в гнущейся обложке с привычным портретом А. Пушкина. Замечу, что опытного учителя-словесника среди авторов нет, хотя эксперты требовали, чтобы он был. Это сразу заметно при анализе вопросов и заданий. Многие задания трудно выполнимы или вообще невыполнимы для учащихся. Я читала лекции по русской классической литературе в университетах Казахстана, занималась подготовкой и переподготовкой учителей, являюсь автором учебников нового поколения, а теперь и учебников обновленного содержания, и, естественно, с интересом взяла новый учебник в руки. И, может, лучше бы этого и не делала! Вот некоторые мои наблюдения и комментарии.
Грустно, что о Пушкине языком штампов! Первый раздел, посвященный роману "Евгений Онегин", воспринимается как набор штампов: творческая история, жанр и композиция, образ Евгения Онегина, образ Ленского, "Татьяна – любимая героиня Пушкина", "Роман и его герои в оценке В. Г. Белинского"! А далее 15 страниц учебника посвящены глобальным проблемам пушкинистики и истории культуры: "Значение творчества А. С. Пушкина для русской литературы и культуры", "Переводы произведений А. С. Пушкина на казахский язык", "Отражение творчества А. С. Пушкина в мировом искусстве", "Венок Пушкину в поэзии XIX–XX вв.", "Восприятие А. С. Пушкина и его творчества в ХХ–XXI вв.". Одно чтение названий таких слегка адаптированных статей навевает сон. В них навязчиво повторяются фразы о том, что Пушкин "сделал", а его произведения стали "неотъемлемой частью мировой культуры" (с. 42), "велико значение А. С. Пушкина", "велико влияние А. С. Пушкина" (с. 38), "произведения А. С. Пушкина переведены на более чем 200 языков мира, в том числе и на казахский язык" (с. 39). Изредка в этом селевом потоке слов и фраз появляется "Евгений Онегин", но перечисляются переводы многих других произведений поэта; или оперы и балеты, созданные на его сюжеты; или стихи о Пушкине, написанные поэтами, начиная с Федора Тютчева и заканчивая Андреем Дементьевым. И это при том, что, например, материал о творческой истории "Евгения Онегина" уместился на одну страницу (хотя мельком сказано, что работа над романом тянулась более семи лет), а потом учащимся дано задание: "Составить хронологическую таблицу "Из истории создания романа". И авторы даже не упомянули изданные комментарии к роману и не отослали к ним учеников, чтобы организовать их поиск. В разделе много неточностей и сведений, которые могут быть неверно поняты учениками (но это если они будут читать учебник!). Например, читая об "онегинской строфе", вдруг видим: "В стихах Пушкин предпочитал вольные композиции – к строфической форме построения обращался сравнительно редко" (с. 15). Но ученикам достаточно открыть сборник стихов поэта, чтобы опровергнуть это "редко"! Кроме того, вольные композиции – это тексты, написанные разностопными строчками, а вовсе не астрофичные стихи или стихи, написанные нетождественными строфами. В статье "Жанр и композиция романа" неоднократно всплывает характеристика "исторический": "автор воссоздал современную жизнь как историческую эпоху" (с. 14), "в широте исторических зарисовок", "создать широкое историческое полотно", "проблемы исторические" (с. 15). Можно подумать, что речь идет о романе "Война и мир". Белинский, называя роман Пушкина "поэмой исторической", признавал относительность своей характеристики. Авторы учебника формируют у учащихся странное представление о жанре романа в стихах как о романе историческом, но при этом постоянно оговаривая, что поэт отразил современность. Конечно, для нас все в романе уже история, но для Пушкина и его читателей роман был о современности. Онегин – "добрый приятель" автора, Ленский – поэт-романтик, Татьяна – вариант уездной барышни первой четверти XIX века. Упоминаемые в лирических отступлениях детали недавней или давней русской истории вовсе не делают роман "Евгений Онегин" историческим. А между тем на странице 14 учебника после краткого изложения "простой фабулы" читаем: "Все эти подробности, важные для фабульного развития, очевидно, не столь важны для глубинного замысла Пушкина – для его исторического романа". В чем состоит этот "глубинный замысел", понять из статьи учебника я не могу. Но ученикам дано задание: "Удалось ли Пушкину воссоздать современную жизнь как историческую эпоху? Приведите примеры из текста" (с. 16). Не могу не сказать о фразе "Пушкин – наше все", которая в учебнике неверно цитируется ("Пушкин – это наше все") и без указания авторства критика Аполлона Григорьева. И нужно обязательно ставить точки над е! В учебнике под грифом "Лист раздумий" появляется задание: "Объясните высказывание "Пушкин – это наше все" (с. 38). Задание некорректно не только потому, что эта фраза стала крылатой, имеет множество толкований, серьезных и иронических, и в России превратилась в слоган. Но главное потому, что она важна в контексте русского менталитета и не может быть напрямую воспринята в Казахстане.
Вместо единообразия – безобразие Если конец раздела о романе "Евгений Онегин" содержит много хаотичной и далекой от романа информации, то конец раздела о романе "Герой нашего времени" удивляет своим лаконизмом. Он называется "Роман "Герой нашего времени" в киноискусстве и музыке" и занимает полстраницы! Один абзац, в котором перечислены балеты, фильмы, оперы. Такую справку могли скопировать и учащиеся. Но им предложены задания посложнее: "организовать просмотр", "сравнить интерпретации", "дополнить список" (с. 75). Материал о романе "Преступление и наказание" завершает заметка на полстраницы "Значение творчества Ф. М. Достоевского" (с. 101–102). Она начинается с фразы: "Федор Михайлович Достоевский – один из самых известных в мире русских писателей и мыслителей 60-х годов XIX века" (с. 101). Почему только 60-х? Далее следует набор штампов: "творчество Достоевского шагнуло далеко за временные и национальные рамки…"; "его духовное присутствие стало неоспоримым фактом"; "оказало огромное влияние по всему миру"; "одно из вершинных явлений"; "писатель смог затронуть…". В заметке приведена большая цитата М. Е. Салтыкова-Щедрина и сказано, что "Р. Акутагава известен как "японский Достоевский". А вот от учащихся требуется ответить на вопрос подробно: "Каково значение творчества Ф. М. Достоевского в истории русской и мировой литературы? Найдите дополнительную информацию" (с. 102). И это задание в разделе, который посвящен изучению только одного романа писателя. Но еще более лаконично авторы обошлись с Львом Толстым. Раздел о "Войне и мире" обрывается внезапно. Последний материал называется "Лев Николаевич Толстой и мировая литература". Текста от авторов нет вообще! Они сразу перекладывают груз заявленной проблемы на плечи десятиклассников и дают две страницы самостоятельных заданий. Тут надо рассказать об отношении к творчеству Толстого разных писателей; "найти информацию о следующих авторах: И. В. Гете, У. Уитмене, Стендале, Л. Стерне, С. Цвейге, А. Франсе, И. Ф. Шиллере, Б. Шоу" (с. 156) и другие сверхсложные задания. Что тут мелочиться! Льва Толстого знают все, и можно называть любые фамилии писателей и в любой последовательности, а продвинутые ребята что-нибудь насобирают в Интернете! Если в разделе о Пушкине перечислено много переводов его произведений на казахский язык и воспроизведен материал об этих переводах, то в трех других разделах о переводах на казахский язык даже не упоминается. А почему? Ведь в учебнике должна быть какая-то логика. Если сказано о переводах произведений Пушкина, то стоит сказать, кем и когда проза М. Лермонтова, Ф. Достоевского, Л. Толстого переводилась и как ее воспринимали казахские писатели. В разделах учебника навязчиво повторяются одни названия статей: жанр и композиция или сюжет и композиция (с. 13, 61, 88), образ Евгения Онегина, образ Ленского в романе (с. 23), образ Печорина (с. 61), женские образы (страницы 69, 97), образ Ларисы Огудаловой (с. 107), образ Наташи Ростовой (с. 137) и т. п. Других слов у авторов учебника не нашлось!
Стилевая какофония В стиле учебника механически сочетаются высокопарность, литературоведческие штампы, сухие и выхолощенные фразы и инфантильный язык школьных сочинений и пересказов текста. Чтобы доказать последнее, приведу два абзаца из статьи, которая в учебнике называется так, как в советское время называлось традиционное сочинение по роману "Война и мир" – "Духовные искания Пьера Безухова и Андрея Болконского". В учебнике раскрытие этой темы занимает всего одну страницу. "Пьер Безухов и Андрей Болконский в романе "Война и мир" – друзья, полюбившие одну девушку, Наташу Ростову. Так сложилось из-за войны, что Андрей погибает и Наташа выходит замуж за Пьера. Но до того как это произошло, мы видим, как зарождается дружба двух совершенно разных по характеру людей: Андрея Болконского, блистательного сына блистательного отца, дворянина, образованного, смелого, расчетливого, понимающего цену всякому человеку, прекрасного, отважного воина, и внебрачного сына богатого отца, не понимающего в начале романа, что высший свет – это ложь, наивного, доброго и умного сердцем Пьера Безухова. Они сдружились и прониклись уважением друг к другу. Общее в них было то, что и Андрей, и Пьер искали смысл жизни, боролись за честь, любовь к Родине, показывали себя с лучшей стороны во время военных действий. Л. Н. Толстой дал параллельное развитие персонажам Безухова и Болконского. В самом деле – оба претерпевают неудачный брак; оба разочаровываются в высшем свете; оба приходят к выводу о ничтожности фигуры Наполеона, которым все так восхищаются; оба влюбляются в Наташу Ростову; оба стремятся помочь русскому народу (Андрей – работая в комиссии Сперанского, Пьер – увлекшись духовными поисками масонов), но терпят неудачу и выясняют, что ключ ко всему – любовь к ближнему" (с. 140). Видимо, чтобы быть ближе к современной молодежи, авторы учебника пересказали содержание романа таким языком, каким пересказывают содержание современных телесериалов и со смешными стилистическими ошибками. Андрея Болконского они могут назвать просто "Андрей", хотя в романе повествователь его никогда так не называет: он или князь Андрей, или Андрей Болконский. Печорина авторы учебника на странице 65 неоднократно называют "Григорий" (хотя такой именной номинации нет в романе!). "В поступках Григория чувствуется глубокий ум…". "В своем отношении к Грушницкому Григорий по-своему благороден и честен". Хорошо, что не Гриша! По-моему, больше всего штампов содержится в разделе, посвященном М. Лермонтову и его роману: его творчество "ознаменовало собой новый расцвет русской литературы"; "оказало большое влияние на…"; "его стихи стали подлинным кладезем…"; "поэт внес неоценимый вклад в…". А вот еще некоторые стилистически корявые фразы: "Показывая мужество своего героя, Лермонтов одновременно утвердил необходимость борьбы за свободу личности" (с. 73). "Как поэтический наследник Пушкина, он принадлежал к числу русских деятелей, "разбуженных пушечными выстрелами" на Сенатской площади" (с. 73). "Богатство языка романа основывается на личном отношении Лермонтова к природе" (с. 74). "Утренний пейзаж, исполненный свежести, включающий золотые облака, составляет экспозицию главы "Максим Максимыч" (с. 74). "Особое внимание обращают на себя глаза Григория, которые "не смеялись, когда он смеялся" (с. 65). Раздел о романе "Преступление и наказание" открывает мини-статья на одну страницу "Философия Ф. М. Достоевского". Там сказано, что он "считается первым представителем персонализма в России" (с. 80). "И хотя писатель не считал себя философом, <…> его литературное наследие и публицистика сформировали идеи, ставшие фундаментом для русской классической философии второй половины XIX века, в частности экзистенциализма. Достоевский также ввел понятие "русская идея" (с. 81). Возникает вопрос: зачем вводить понятия, но не объяснять их применительно к роману "Преступление и наказание"? И почему тогда не назвать и другие философские идеи (например, идею сверхчеловека), а также имена хотя бы некоторых философов? Итак, авторы учебника назвали свой материл "Философия Ф. М. Достоевского", а потом написали, что писатель не считал себя философом, и пусть дети сами разбираются. Но в учебнике приведена точка зрения современного писателя, который утверждает, что Достоевский "больше психолог, чем писатель" (с. 84). Это утверждение на совести Д. Быкова, но почему авторы учебника его не комментируют? Или они с ним согласны? В учебнике, на мой взгляд, царит некоторая неразбериха и с литературоведческими понятиями. Особенно запутанно обстоит дело с фабулой и сюжетом. В первом разделе о романе "Евгений Онегин" на одной странице навязчиво повторяется термин "фабула": "фабула проста", "безыскусственность и подчеркнутая простота фабулы", "она сама по себе не играет первостепенную и определяющую роль в произведении", но при этом "фабула пушкинского романа предоставляет автору большую свободу" (с. 14). Даже мне трудно понять, как это "не играя" можно "предоставлять"? А вот в третьем разделе ситуация усложняется, потому что авторы учебника начинают активно вводить термины "сюжет" и "сюжетные линии". Статьи раздела называются "Герои и сюжетные линии" (с. 84–86), "Сюжет и композиция романа" (с. 88–89), а в заданиях предлагается фабулу и сюжет разграничить и "проанализировать" (!) удивительную схему на странице 88. Честно скажу, я бы запуталась!
Немного об иллюстрациях Существует множество иллюстраций к четырем романам. Они принадлежат известным художникам и сделаны в разные годы. Издатели решили поместить в учебник и новые иллюстрации художников издательства "Мектеп". Эти художники не названы, но сделанное ими разочаровывает. На странице 20 Татьяна напоминает старушку няню. Рядом еще два черно-белых рисунка. Учащимся предложено: "Рассмотреть иллюстрации к роману "Евгений Онегин". К каким эпизодам произведения они подходят? Кто из персонажей изображен на представленных иллюстрациях?". Наверное, подростки будут острить, рассматривая скованные и непропорциональные позы на рисунках. Но еще более не повезло роману "Война и мир". Четыре цветные иллюстрации помещены на страницах 136 (Петя Ростов убит), 141 (Наташа у постели князя Андрея Болконского), 150 (два дуба). В заданиях к ним всегда указано: "рассмотреть", "объяснить", "сказать, каким образом передается динамичность эпизода". Особенно удручает иллюстрация к сцене с дубом. При цитировании этого эпизода он почему-то в учебнике назван "Встреча у дуба. Пример "игры" пейзажа" (с. 147). Сравнение с описанием удивляет. На картинке приземистое и корявое дерево, а в описании Толстого – дуб "огромный", "в два раза выше каждой березы". На странице 42 при подборе памятников Пушкину и героям его романа оказался памятник, относящийся к событиям и героям XVIII века, но в учебнике под ним написано "Памятник Онегину и Татьяне в г. Петрограде"?! Google сразу указывает, что это памятник в поселке Петроград Челябинской области. Действительно, это петровская эпоха, и мужчина в костюме той эпохи и пышном парике, конечно, не Онегин, а дама с высокой прической – не Татьяна.
Библиография, сделанная наспех В конце учебника доктора наук прикрепили раздел "Библиография". Странно, что он так академично назван. Это просто наспех выбранный алфавитный список литературы. Он не разбит на разделы и содержит разнородные источники, порой неожиданные и вряд ли доступные учащимся. Например, под номерами 20 и 21 указаны письма Достоевского в изданиях 1883 и 1885 годов. Зачем, если письма включены в полное собрание сочинений писателя? Воспоминания А. Е. Врангеля указаны по изданию 1912 года (№14), хотя и они включены в серию "Достоевский в воспоминаниях современников". В этой серии есть воспоминания и о других классиках. Для авторов учебника так важна оценка Пушкина Достоевским, но почему тогда не указана речь Достоевского на открытии памятника Пушкину? Почему нет "Лермонтовской энциклопедии"? А где комментарии к романам "Преступление и наказание" и "Война и мир"? В учебнике есть задания, в которых авторы отсылают учащихся к этой библиографии. Например: "Познакомьтесь с работами ученых-лермонтоведов: Ю. Лотмана, В. Коровина, Э. Герштейн, Б. Удодова, Л. Киселевой, Е. Михайловой и др. (см. раздел "Библиография)" (с. 74). Я думаю, что такое задание под силу не всем современным бакалаврам или магистрам. А во-вторых, в "Библиографии" ученики не найдут работ этих исследователей. И таких небрежностей в учебнике много. Понятно, что вся эта так называемая библиография делалась в спешке и формально. Повторюсь, что совершенных учебников не бывает. И мы все учились понемногу, чему-нибудь и как-нибудь. Но ведь тираж этого учебника 44 000 экземпляров! И тут уже не до шуток. |