Данияр Ашимбаев, 21 марта

"День жанару" в этом году фактически стал "Днем второго президента". Власть воспользовалась им для пропаганды своих достижений в политической и экономической сфере, а также очередной критики в адрес предшественников.
С информационно-пропагандистской точки зрения шаг был достаточно грамотный: государство, имея в принципе неплохой запас заслуг, никак не могла толком закрепить их позитивное восприятие в общественном мнении. Нельзя сказать, чтобы статья Бектенова сильно переломила ситуацию, но правительству нужны активизировать пропаганду. Это идет на пользу и ему самому, и президенту, обеспечивая своего рода моральное право на непопулярные меры.
Кошанов обрушился на Назарбаева, не называя его, впрочем, по имени. Это, надо понимать, не только демонстрация лояльности президенту, но и реализация курса на перехват общественного мнения - как в пользу "Нового Казахстана", так и самого спикера.
Население достаточно сдержанно относится к критике в адрес первого президента со стороны новых властей, а некоторые их действия сильно подпитывают уровень ностальгии. Государство в то же время заинтересовано в дальнейшей негативизации образа первого президента как повод для объяснения тех или иных своих действий и перекладывая вины за те или иные проблемы на предшественников. Практика, в общем-то, обычная в мировой политике, но помимо негативной повестки, нужно прокачивать и свой позитив.
Это, как уже говорилось, сделал Бектенов, тактично умолчав о ситуации с удвоением ВВП и динамикой реальных доходов населения.
Заметим, что критику Назарбаева с удовольствием продвигает прозападная информсетка, которая заинтересована в подрыве того ценностного набора, который реализовывал первый президент (сильная президентская власть, стабильность, согласие, евразийская интеграция).
Получается парадокс: власть вынуждена использовать тех, кто отрицает базовые направления государственной политики.
С другой стороны, понятно, что нынешним элитам важно сохранить свое доминирование в информационно-политическом пространстве, а также закончить выстраивание доминирования по отношению к крупному бизнесу. Демонополизация и возврат активов направлены на смену наименее лояльных собственников, а принуждение к социальной ответственности и инвестиционной активности - на встраивание корпораций в госполитику. Понятно, что речь идет о собственниках, национализировать активы которых у государства нет возможности - ни политической, ни финансовой. Где-то еще можно подтянуть инвесторов из России, но это вызывает критику со стороны той же сетки иноагентов и "национальных бизнесменов". Последние явно нацелились на политизацию своей роли, выдвигая в качестве фронтмена отсидевшего за хищения Джакишева, а заодно и осужденного за коррупцию Кажегельдина. Фигуры с этической точки зрения сомнительные, но из них стараются сделать альтернативу второму президенту, а под шумок можно разыграть и иные карты.
Без решения проблемы взаимодействия с корпоративным сектором, переставшего быть олигархатом, но все равно имеющего огромную ресурсную базу, сложно подходить к решению проблемы 2029 (2028) года.
Токаев в начале года упомянул о долгосрочных планах, которые явно заходят за горизонт срока его полномочий. Здесь открывается широкий простор для толкования, но это пока детали. Власти нужно держать свой авторитет в глазах населения и убеждать его в своей безальтернативности в борьбе с разного рода рисками и вызовами, подкрепляя это позитивными примерами.
Токаев за эти годы, в принципе, обеспечил сохранение сильной и просвещенной президентской власти, стабильности и согласия в обществе, многовекторности и евразийской интеграции. Он отстранил от власти олигархат и подверг репрессиям наиболее одиозные его фигуры. Сделал систему более открытой, но без фанатизма.
Понятно, что базовый курс - это сохранение позитивного (и стратегического) назарбаевского наследства - при одновременной заочной борьбе с образом самого Назарбаева в общественном сознании. Это не парадокс, а опять-таки традиционная практика: сакральным носителем власти может считаться только один лидер. Собственно, поэтому Токаев и создает иную плоскость: вместо вопроса о приоритете политики и экономики вытаскивает на первый план этику и экологию. И нельзя сказать, чтобы это был неправильный выбор.