Элина Кайсарова, turanpress.kz, 6 декабря

С 2011 года места хранения радиоактивных отходов остаются безнадзорными. О тревожной ситуации рассказал инженер-геолог Марат Кафтаранов, бывший директор РГП "Уранликвидрудник".

Брошенные урановые рудники
"…Данная записка представляется в качестве очередной попытки привлечь внимание государственных структур, ответственных за обеспечение радиационной безопасности, к проблеме управления территориями, загрязненными естественными радионуклидами и нарушенными многокилометровыми подземными выработками, представляющими потенциальную угрозу здоровью населения, проживающего в этих районах". Это строки из обращения Марата Кафтаранова в Совет безопасности РК.
После распада СССР Казахстан получил в наследство более десятка урановых рудников, находившихся до этого в ведении Минсредмаша СССР, то есть ВПК СССР. В годы развала большой страны это наследие, никем в дальнейшем не востребованное, стало для Казахстана, фактически, большой "головной болью".
На промплощадках недействующих урановых рудников и в хвостохранилищах гидрометаллургических заводов скопилось огромное количество отходов в виде отвалов радиоактивных пород, забалансовых (бедных) урановых руд, шламов хвостохранилищ и загрязненного (радиоактивного) оборудования. По данным инвентаризации, проведенной в 1993 году, радиоактивные отходы уранодобывающей и перерабатывающей отрасли хранились в 127 пунктах, а их объем составлял 93% от общего объема радиоактивных отходов промышленности.
Требовалось принятие срочных мер.
Начало относительно цивилизованному обращению с радиоактивными отходами положил указ президента Назарбаева "О государственной программе "Здоровье народа". В документе, в частности, констатировалось: "Не проводятся работы по рекультивации отвалов забалансовых руд и хвостохранилищ, предприятий по добыче и переработке радиоактивных руд. Идет процесс накопления радиоактивных отходов из-за отсутствия условий для их захоронения".
В 2001 году правительством была утверждена "Программа консервации недействующих урановых рудников и ликвидации последствий разработки урановых месторождений на 2001-2010 гг.". Целью программы являлось проведение мероприятий по консервации, ликвидации закрытых урановых рудников и последствий разработки урановых месторождений, захоронению техногенных урановых отходов по всей территории РК, а также осуществление пострекультивационного мониторинга. Уполномоченным органом, ответственным за реализацию программы, было назначено Министерство энергетики и минеральных ресурсов, а оператором программы стало РГП "Уранликвидрудник", специально созданное в 1998 году. Его возглавил начальник горнобуровой экспедиции объединения "Степгеология" Марат Кафтаранов.

Огромная работа за небольшие деньги
За 10 лет "Уранликвидрудник" проделал весь объем работ, предусмотренных Программой, значительно сократив радиационное загрязнение страны.
В течение 2001–2010 годов были рекультивированы промплощадки 12 недействующих урановых рудников, четыре радиоактивных участка хвостохранилища Кошкар-Ата, 15 бывших объектов геологоразведочных работ; на промплощадках рудников было изолировано и укрыто 126 млн м3 горных отвалов. Общая стоимость работ составила 4 217,52 млн тенге. Согласитесь, что важнейшие мероприятия обошлись государству недорого. Например, к 2017 году за пять лет подготовки к ЭКСПО из бюджета было потрачено более 550 млрд. тенге. Кроме того, "Уранликвидрудник" еще и сэкономил более 400 млн. тенге, так как изначально выделенная сумма равнялась 4 650 млн. тенге.
К сожалению, как пояснил Марат Кафтаранов, принципы обеспечения долговременных гарантий безопасности и восстановления окружающей среды при разработке проектов реабилитации объектов (рудников) не были определяющими, да они и не требовались нормативными документами, что, в общем, и предопределило в дальнейшем довольно быструю деградацию барьеров безопасности этих объектов. В силу целого ряда объективных причин предусматривалось лишь выполнение первоочередных мероприятий.
Вплоть до 2011 года "Уранликвидрудник" параллельно с ликвидационными работами проводил пострекультивационный мониторинг уже санированных территорий, который включал периодический контроль мощности дозы гамма-излучения, определение содержания радона и его дочерних продуктов распада над ликвидированными горными выработками, выходящими на поверхность и эксхаляции радона с поверхности пунктов захоронения радиоактивных отходов. Определялись содержание долгоживущих аэрозолей в воздухе и общая запыленность. За всеми объектами ежегодно проводилось наблюдение с целью оценки целостности рекультивированных объектов и отсутствия в них эрозионных, техногенных, антропогенных и аварийных нарушений.
То есть, до 2010 года в стране работало предприятие, следившее за местами хранения радиоактивных отходов уранового наследия, контролировавшее уровень радиации, оберегавшее опасные хранилища от разрушения. Подчеркнем, что радиоактивные отходы – это не свалка бытового мусора. Такое "наследство", пусть и укрытое грунтом, нуждается в постоянном наблюдении и вмешательстве при нарушении физической целостности инженерных сооружений.
В 2010 году программа была завершена, а в 2011 г. – закрыто предприятие "Уранликвидрудник". В результате, по мнению Марата Кафтаранова, к 2020 году сложилась ситуация, аналогичная периоду конца 90-х годов, когда места хранения радиоактивных отходов уранодобывающих предприятий на протяжении десятка лет оставались безнадзорными. Но с 2011 г. они оказались еще и бесхозными.

Открытое обращение к правительству
– Насколько остра проблема территорий уранового наследия?
– Если говорить об остроте проблемы, то во многом она была снята работами, выполненными до 2011 года. Это были первоочередные работы, они обезопасили эти объекты. Были закрыты или законсервированы стволы шахт и других горных выработок, выходящих на поверхность, которые представляли физическую опасность и, кроме того, были путями поступления радона в атмосферу; были ограждены провалы поверхности земли над подземными горными выработками. Радиоактивные отходы были локализованы, складированы и укрыты чистым грунтом. Укрыты таким слоем, который если и не исключал поступление радона в атмосферу, то сводил его поступление к уровню значительно ниже требований санитарных норм. Радиационный фон на всех рекультивированных территориях на момент завершения работ не превышал уровней, допустимых санитарными нормами.
– Что же происходит сейчас?
– По истечении 10 лет после завершения работ встает вопрос: что же происходит с этими объектами, в каком состоянии они находятся? А происходит то, что и должно было произойти в такой ситуации. Состояние объектов уранового наследия в 2014-2015 гг. оценивалось экспертами CGULS (Координационной группы по бывшим урановым объектам; МАГАТЭ). Они установили, что "ни на одном из объектов… в настоящее время не выполняются мероприятия регуляторного контроля и надзора, программы мониторинга и мероприятия по их обслуживанию; на всех посещенных объектах имеются следы ухудшения состояния защитных грунтовых покрытий, имеют место факты существенного нарушения барьеров безопасности по сравнению с состоянием, которое отмечалось на этапе завершения реабилитационных мероприятий в рамках Государственной программы 2001-2010 гг."
Добавить к этому нечего.
Кроме того, в настоящее время эти территории, находящиеся в республиканской собственности, оказались совершенно безнадзорными и бесхозными. Дело в том, что принадлежность территорий (вместе с отходами) не закреплена законодательно. Вероятно, это нужно было прописать в Экологическом кодексе, но такой нормы нет. Поэтому объекты пытаются перекинуть от одних госорганов к другим. Полагая, что объекты уранового наследия находятся в коммунальной собственности, ответственность за их состояние пытаются переложить на местные органы (акиматы областей). Администрации областей, напротив, считают эти объекты республиканской собственностью.

Казахстан рискует имиджем, а казахстанцы – здоровьем
– Но, как специалист, вы можете обрисовать ситуацию?
– В продолжение выводов миссии экспертов МАГАТЭ я могу сказать, что разрушение продолжается, обретая все большие размеры. Из-за разрушений укрытий отвалов, перекрытий стволов горных выработок, устьев вентиляционных скважин и так далее возрастает поступление радона в атмосферу, а радиоактивного материала отвалов – в почву, воду. Зияющие устья стволов шахт и глубоких шурфов представляют физическую опасность, особенно на рудниках, находящихся вблизи населенных пунктов.
Например, в одном из регионов был случай, когда дорожку в детском саду отсыпали урановой рудой, подготовленной для переработки, но не вывезенной и оставшейся на погрузочной площадке железнодорожной станции. Увидев такую "хорошую" щебенку, кто-то решил, что ею можно устелить дорожки в детском саду.
– Что желательно предпринять для изменения положения?
Упомянутыми выше экспертами МАГАТЭ сделаны не только выводы об удручающем состоянии наших объектов. Даны еще рекомендации. На мой взгляд, они являются настолько продуманными и систематизированными, что в нашем случае могут рассматриваться как долгосрочная программа по исправлению создавшегося положения.
Я считаю, что реализация данных рекомендаций предполагает совершенствование нормативно-законодательного обеспечения. Например, путем внесения корректировок в Экологический кодекс, закрепив в нем понятие об урановом (радиационном) наследии; определив в Кодексе собственника объектов уранового наследия. Очевидно так же, что государство, как подписант всех современных конвенций МАГАТЭ по радиационной и ядерной безопасности, а также Объединенной конвенции по обращению с... отходами (в том числе радиоактивными отходами урановых производств) – обязано обеспечить их соответствующее безопасное содержание. Это возможно при наличии Государственной программы с приоритетами, определенными на основании последних данных обследования объектов. Для сохранения же устойчивости достигнутых результатов необходима долговременная Программа институционального контроля (мониторинг, технический надзор и контроль).
В Украине, например, разработан и обсуждается в парламенте проект Закона о ядерном (радиационном) наследии, куда введены понятия наследия, существующей ситуации облучения, смягчающей меры и т.д. Прописана ответственность государства за объекты наследия и обязанности сторон – центральной и местных органов власти; прописана обязательность формирования ответственной организации, т.е. Оператора площадок. Кроме того, в Законе прописано, что это обязанность государства – сохранять такую организацию и финансировать на весь период институционального контроля, до тех пор, пока ответственность по контролю не будет передана местным органам власти с определенными обязательствами. Закон также рассматривает источники финансирования.
Почему бы нам не пойти по такому пути, не перенять хороший опыт?
Для управления безопасностью и обслуживанием инженерных сооружений объектов нам необходимо восстановить Оператора площадок уранового наследия. Для устойчивого финансирования предполагаемых работ государство должно, по-видимому, иметь или создать фонд управления объектами уранового наследия. К пополнению такого фонда представляется естественным привлечение НАК "Казатомпром", дающий около 45% мирового производства урана.
– Известно, что в плане ядерного разоружения и связанных с ним областей, наша страна находится, что называется, на хорошем счету. Мы первыми закрыли ядерный полигон, что ежегодно положительно отмечается в международных структурах. Руководителей нашей страны регулярно чествуют за рубежом, например, в США, в качестве посланцев безъядерного мира. Описанная вами ситуация, вероятно, неприятно поражает то же МАГАТЭ.
– Казахстан не единственная страна в постсоветском пространстве, столкнувшаяся с проблемами управления объектами (радиоактивными отходами) уранового наследия. Поскольку основной объем работ по добыче урановой руды, а до начала 70-х годов еще и основных объемов переработки урановой руды, приходился на Центрально-Азиатские республики (кроме Туркмении), то и бОльшая часть объемов унаследованных радиоактивных отходов находится на территории этих республик.
Радиоактивные отходы уранового наследия – это отходы бывших объектов ВПК СССР, доставшиеся (унаследованные) государствами после распада СССР.
Следовательно, логично допустить, что все или почти все заботы по ликвидации отходов или организованному их хранению, должны были лечь на плечи правопреемника СССР, где аккумулировались средства ликвидационных фондов уранодобывающих предприятий. Возможно, это и получилось бы. Но инициированная Казахстаном (точнее – первым президентом) разработка Межгосударственной целевой программы "Рекультивация территорий государств-членов ЕврАзЭС, подвергшихся воздействию уранодобывающих производств" с последующим долевым финансированием ее выполнения, положила конец этим надеждам. Таким образом вместо получателя финансовой помощи мы оказались донорами, финансирующими программу, которая Казахстану ничего не дает. Допускаю, что никто и не подозревал о такой возможности – получать финансовую поддержку от правопреемника СССР.
Теперь все государства самостоятельно решают свои проблемы с урановым наследием.
Казахстан же является пока единственной страной постсоветского пространства, где на средства государственного бюджета на протяжении 10 лет велись такие масштабные работы по обеспечению радиационной безопасности объектов бывших урановых производств.
Этот факт был, в свое время, объектом пристального и возрастающего внимания со стороны международных организаций, пропагандирующих актуальность такой деятельности и курирующих ее осуществление. Сотрудники "Уранликвидрудника" неоднократно демонстрировали практические результаты своей работы на многочисленных семинарах МАГАТЭ и международных конференциях по обмену опытом. Усилия государства в этой сфере и достигнутые результаты вызывали большой интерес и неизменное одобрение аудиторий, представленных делегациями уранодобывающих стран практически всех континентов.
Но после 2011 г., когда все остановилось, и интерес, мягко говоря, угас. В семинарах и ежегодных совещаниях Координационной группы МАГАТЭ мы не участвуем. Нет, нас приглашают, мы зачем-то ездим, но не участвуем, нам нечего сказать, нечего показать. Попросить есть о чем. Но для этого самим надо проснуться, увидеть свои проблемы, предпринять хоть что-нибудь. Тогда другое дело. Охотно отзовутся и помогут. Спасение утопающих – дело рук самих утопающих…
– У нас есть информация, что с проблемой отсутствия контроля вы обращались в Совет безопасности РК. Что там ответили?
– Совет безопасности передал мое письмо в Министерство экологии, те, в свою очередь, обратились за пояснениями в Минэнерго. В Минэнерго ответили, что в Жамбылской области запросили из бюджета какие-то мизерные средства на восстановление забора вокруг одного из объектов. Надо сказать, в Жамбылской области действительно кое-что делается, это единственный регион, проявляющий инициативу. Но их работы, к сожалению, бессистемны и разовые. По существу, напрасная трата денег. Сегодня колючую проволоку повесили – завтра ее опять утащили.
Если коротко, ответ Министерства экологии гласил: обращайтесь в Минэнерго. Сказка про белого бычка…

Наши дети не должны играть в радиоактивной руде
– Вернемся к МАГАТЭ. Может ли организация оказать нам какую-либо помощь?
– Несомненно. Но, как я уже сказал, только в том случае, если мы со своей стороны предпримем активные действия по реализации рекомендаций экспертов МАГАТЭ.
То есть государство, в первую очередь, должно принять политическое решение, определиться со своим отношением к объектам уранового наследия. Правительству совместно с регуляторным органом (КАЭНК) и организацией – оператором, которого еще нет, необходимо установить приоритеты и разработать план действий, как часть национальной стратегии управления такими объектами уранового наследия.
Только при таком подходе государства к решению проблем мест хранения радиоактивных отходов, CGULS (МАГАТЭ) готов и может реально помочь и при разработке программ, и экспертными заключениями, и обучением, и оборудованием и даже какими-либо пилотными проектами.
Работы, аналогичные проведенным нами в 2001-2010 гг., с недавних пор полным ходом идут и в других республиках Центральной Азии, на высоком уровне, с учетом богатого опыта, накопленного в этой сфере. Но финансируются они международными донорами и при активном содействии МАГАТЭ – Европейской комиссией, Европейским банком реконструкции и развития, Всемирным банком и некоторыми другими.
– Марат Фазылович, что произойдет, если в правительстве вас не услышат, если меры не будут приняты?
– Инфраструктура объектов будет продолжать разрушаться, риски повторного загрязнения почвы, воды и атмосферы, риски облучения, физических ущербов возрастут. Не в катастрофических масштабах, но возрастут. Это регресс. И когда мы созреем для вмешательства, потребуется гораздо больше бюджетных средств. С каждым годом наши потенциальные затраты только увеличиваются.
Рассказывая о сложившемся положении, хочется подчеркнуть: имея дело с радиоактивными отходами, никто не может почивать на лаврах. Эпизод с урановой щебенкой на дорожках детского сада самый страшный, но далеко не единственный. Отмахиваясь от проблемы, мы можем вернуться в 90-е годы, когда Казахстан был в шаге от состояния урановой свалки.
Это недопустимо.